Выражение лица Нин Шу было безразличным, отчего Дин Нинде было невозможно определить, что на уме у Нин Шу.
Дин Нинде улыбнулась Нин Шу, словно почувствовав облегчение.
— Хорошо, что сестра смогла простить меня.
Нин Шу снова протянула руку и похлопала Дин Нинде по плечу.
— Если я украду у тебя Бай Ханьмо, ты сможешь меня простить?
— Я…
Дин Нинде замешкалась на мгновение.
Нин Шу усмехнулась, развернулась и пошла вверх по лестнице.
Первым делом Нин Шу пошла повидать мать Дин, которая сидела на постели и разговаривала по телефону.
Нин Шу встала у двери и подождала, пока мать Дин повесит трубку, после чего подошла.
— Как твои дела? — спросила Нин Шу. — Ничего плохого не случилось, верно?
— Ничего. Я только что разговаривала по телефону с директором Чжао. У него проблемы в семье и ему нужны деньги. Он сказал, что готов продать мне акции, — сказала мать Дин.
— Что случилось? — встревоженно спросила Нин Шу.
— У его сына проблемы. Его арестовали. И нужны деньги, чтобы вытащить его.
— Не рискуй. Сперва я разузнаю, — сказала Нин Шу. — Если мы поспешим, то можем выдать себя.
Нин Шу взяла крем от ожогов и вышла. Заодно она снова зашла к частному детективу, чтобы заплатить.
Она попросила его разузнать о ситуации в семье директора Чжао.
Затем она пошла с мазью от ожогов повидать Лянь Минь. Семья Лянь тоже была очень богатой.
Лянь Минь была первой дочерью в семье Лянь. В детстве её ошпарило на кухне горячим маслом. Оно пролилось ей на грудь живот и бёдра.
Она шалила на кухне и, в результате, оказалась ошпарена.
Когда пришло время пубертатного развития, из-за того, что кожа на груди была обожжёной, она стала сморщеной и страшной. Это же явно должно быть самой красивой частью женщины, но Лянь Минь выглядела ужасно.
Нин Шу намеревалась использовать крем на Лянь Минь.
Нин Шу долгое время ждала в гостиной, пока Лянь Минь спустилась со второго этажа.
Выражение лица Лянь Минь было холодным, и она была плотно закутана в одежду.
Но, если посмотреть на лицо, Лянь Минь была невероятной красоткой.
Лянь Минь села напротив Нин Шу и холодно спросила:
— Чего ты хочешь от меня?
Нин Шу посмотрела на Лянь Минь. Рука девушки намеренно или нет, прикрывала грудь, обозначая, что Лянь Минь очень переживает за своё тело.
Нин Шу достала крем от ожогов.
— Это тебе. Я нашла секретный рецепт мази от ожогов. Даю тебе на пробу.
Выражение лица Лянь Минь стало невероятно холодным. Лянь Минь ненавидела, когда люди говорили об ожогах на её теле.
— Эта мазь очень эффективная. Попробуй. На самом деле, мы с матушкой хотим создать бренд медицинской косметики. Это будет наш фирменный продукт, специализирующийся на ожогах, порезах и прочих шрамах.
Лицо Лянь Минь стало ещё уродливее.
— Хочешь сделать из меня вывеску? Дин Сюэцин, тебе не кажется, что это перебор, тыкать подобным образом в раны других людей? Я тебе что, подопытный кролик?
С холодным видом Лянь Минь встала.
— Я тебя провожу.
Нин Шу встала и нежно сказала:
— Я определённо хочу разрекламировать этот бренд, и, поскольку тебе это нужно, я первым делом подумала о тебе. Может, это сработает.
— Но опять же, ты хоть знаешь. как подло заставлять других испытывать одно разочарование за другим, — скорчила гримасу Лянь Минь.
— Но если ты не попробуешь, ты можешь потерять шанс сделать своё тело немного красивее, — сказала Нин Шу.
— Ладно, иди уже. И оставь свой крем.
Лянь Минь поспешно выпроводила гостью.
Нин Шу ушла из дома семьи Лянь, а когда вернулась на виллу семьи Дин, то увидела, что там поднялась суматоха.
Дин Нинде сидела в инвалидной коляске и постоянно кричала, что её нога болит.
Она болела так сильно, что у Дин Нинде без остановки текли слёзы и холодный пот.
— Папочка, у меня так сильно болит нога.
Дин Нинде ощущала себя так, словно её трещина растягивается.
Обломки кости тёрлись друг о друга, и это было так больно, что все сухожилия в теле ныли от боли.
А рана была разгорячённой и очень болела.
Нин Шу подошла и спросила:
— Что случилось?
— Нога твоей сестры внезапно начала сильно болеть, и я не знаю, в чём дело, — взволнованно сказал Дин Янь.
Дин Янь был очень встревожен. Если Дин Нинде будет в таком состоянии, то Бай Ханьмо скажет, что они плохо позаботились о Дин Нинде.
Дин Янь также переживал за Дин Нинде. Если с её ногой что-нибудь случится, то это повлияет на брак между Дин Нинде и Бай Ханьмо.
Семья Дин останется ни с чем, и не получит никакой выгоды.
Дин Нинде было так больно, что она вспотела. Её волосы были мокрыми и прилипли к лицу.
— Папочка, помоги мне, мне так больно, — плакала и умоляла Дин Нинде.
При виде страдающей Дин Нинде, Нин Шу равнодушно сказала:
— А что вы ещё не отвезли её в больницу?
— Я уже позвал лучшего доктора. Ей очень больно, даже если её не трогать, — взволнованно сказал Дин Янь.
— Какой смысл вызывать доктора? Отправляйтесь в больницу, там же есть всевозможные инструменты для проверки, — спокойно сказала Нин Шу, а потом равнодушно пошла вверх по лестнице.
Мать Дин стояла наверху, глядя вниз, и спросила у Нин Шу:
— Что случилось?
— Она снова начала проказничать. Говорит, что у неё чертовски болит нога, — сказала Нин Шу, разводя руками. — Кстати, кое-что случилось в семье директора Ли, но, когда будешь иметь с ним дело, сохрани всё в секрете.
Мать Дин угукнула, посмотрела на суматоху внизу и поджала губы.
— Будь осторожна. Если у Дин Нинде действительно болит нога, то нам также придётся опасаться того, что Бай Ханьмо придёт создавать проблемы, — сказала Нин Шу.
Нин Шу рассказала матери Дин о компании, которую она собиралась открыть и о дальнейших планах.
Мать Дин внимательно слушала слова Нин Шу.
— Хорошо. Не спеши. Сперва разберёмся с тем, что между мной и твоим отцом.
Мать Дин ушла связываться с директором Ли.
Нин Шу посмотрела на Дин Нинде, которой было так больно, что она тяжело дышала. Её повезли в больницу.
Вскоре, Нин Шу тоже приехала в больницу. Дин Нинде прошла через различные проверки.
Но проверки показали только, что рана немного воспалилась и покраснела, но не было обнаружено, почему боль такая сильная.
Дин Нинде больше не могла терпеть, поэтому доктор сделал ей укол болеутоляющего средства, чтобы немного снизить боль.
Но эффект укола продлился недолго. Дин Нинде было так больно, что её вены вздулись на лбу, а тело дёргалось от спазмов боли.
Бай Ханьмо крепко держал руку Дин Нинде, стоял рядом и утешал девушку.
Но ей было так больно, что у неё текли слёзы и сопли.
Доктор мог лишь постоянно делать Дин Нинде уколы с болеутоляющими.
Но, чем чаще были уколы, тем хуже был их эффект.
Боль была такой сильной, что Дин Нинде словно умирала и хотела убить себя.
Бай Ханьмо увидел Дин Нинде в таком состоянии и его лицо задрожало. Его сердце болело за неё, и он крепко сжимал простыню одной рукой.
Он повернул голову и уставился на Нин Шу красными глазами.
— Если что-нибудь случится с ногой Дин Нинде, я не спущу этого ни тебе, ни твоей матери.
Вокруг Бай Ханьмо витала тяжёлая атмосфера.
— Она упала с лестницы. Это всего лишь небольшая трещина, кто знает, может она притворяется, что ей больно. Даже доктора ничего не нашли. Как тогда это имеет отношение к нам? — усмехнулась в ответ Нин Шу.
— Если бы твоя мать не толкнула её с лестницы, то разве она стала бы так страдать?
Взгляд Бай Ханьмо был убийственным.
Нин Шу прямо сказала:
— Что бы ты ни хотел сделать, я не боюсь. Дин Нинде явно просто притворяется. Раз доктора ничего не нашли, то у неё просто воспаление воображения.
