Нин Шу взмахнула кнутом и ударила одного из тартар по нижней части. Накрепко связанный тартар был поражен такой болью, что его глаза откинулись назад. Он испустил предсмертный крик.
Солдаты, которые все еще повторяли «убить», так ужаснулись, что они полностью замолчали, и минутная тишина прокатилась по двухсоттысячной толпе.
— Это цена за оскорбление женщин Великого Юна! — Крикнула Нин Шу.
Нин Шу взмахнула кнутом снова и снова, и продолжила бить татарина, пока нижняя часть тела не превратилась в кровавое месиво. Затем она повернулась, чтобы осмотреть своих солдат.
Солдаты, которые встретили взгляд Нин Шу, почувствовали, как их волосы встают дыбом.
Тем временем, Цай Сан, которая также была на плаце, смотрела на Нин Шу с почитанием в глазах.
Остальные татары умирали друг за другом от ударов Нин Шу. Даже Шэнь Фэн, который провел половину своей жизни на поле битвы, никогда не видел, чтобы кто-то унижал врага так, как это сделала Нин Шу.
— Принцесса, этого достаточно. Перед армией вы должны проявлять и добрые качества, иначе какая разница между нашим Великим Юном и паразитической Северной Монголией? — Шэнь Фэн сказал Нин Шу.
Нин Шу посмотрела на Шэнь Фэна и ответила:
— Главнокомандующий, Цзяхуэй не может согласиться с тем, что вы сказали. Если мы будем проявлять «доброжелательность и праведность», наши враги будут смотреть на это, как на слабость, которую можно использовать. Использовать насилие, чтобы бороться с насилием, отомстить смертью за смерть — это единственный способ победить врага.
Шэнь Фэн больше не пытался убедить Нин Шу. Он понял, что не сможет этого сделать.
Нин Шу поманила Цай Сан, и Цай Сан сразу же спросила:
— Принцесса, у вас есть какие-то инструкции?
— Найди пару мясников и приведи сюда.
— Поняла.
После того, как Цай Сан привела мясников, Нин Шу приказала им выпотрошить этих людей.
Несколько из мясников были настолько ошеломлены, что чуть не обмочились от страха. Их занятие — разделывать свиней, а не людей.
Не только мясники были встревожены, даже солдаты на плаце чувствовали, как их волосы встают дыбом. Их взгляды были полны восхищения и страха, когда они смотрели на Нин Шу, у которой было безразличное выражение на ее лице.
В конце концов, мясники повиновались и выпотрошили тартар. После того, как они сделали свою работу, Нин Шу приказала осыпать их солью и подвесить у городских ворот.
На дворе был декабрь, поэтому стояла идеальная погода для приготовления «сушеного мяса».
Метод Нин Шу действительно восхитил всех. Шэнь Фэн постоянно качал головой, глядя на Нин Шу, но Нин Шу проигнорировала его и продолжила заявлять:
— Это цена посягательства на наш Великий Юн!
Трупы висели друг за другом возле городских ворот для поддержания страха. Она хотела показать им, что люди, которых они так долго угнетали, также имели способность сопротивляться.
Эти трупы долгое время висели на городских стенах. Из-за ветра и солнца трупы стали еще более жесткими. Все тартары, которые проходили мимо городских ворот, чувствовали холод от этого зрелища.
Затем слухи о том, что принцесса Цзяхуэй была дьяволом, тихо начали распространяться. Если в прошлом некоторые люди все еще питали желание Принцессы Цзяхуэй, теперь, когда они ее видели, они чувствовали холод в промежности.
Нин Шу вошла в свою палатку, затем все ее тело пошатнулось от усталости. Но, несмотря на это, она чувствовала себя неописуемо счастливой и легкой. Вероятно, это были эмоции хоста.
Принцесса Цзяхуэй ненавидела тартар, так как она в унижении была убита ими после того, как она вышла замуж, поэтому ей было радостно от этого зрелища.
Нин Шу улыбнулась. Было здорово немного помочь хосту.
