Злые силы скрывались в каждом уголке континента. И чем сильнее были эти силы, тем больше они любили наслаждения. У людей, чьи спины были прикрыты серьезной поддержкой, не останавливались ни перед чем, когда дело касалось беспричинных разрушений и зла по отношению к другим. Люди могли позволить себе вести себя безрассудно до конца жизни, живя в тени тех, кто их защищал.
Цин Шуй слышал о таком и в своей прошлой жизни. Благодаря власти и деньгами эти злодеи нападали людей среди бела дня, хватали даже замужних женщин, насиловали девушек, не боясь никаких последствий…
Цзу Янлун попивал вино с тремя другими молодыми людьми в Главном Постоялом Дворе. Он был настоящим распутником из молодого поколения одного клана в Главной Стране, кто держал власть в Главном Поместье в своих руках. У него было все, о чем он только мог мечтать — богатство, люди, женщины. Если он хотел женщину, то какой бы у нее ни был статус, он всегда получал, что хотел. Многие называли его демоном за глаза за его бесстыжее поведение.
Его дедушка был третьим мастером Главного Поместья. Никто не смел провоцировать Главное Поместье из-за их огромного влияния. Даже если кого-то обижали члены Главного Поместья, никому и дела до этого не было. Но стоило хоть чем-то задеть Цзу Янлун, того уничтожали на месте. Поэтому его и называли демоном. Только никто никогда не рискнул бы назвать его так в лицо.
В мире было множество людей, так что даже если Цзу Янлун обидел какого-то случайного прохожего, это была лишь верхушка айсберга. Он еще ни разу не принес своему клану настоящие неприятности. Однако в последние несколько дней у него не было настроения, потому что у него пропала эрекция. Он ходил к врачам, которые заявили, что он себя довел до истощения, что ему нужен отдых… и это его ужасно беспокоило теперь. Он позвал своих самых закадычных друзей в Главный Постоялый Двор, надеясь утопить свою проблему в вине.
Главный Постоялый Двор принадлежал Главному Поместью. Этот бизнес не принадлежал Клану Цзу, но зато они могли там останавливаться и обедать бесплатно. В этот момент в дверях показалась большая группа людей, среди них были и пожилые, и дети, и мужчины, и женщины.
Женщин Цзу Янлун заметил сразу. Его внимание привлекала очаровательная женщина в фиолетовом с маленькой девочкой на руках. И на сердце у него стало неспокойно. Глаза у него загорелись, когда он увидел, какими красивыми были остальные женщины.
— Молодой Мастер Цзу, я впервые в жизни вижу таких красивых женщин. Ни одна женщина не может сравниться с этими, — сказал один из его друзей, стройный молодой мужчина с крючковатым носом.
— Молодой Мастер Цзу, эти люди не из наших мест. Они, наверное, семья, так что нам нужно быть осторожнее с нашими планами, — сказал другой товарищ, больше похожий на хрупкого студента с тихим голосом.
— Ну, и что? Никто и ничто не ускользнет от моего взгляда на территории Главной Страны. Если я отпущу их сегодня, я буду жалеть об этом до конца своих дней, — сказал Цзу Янлун и улыбнулся зловещей улыбкой.
— Тунлян, иди на кухню. Ты знаешь, что надо делать. Используй все порошки, если сможешь, — приказал Цзу Янлун одному из своих подчиненных, залпом осушив кубок с вином.
Группа, которая прошла мимо них, и были Цин Шуй и его семья. Когда Цин Шуй понял, что их заметили. Он просканировал их и пожал плечами: он не почувствовал никакой угрозы ни для себя, ни для семьи.
Он заметил их и спокойно проследовал выше, на четвертый этаж. Каждый этаж был разделен на секции, которые можно было бронировать по отдельности. Цин Шуй решил занять левую сторону этажа, которая состояла из 30 подсекций. Этого было больше, чем достаточно для его семьи.
Решив вопрос с комнатами, они пошли к большому обеденному столу на этаже и решили заказать еды. Их комнаты были слишком маленькими для семейного обеда, места бы им для всех не хватило.
— Можно нам лучшие блюда из вашего меню. Если нам понадобится еще еды, несите, не задерживайте, — сказал Цин Шуй.
Он сделал большой заказ из местных деликатесов и блюд от шеф-повара.
Официантка приняла заказ и спустилась вниз. А семья остались ждать, лениво болтая между собой, ожидая обеда.
— Папочка, а когда мы доберемся до Города Янь Цзян? — тихонько спросила Цин Ин, которая заняла место рядом с отцом.
— Послезавтра. А что? Ты себя плохо чувствуешь? — спросил Цин Шуй, наклонившись к дочери.
Они летели на средней скорости, потому что он беспокоился за детей.
— Нет, просто спрашиваю. Мне кажется, мы уже далеко от дома улетели.
Цин Шуй улыбнулся и потрепал Цин Ин по голове. Это было ее первое путешествие, и она само собой была в легком радостном волнении.
Вскоре на лестнице появилась дюжина официанток. В руках у каждой было по два блюда на подносах, покрытых желтых шелком. Они ставили блюда по центру большого стола и уходили за следующей порцией. Пар поднимался от блюд, наполняя все вокруг тончайшим ароматом.
Цин Шую блюда показались приличными, половина состояла из постного мяса, половина блюд были вегетарианскими. Несмотря на цвет и вкус блюд, они выглядели аппетитно. От одного вида блюд у всех слюнки потекли.
На минутку Цин Шуй нахмурился, но быстро взял себя в руки. У ребятишек слюнки текли, несмотря на то, что дома им были доступны самые вкусные блюда. Однако любая еда, от которой у детей текли слюнки, сразу же становилась любимой их едой, какого бы качества или вкуса она ни была.
Цин Шуй положил еды детям в тарелке и пригласил всех отобедать, пока все было горячим. Однако, сделав первый укус, все нахмурились. Но увидев, что Цин Шуй спокойно продолжал есть, все продолжили.
И тут Цин Шуй понял, что еда напичкана снотворными, которые подействуют через час. Их тела останутся целыми и невредимыми, но они проспят около двух дней. Лекарства были без вкуса и цвета, но этого было недостаточно, чтобы обмануть Цин Шуя и его духовное чутье, который сразу же понял, что за субстанции были в еде.
Но он не боялся эффекта от таблеток, так что спокойно ел свою еду. Он хотел знать, что за смельчак решился сотворить такое с его семьей. Если им хватило ума на такое, то они должны быть готовы и к последствиям, которые он уже приготовил для них.
Он был в ярости, но не показывал этого. Таблетки не были отравленными, и это означало, что нападающие не собирались никого убивать, а положили глаз на его женщин. Чем больше он думал об этом бесстыдном вмешательстве, тем больше в его сердце разгоралось пламя ярости.
