Часть 1
Последний день февраля. С самого утра в понедельник, 28 числа, в небе царила благодать. Мягкие солнечные лучи предвещали скорый приход весны, а отсутствие нужды закутываться в пальто настраивало на позитивный лад.
Ученики, которые раньше ёжились, сегодня, казалось, немного выросли, потому что выпрямили спины. Всю школу пропитала атмосфера свежести. Но душа Сораты не радовалась. Вчера сгустились тучи. Под глазами появились тёмные круги, и вообще всем своим видом он показывал, что не выспался.
Утренние уроки ещё как-то пролетели, а вот после обеда желание поспать атаковало с новой силой. Все мысли переключились на сон.
Но сколько бы Сората ни думал о нём, когда закрывал глаза, заснуть не мог. Не мог, даже когда клал голову на парту. Обычно голос учителя служил отличной колыбельной, но теперь не работал. Даже убийственные в этом плане уроки японского у Сироямы Кохару не помогли.
Сората чувствовал себя оторванным. В нём постепенно нарастало ощущение, какое предшествует простуде: тело словно тяжелело и повышалась температура. Но вряд ли градусник что-то бы выявил.
Если что у него и болело, то душа. Она металась в муках, и оттого тело словно ели черви.
Вчера вечером Сората наконец смог отрубиться на пять часов. А шесть часов назад его растормошила Мисаки, потому время во сне пролетело будто в мгновение ока.
В голове было на удивление ясно. Даже когда Сората пытался заснуть, одна важная мысль сменялась другой. А мысли о Нанами были особенно цепкими.
В итоге к шестому уроку Сората не сомкнул глаз.
И вот так закончился последний классный час.
Нанами, которая выполняла функцию дежурной, отдала команду «Встать», а когда последовала команда «Поклон», самый нетерпеливый из одноклассников небрежно ляпнул: «Ага, покеда».
Для уборки парты сдвинули назад.
Уже в который раз Сората не дал себе зевнуть. Глаза слезились.
— Сората, давай соберись. — Нанами, стоящая рядом, неприкрыто надулась. — Нам ещё подписи для Масиро собирать.
— А-ага...
В контрасте с бурчащим Соратой она выглядела на редкость жизнерадостно. Глаза у неё так и блестели. Утром Сората к ней присмотрелся, но так и не заметил следов слёз на щеках. Нанами выбрала путь сэйю и два года отказывала себе в развлечениях, но, даже завалив прослушивание, не собиралась плакать. Наоборот, у неё оставались силы, чтобы упрекать Сорату. Ожидал он прямо противоположного.
— Я перед своим клубом зайду в клуб тенниса, попрошу подписи.
Нанами вприпрыжку вышла из класса.
Сората не мог отделаться от мысли, что она ведёт себя уместнее некуда. Ещё бы. Она ведь никогда не жалела сил. Но теперь уже поздно. Время для слов ушло вчера. И плакаться надо было тоже вчера.
— Продолжаешь есть кактус? — тут же раздалось позади. Говорил Рюноске, убирая ноутбук в сумку.
— Чего-чего?
На самом деле Сората понял, но всё рано спросил.
— Ты и Хвостик знаете, что выбранная вами дорога ведёт в тупик, но почему тогда продолжаете?
— Это… — протянул Сората в попытке выиграть время для раздумий. Но его не понадобилось. Ответ нашёлся быстро. — Не ищи логики, — небрежно выплюнул парень фразу, которая внезапно пришла к нему. Именно, никакой логики. Но есть чувства. Потому выбор падал на те варианты, которые не имели отношения к анализу плюсов и минусов. Сората просто поступал так, как хотелось. Вот и всё.
— Самый логичный выбор не всегда самый предпочтительный.
— Потом будешь сам расхлёбывать.
— Даже если и так.
Самому было смешно от собственной глупости. Но существуют времена, когда не получается вести себя умно.
Пускай взгляды Сораты и Рюноске кардинально отличались, сегодня разговор с ним приносил Сорате странное успокоение. Может, из-за недосыпа, от которого мозги работали со сбоями, что было даже удобно, ведь выпал шанс нормально поговорить с затворником.
— Реально ешь кактус.
— Слушай, Акасака.
Рюноске глазами подал знак продолжать.
— Ты правда думаешь, что на Сакурасо можно забить? — задал Сората прямой вопрос, без хождений вокруг да около.
Брови Рюноске мимолётно дёрнулись.
— Я уже говорил. Вопрос не в том, что можно или нельзя.
— Я спрашиваю, хорошо это или плохо.
— ...
— Спрашиваю не что ты думаешь, а что чувствуешь.
Рюноске отвёл от Сораты взгляд, собравшись уходить.
— Мне это неинтересно.
Не сдаваясь, Сората бросил ему в спину:
— Ты крут, раз можешь такое заявить.
Рюноске остановился, но не обернулся.
— Можешь логически рассуждать и вести себя вот так — и правда крут. Кажется, я завидую. Всегда находишь силы принять решение.
— ...
— Но именно потому я не считаю, что ты ничего не чувствуешь. Не может быть, чтобы ты не задумывался об этом.
На лице у Рюноске ничего не проступило, но ведь и Масиро много о чём думала с каменным лицом. Она размышляла, волновалась, страдала. Нет людей, которые лишены переживаний.
— ...
Рюноске ничего не говорил. Просто замер на месте.
— Я хотел поговорить с тобой о том, что чувствуешь, вырубив логику… Хочу до сих пор. Обо всём, о Сакурасо и не только.
— ...
— Мне не хватало слов, чтобы нормально передать свои мысли.
— ...
— Если бы ты проникся нашими эмоциями, тоже захотел бы собирать подписи. Ты же говорил раньше, да? Времени мало, потому полезнее будет накопить побольше воспоминаний. Как по мне, я нашёл то, что надо. Сбор подписей станет лучшим последним воспоминанием о Сакурасо. Я, Сиина, Аояма, Дзин-сан и Мисаки-сэмпай в деле… Вот бы ещё тебя. Тогда все мы соберёмся за общим делом.
— На редкость эгоистичная позиция. Не впутывай меня.
— Я не собирался втягивать без нужды. Потому… Потому...
Тут Сората сделал глубокий вдох. И затем выдал самые прямолинейные слова из всех возможных:
— Мы ждём тебя, Акасака. Ты тоже важный член Сакурасо.
— Это пустая трата времени, — без промедления ответил Рюноске и привычной походкой вышел из класса. Сората и не подумал последовать за ним. Как не подумал и окликнуть.
Они сказали всё, что надо.
То, что он хотел передать, передал.
Потому оставалось верить и ждать.
Потому что он верил.
Часть 2
После разговора с Рюноске Сората, чтобы избежать бурных взглядов одноклассников, поспешил выйти в коридор.
Первым делом надо бы встретить Масиро.
С тех пор как они начали собирать подписи, Масиро каждый день после классного часа показывалась в учебной комнате Сораты.
— Сората, вот, — говорила она. Однако сегодня она не дала о себе знать.
Думая, что, скорее всего, у неё затянулся последний классный час, парень направился к классу рисования. Но именно тогда натолкнулся на Тихиро, которая поднималась по лестнице.
— О, — неосознанно бросил он.
— Ты чего такой дёрганный? — искренне удивилась Тихиро, прищурившись.
Вот бы она хоть немного проявила тактичность. Слишком много всего произошло, отчего ныло сердце, а после того как Тихиро сообщила о сносе Сакурасо, вокруг учительницы витала странная атмосфера и поговорить толком не получилось.
Потому ничего удивительного, что от внезапной встречи душевное равновесие пошло к чёрту.
А вот Тихиро вела себя до абсурда спокойно, как и всегда. Напротив, она как ни в чём не бывало заявила:
— А вот и ты, отлично. На, бери.
И впихнула ему в руки большой мольберт.
— И чего это?
— Мольберт, не знаешь?
Она явно издевалась. Совершенно не так должен вести себя учитель с учеником.
— Я спрашиваю, зачем его мне суёте!
— Потому что тяжёлый. У тебя всё нормально?
— А нормально для учителя всучивать ученику свои дела?!
— Ну, в общем, донеси до худкабинета.
Тихиро даже не слушала жалобы Сораты.
— Сами тащите!
— Не, мне влом.
— А мне нет?!
— Характер у тебя премерзкий. Раньше детей воспитывали более покладистыми.
— Кто-нибудь, увольте этого учителя!
— Слышь, захлопнись. Нечего бузить. У тебя же тоже есть дела в худкабинете? Скажешь, нет?
— Иду я в класс рисования, — не скрывая триумфа, заявил Сората.
— Масиро сейчас в худкабинете.
Тихиро добила его единственным ударом.
— Ну, и куда пойдёшь? Остались какие-нибудь дела в классе рисования, где нет Масиро? Ну?
— Пойду... в художественный кабинет.
— Вот видишь, пошли.
И Тихиро сразу направилась наверх.
— Если она не пришла, просто оставишь мольберт там.
— Тоже мне, утешение!
За неимением другого выбора Сората взял мольберт и поплелся следом за Тихиро по лестнице на третий этаж. Шли оба молча. Временами проходившие мимо ученики прощались с Тихиро. А она, как и положено нормальному учителю, дружелюбно на них смотрела и бодро отвечала:
— Всего вам хорошего.
— Какое притворство.
— Что ты там сказал?
— Будьте временами и со мной ласковы.
Тихиро неприкрыто скривилась.
— Ты реально мерзкий.
— Такое говорить подопечному?!
— Говорю, потому что подопечный. Если скажу такое обычному прохожему, на меня разозлятся.
— Я тоже разозлился!
— Эй, Канда~ Когда так орёшь, на нас все пялятся. Ладно, уж извини.
— Это я хочу извиниться...
Нелепица попёрла отовсюду, аж захотелось зевнуть.
Когда они подошли к переходу между зданиями, учеников резко поубавилось. Разговоры вокруг тоже почти прекратились, и вскоре наступила тишина. В другом здании в основном занимались ученики музыкального и художественного направления, потому ученики общего направления редко туда забредали.
Пока парочка шла по переходу, Тихиро сказала:
— Ты прости, ладно?
— Если так говорите, то помогли бы хоть.
Тащить в одиночку мольберт было тяжеловато.
— Я не про то, что заставила тебя нести тяжесть.
Тихиро, идя впереди, глядела в окно. И не казалось, что она смотрит на что-то конкретное, скорее на что-то абстрактное.
На её лице при взгляде сбоку читалась усталость. И тогда Сората вроде как понял, что она имела в виду, когда извинилась.
— Сэнсэй, вы же выступали против сноса Сакурасо на заседании?
Если бы никто не сопротивлялся, решение не перенесли бы на столь неудобное время — последнюю декаду февраля.
— Ну, пытаться убедить попечительский совет — дело неблагодарное, — уничижительно улыбнулась Тихиро. Так улыбались настоящие взрослые, что за ней водилось нечасто.
— Но всё равно большое спасибо.
— У совета… нет злого умысла, знаешь ли.
Взгляд Тихиро улетел к бейсбольному клубу, который на спортивной площадке готовился к игре. Намечали путь от первой базы к третьей и вырисовывали одну за другой линии бриллиантового цвета, которые при взгляде со стороны здания школы получались немного кривыми.
— Это не значит, что они вас ненавидят.
— Попечительский совет?
— Да. Просто они не знают. Не понимают ваших ценностей.
— А?
— Говорю, они верят только в собственные ценности. Думают, что гениальной художнице Масиро, которую признают во всём мире, лучше бросить мангу и жить в мире живописи. Они не сомневаются, что для Масиро это лучший выбор. Попечительский совет — он такой на полном серьёзе.
— ...
— На полном серьёзе волнуется о Масиро. Думает о её будущем.
Сората и сам раньше думал о подобном. Почему Масиро, которая прославилась во всём мире как гениальная художница, резко решила перескочить на мангу… Ведь уже есть всё, что нужно, и можно идти дальше по пути художницы...
— Но...
Но Масиро не думала о ценностях других людей. Попечительский совет беспокоился о своём, Сората думал о другом, а она шла по тому пути, какому сама хотела.
Рисовать интересную мангу. Можно сказать, сейчас это было единственной целью Масиро. Она отдавала себя всю. Пускай она занималась сбором подписей, это ничего не меняло. Каждый день Масиро рисовала допоздна. Благодаря затраченным усилиям удалось закончить обложку и открывающую цветную страницу для мартовского номера.
— То же и с остальными обитателями Сакурасо, которых клеймили как проблемных детей. Вы отличаетесь от остальной массы, потому на вас повесили ярлык. Зато из лучших побуждений.
— А никто и не отрицает, что мы проблемные.
Сората подобрал семь кошек, ему никак не получилось бы и дальше уживаться с другими людьми в главном общежитии. То же самое касалось короля пикапа Дзина, который постоянно нарушал режим, а инопланетянка Мисаки казалась чужой даже по меркам Сакурасо. Рюноске наставил у себя серверов, и его комната совершенно перестала походить на комнату старшеклассника. И Сората умудрился сделать так, что в нём перестали видеть нормального.
— Ну, за доставленные окружающим людям неприятности никто не похвалит. Но если спросишь меня, вы хоть и изгои, но больше, чем другие, похожи на старшеклассников. Соответствовать окружению, чувствовать настроение... Самое простое вроде как, а одного этого хватает, чтобы начать задыхаться.
— Сэнсэй...
Сората не знал, что Тихиро так их рассматривала.
Но будь иначе, она бы попросту не подошла на роль коменданта Сакурасо. Её оставили, потому что она не лезла в дела учеников. Сората подумал, а не спросить ли у неё об этом, но не стал. Наверное, если бы спросил, она бы буркнула, что ей лень.
— Куда-то не туда разговор зашёл. О чём я?
— Вспомните, пожалуйста. Вы же трезвая?
— Что-что? Канда, а ты помнишь?
— Типа попечительский совет не имеет злого умысла.
— А, точно. Надо же, запомнил. Чего ты такой серьёзный?
— Когда учитель говорит, разве не надо внимательно слушать?!
Тихиро проигнорировала жалобы и спокойно продолжила:
— Вот Митака понял, как думают члены совета.
— Дзин-сан?
— С теми, чьи ценности отличаются от твоих, просто так говорить бесполезно. С ними не получится взаимодействовать. Потому вы устроили сбор подписей, что вообще на вас не похоже. Не так?
— Нет, от Дзина-сана ничего такого не слышал.
В тот день, когда состоялось собрание Сакурасо... у Дзина на лице было написано, что он о чём-то задумался. Не об этом ли?
Сората внезапно выдохнул.
— Эх.
— Слышь, ты не обнаглел? Смотреть человеку в лицо и вот так выдыхать.
Если собрать всё то, что Тихиро успела наговорить, то наглой стоило бы назвать как раз её. Сората судорожно сглотнул, побоявшись жаловаться вслух. Если лишнего наплетёт, они опять уйдут не в ту степь.
— Через год я стану таким же, как Дзин, да?
Их разделял жалкий год, но Дзин действовал как взрослый — и мыслями, и делами.
— Завести шесть любовниц тебе точно не светит.
— Я и не собирался!
— Даже одну не заведёшь?
— Может, не будете говорить очевидное?!
— Ладно, поставь это в художественном кабинете, — внезапно сменила тему Тихиро, собравшись уйти.
— Подождите, учитель!
— Чего тебе, ученик?
Она с неохотой развернулась.
— Мы же в самом разгаре обсуждения проблем ученика!
— Разбирайся с этим сам.
— Как грубо!
— Ну, ты — это ты, Митака — это Митака. Полегчало? — наплевательским тоном выдала Тихиро.
— По идее такая фраза должна подбадривать, но почему от вас она звучит ужасно?!
— Ну что ты. Настолько хотел, чтобы тебе помогли? А я скажу только это.
— Решили на этот раз поддержать?
Вместо того, что Сората очень хотел услышать, Тихиро, едва не зевая, выдала:
— Раз уж ты восхищён красавчиком Митакой и чётко поставил себе цель через год стать таким же, то с тобой всё в порядке. Если знаешь, чего хочешь, тебе уже можно дать сто баллов.
Услышав настолько неожиданное и серьёзное заявление, Сората оторопел.
— О-огромное вам спасибо.
— Благодари лучше.
— От такого требования всё желание пропадает.
Тут Тихиро словно что-то вспомнила и сказала:
— А, точно. Канда. К тебе дело.
— Могли бы вы перестать бесконечно менять тему?
Сората воспринял её слова в штыки. Но Тихиро не собиралась поднимать набившие оскомину темы. Более того, едва она назвала неожиданное имя, их разговор перестал быть консультацией.
— Скажи-ка мне номер Фудзисавы Кадзуки.
— Что?
— Ну же, доставай мобильник.
— А, да...
Сората временно прислонил мольберт к стене коридора.
— Номер, — предупредил Сората и начал поочерёдно называть цифры из номера Кадзуки, а Тихиро при этом нажимала кнопки на своём телефоне. И когда вбила последнюю цифру, тут же нажала на вызов.
Поднесенный к уху мобильный исчез в волосах.
Когда раздались гудки, Тихиро немного разволновалась.
Ответили спустя где-то три гудка.
— А, это я... Ну... давно не виделись.
Голос Тихиро звучал прекраснее, чем когда-либо.
— Чего? Мошенник какой-то?!
Не успел Сората восхититься, как Тихиро резко вернулась в обычный режим.
— Ну-ка вспоминай голос девушки, которая когда-то тебе призналась.
К великому сожалению, Сората не услышал ответ Кадзуки.
— Я не по делу, но давай-ка найди сегодня на меня время.
Когда Сората посмотрел на Тихиро, занятую разговором, она презренно помахала ему рукой, словно отгоняла бездомную собаку. Типа говорила: «Иди вперёд». И только он решил поступить по-взрослому и послушаться, как...
— А? Проект Канды? Да не важно, — нагло заявила она.
— Это самое важное!
Тихиро тут же подала знак, чтобы Сората убирался.
Тему они затронули чрезвычайно интересную для него, но если бы Сората продолжил подслушивать, ему бы потом досталось.
Показав Тихиро тыл, он поднял мольберт и пошёл в сторону художественного кабинета.
— Да ладно тебе, давай встретимся. Если проигнорируешь моё приглашение, следующего раза не будет, — проворчали напоследок у парня за спиной.
Часть 3
Разойдясь с Тихиро и заявившись в художественный кабинет, Сората нашёл там одну только Масиро. Перед девушкой стоял холст, который полностью скрывал её фигуру, и кисть в руке Масиро танцевала по листу.
— Сиина, — позвал Сората, но ответа, разумеется, не получил.
Выбора не осталось, и первым делом парень поставил принесённый им мольберт. Закончив с ним, Сората уселся на табуретку около окна. Оттуда он видел Масиро сбоку и немного изображение на холсте.
Из любопытства, что же она сегодня рисует с таким серьёзным видом, он заглянул через спину Масиро на картину. И как только увидел, у него вырвался удивлённый возглас:
— А.
Раньше он кучу раз видел рисунки Масиро. И картины, и мангу... Каждый раз Сората не находил слов, чтобы выразить изумление, но теперь он изумился совершенно по-другому.
Масиро рисовала хорошо знакомое здание. Которое можно было вспомнить с точностью до деталей, закрыв глаза, — старое двухэтажное деревянное общежитие.
Нежный рисунок освещало вечернее солнце, почему-то вызывая ностальгию. На картину нанесли пока только половину цветов, но уже от одного взгляда на неё в груди разливалось тепло.
Судя по всему, перспективу взяли со стороны дороги, за воротами. Наверное, для этого Масиро смотрела в воскресенье на Сакурасо с улицы.
Девушка энергично водила кистью по незакрашенным местам. Казалось, её руки двигались сами по себе, без указаний разума. Почему нанести туда-то этот цвет, почему там-то наложить этот? — Сората в душе не представлял. Но когда пригляделся, увидел на сакуре цветки, которых быть там не должно.
Сората покрылся мурашками. Стоило отвести взгляд и вернуться к картине, как она поражала словно в первый раз. И так сколько угодно.
Получается, Сората до сих пор не привык к её таланту.
Пока парень молча впивался глазами в картину, со стороны коридора послышались шаги. Они стихли возле двери, и через некоторое время, словно человек немного подумал, её открыли и вошли в художественный кабинет.
Сората встретился взглядом с тем, кого знал в лицо.
— А, — выдал он, и ему в ответ прилетело «О».
Пришла Фукая Сихо, которая недавно согласилась подписаться. Она и сегодня раскачивала двумя похожими на большие кисти косичками.
— Э-э-э, забыла кое-что, — сказала Сихо как бы в оправдание.
— Вон как.
— Да, так.
Она обеими руками подняла оставленную на мольберте картину. Сората узнал нарисованное изображение: такой вид открывался с крыши Суйко на станцию, небо над которой умиротворяло, несмотря на грубый городской пейзаж.
— Значит, ты встречаешь Сиину-сан, да, Канда-кун?
— Ага, — ответил он, и они вместе с Сихо одновременно повернулись к Масиро. Непохоже, что её уши улавливали их разговор: художница самозабвенно рисовала.
— Здорово, Сиина-сан. Мы тут говорим о тебе, а ты всё равно ничего не слышишь.
— Это ты нарисовала, Сихо-сан? — спросил Сората про картину в руках новой знакомой.
— Угу, итоговая работа второго класса.
— Значит, Сиина-сан тоже такое рисует?
— Именно.
Сората ещё раз поглядел на картину Сихо.
— Хорошая картина.
— Слушай, Канда-кун... Я, вообще-то, тоже с направления рисования.
— Прости. Очень хорошая.
— Эх… — демонстративно вздохнула она. — Ну, ничего не попишешь, да? Разница с Сииной-сан всё-таки есть.
— Нет, я правда думаю, что хорошо рисуешь.
— Да поняла, поняла.
Вряд ли поняла. Масиро, конечно, выходила за рамки стандартов, но Сората и навыкам Сихо мог только завидовать. Хотел бы он хоть разок нарисовать что-нибудь такое же потрясающее.
— Ну, знаешь, в родной школе на уроках рисования меня на руках носили. Так и галдели: «Ты гений!» Я даже побеждала в конкурсах. Я и в знаменитую Суйко поступила благодаря куче побед.
— Вот я и говорю, хорошо рисуешь.
Пропустив его оправдания мимо ушей, Сихо продолжила о своём:
— Одно «но». Все остальные в моём классе рисуют примерно на таком же уровне. Конечно, новички будут глазеть и охать от восторга, как я от семпаев. Я верила, что обладаю талантом, но, когда попала сюда, для меня словно мир рухнул.
Сората припомнил, что говорила Рита. О дедушке, который открыл студию, где могли заниматься подающие надежды дети из любого места. Однако из-за того, что там собрались одни гениальные дети, даже те из них, кто обладал талантом, стали считаться обычными на фоне остальных. Многие не выдерживали суровой правды и отказывались продолжать.
Но Сиина выделялась даже среди лучших...
Похожая ситуация сложилась на курсе рисования в Суйко. Потому-то Сората и чувствовал, насколько Масиро одинока. Не потому ли она и теперь рисовала в одиночку? Никто не был в этом виноват. Сорате захотелось узнать кое-что у Сихо.
— Фукая-сан, ты ненавидишь Сиину?
Даже не пытаясь подбирать слова, он атаковал напрямую.
— Ох, прямо в лоб.
Сихо демонстративно изумилась, но быстро вернулась в обычное состояние и ответила на вопрос, пока спина Масиро отражалась в её глазах.
— Ну, когда впервые её увидела, подумала: «Да как так?» Казалось, она на совершенно другом уровне. Я задумалась: «Если есть такие люди, зачем мне вообще рисовать?» В итоге приуныла. И не только я, все в классе.
Ну, походило на правду. Они упорно занимались рисованием… Для всех желание создавать картины стало мечтой, а когда их ткнули носом в очевидные различия в навыках, никто не остался равнодушен.
— А теперь?
— И теперь думаем: «Бывают же такие люди в мире». Круто, слишком круто! Картины Сиины настолько круты, что я прям не знаю.
— Ясно.
Именно потому, что Сихо обитала в одном с Масиро мире, она лучше Сораты понимала её гениальность. То же касалось и Риты.
— Но через год в одном с ней классе я смогла наконец себя убедить: какая разница? Рисую себе да рисую, — немного напыщенно протараторила Сихо, будто чтобы утаить смущение. А в уме одновременно наговаривала, что разница всё-таки есть. Просто за время учебы пришла к внутреннему компромиссу… как-то так. Подобную проблему нельзя просто взять и решить. В этом вся суть мира, где главное — способности. — Я питала любовь к рисованию, потому и в Суйко поступала. Правда, дома меня называли гением, и я зазналась… Хорошо, что меня ткнули в это носом.
— Почему так думаешь?
— Ну, я думала, какой же я гений, самомнение так и лезло со всех щелей. Если со стороны на такую посмотришь, тошно станет, правда? Или даже примешь её за чокнутую, — немного приглушая голос, заявила она.
— Ещё бы.
— Не говорю, что Сина-сан меня нисколько не раздражает, но теперь я научилась быть выше этого, вот так вот.
— Оптимизм — это хорошо.
— А-ха-ха, я просто не хочу признавать поражение. Но мне выпала большая удача: могу учиться рисовать рядом с Сииной-сан. За этот год все в классе стали рисовать куда лучше. На нас точно Сиина-сан повлияла. Кажется, мы уже украли у неё все навыки, которые могли. Ребята у нас на редкость настырные.
— Это да.
К слову о реальности: то, что некоторые ученики ломались, было в порядке вещей. В каком-то смысле это касалось всех старшеклассников. Они ещё не стали взрослыми, но и детьми быть перестали. Хорошо это или плохо, но каким-то образом они учились приходить к согласию, худо-бедно решали проблемы по мере их поступления, а когда их друзья сталкивались с похожими ситуациями, делились с ними накопленными знаниями. В одиночку мало кто что мог. Вспомнить хоть ту же Риту...
— Спасибо тебе за то, что подружилась с Сииной несмотря ни на что.
— Уверен? Я же столько наговорила.
— И когда же Сиина стала такой важной фигурой?..
— С самого начала. Казалось, тронешь — и рассыплется.
— Ну не сказал бы… Она, конечно, не такая, как все, но не до такой степени.
Только приехав в Сакурасо, она доставила немало головной боли, но в последнее время всё улучшилось. Или же Сората попросту привык?
Как бы то ни было, взгляд Масиро продолжал источать твёрдую до абсурда уверенность. И это нисколько не изменилось за пролетевший год.
— Слушай, Фукая-сан. Ещё один вопрос.
— Какой?
— Почему подписала?
Сората думал, она сразу ответит, но Сихо лишь наклонила голову набок.
— Кто знает почему.
— ...
Парень неосознанно уколол её взглядом.
— Почему смотришь на меня, как на тупую?
— Прости.
— Ну, ладно… Если спрашиваешь конкретную причину, её нет. Или можно сказать… стало интересно. Просто, ну, разве не похоже на сериал? Устроили сбор подписей, чтобы спасти свой дом. Подумать только, такое происходит в реальности. Разве не весело?
— Ясно.
— Прости, у меня ветер в голове.
— Нет, за готовность помочь тебя стоит поблагодарить. Не каждый согласится «подписаться на сопоручительство». Потому сбор подписей превратился в настоящую пытку.
— А-ха-ха, точно. Может, я согласилась из-за серьёзного настроя Сиины-сан. Угу, скорее всего. Я же отчаянный друг.
Сихо горделиво выпятила грудь.
— Неплохо. Отчаянный друг?
Вероятно, смысл этого слова заключался в том, что она страсть как хотела, чтобы её вознаградили за усилия. Иначе она впадёт в панику и будет думать, что же делать. Потому-то заявление Сихо так сильно отозвалось в душе Сораты. Теперь он мог её понять. До боли хорошо понять.
— От всех нас спасибо.
— Это, Канда-кун. А можно и мне вопрос?!
Сихо энергично подняла руку.
— Да, пожалуйста.
Его спросят о Сакурасо? Недавно Сихо им интересовалась. Но только Сората настроился на простой вопрос, Сихо выдала нечто совершенно невообразимое:
— Ты встречаешься с Сииной-сан?
— ...
— ...
Что она сейчас сказала? Сората поначалу молча хлопал глазами.
— Прости, не расслышал. Можешь повторить?
— Ты встречаешься с Сииной-сан?
Он не ослышался.
— Что за вопрос?!
— Ну, вы всегда-а-а вместе, по школе та-а-акие слухи ходят.
— Серьёзно?
— Серьёзно.
— Серьёзно, — внезапно влезла Масиро.
— Слышь, не встревай в разговор так резко! Думал, у меня сердце остановится!
— Не за что.
— Я разве тебя благодарил?
— Вы и дышите вровень.
Сихо отчего-то веселилась.
— Это ты где такое увидела, Фукая-сан? Советую пойти к окулисту.
— Мои глаза в порядке. Без очков вижу нижнюю строчку. Ну так чего? Вы двое встречаетесь?
— Насколько хватит твоей фантазии, — вставила вперёд Сораты многозначительную фразу Масиро.
— Э, слышь, это что за ответ?!
— Я если нафантазирую, то могу тако-о-ого напридумывать про вас, хоть стой, хоть падай, — дёргаясь из стороны в сторону, выдала нечто сумасбродное Сихо. Сората уже едва ли не вопил.
— Хватит нести чушь! Между мной и Сииной ничего нет, — яростно запротестовал он, и отчего-то стало грустно.
— Что, всё не так? Слухам нельзя доверять, да?
— Да, точно. Если мы разобрались, я пойду.
Если разговор продолжится, психическое состояние Сораты пошатнётся. Но всё же, кто распространял странные слухи?..
Сората невзначай посмотрел на Масиро, а она на него, и парень резко отвёл взгляд. А Сихо за ними пристально наблюдала.
Затем Сората позвал Сиину, надеясь поскорее убежать.
— Н-ну же, Сиина. Пошли собирать подписи.
— Поняла.
Часть 4
Выйдя из художественного кабинета, Сората и Масиро помахали Сихо, которая пошла домой, и направились по переходу к классам общего курса.
По пути Масиро что-то заметила и остановилась — глядела через окно на теннисный корт внизу.
— Чего?
— Там Нанами.
Заинтересовавшись, Сората тоже посмотрел, сразу найдя фигуру Нанами, длинный хвост которой сильно выделялся. К тому же остальные ходили в спортивной форме, и только она в обычной школьной.
Девушка как раз принялась агитировать учеников на подписи, мешая им готовиться к занятиям. Она отчаянно объясняла суть дела почти трём десяткам человек, которых собрали главы спортклубов, и подкрепляла реплики обильной жестикуляцией.
— Нанами старается.
— Мы тоже.
Подписей катастрофически не хватало.
— О, нашла Кохай-куна!
Послышались громкие шаги вперемешку с воплями. Сората узнал её не глядя. Ну, во всей необъятной вселенной Сорату называла «Кохай-кун» лишь Мисаки.
Прибежав галопом, она как ни в чём не бывало дала пять прямо Сорате в лоб. Звук раздался что надо, как от смачного удара по мячу.
Пришла Мисаки не одна — из-за её спины показался Дзин. И не только он: компанию ему составили бывший президент школьного совета Татэбаяси Соитиро плюс его девушка… Хаухау, которая Химэмия Саори.
— Ку. — Дзин приподнял руку.
— Бывший президент, Химэмия-сэмпай, почему вы в школе?
По сути, у них период свободного посещения. Раз в неделю проходили занятия, но помимо них дел в школе у третьегодок не осталось. Что касалось Дзина и Мисаки, они ходили сюда ради сбора подписей.
— Я говорил с учителями о моей формальной речи на выпускной церемонии, — пояснил Соитиро, и тут же Дзин прошептал на ухо Сорате:
— То есть он задумал свидание с Хаухау в школе.
— Я слышу, Митака!
— Ну, я и сказал так, чтобы услышал.
— Больно много прикалываешься. Похоже, нам надо с тобой как следует поговорить.
— Ага, всю ночь, а наутро выпить вместе кофе?
— После того как поговорим, тебе будет не до кофе...
Оставить бы этих двоих наедине. Сколько уже раз, когда они опять брались за своё, возникало такое желание?
Сората перевёл взгляд на Саори, и она объяснила:
— Я репетировала игру в оркестре.
К груди она прижимала футляр от скрипки. По традиции Суйко, во время выпускной церемонии звучал аккомпанемент в исполнении тридцати учеников всех классов музыкального курса.
— Масирон, куда смотришь?
Мисаки примостилась возле Масиро и высунулась в окно.
— Нанами.
— Ну-ка~ О, нашла Нанамин! Я тоже помогу!
И тут же убежала. Её фигура влетела на лестничный пролёт неподалёку и быстро пропала из виду.
— Блин, ну и шустрая.
Соитиро расплылся в улыбке.
— Мисаки тоже полностью возродилась.
Саори отчего-то выглядела радостной и одобрительно кивала.
— Настолько мощный эффект от обручального кольца? — язвительно ляпнул Соитиро, метнув колкий взгляд в сторону Дзина.
— И о чём это ты? — Тот прикинулся дурачком.
— Не отнекивайся. Вчера сам мне хвастался, что всучил его Камигусе.
— И мне. Три часа трындели.
— Вот напряг так напряг.
Кстати, не нужно ли отбросить слово «обручальное»? Правда, люди не всегда понимали неправильно...
— Кажется, ты хоть немного стал честным.
На довольное кивание Соитиро Саори ответила невнятным бурчанием:
— Кольцо?... Неплохо.
Все мгновенно уставились на неё.
— Ч-что?
От внезапной сфокусированной атаки Саори оторопела. Ту фразу она бросила, совершенно не подумав.
— Мотай на ус, мистер бывший президент.
Показав злонамеренную улыбку, Дзин с хлопком положил руку на плечо Соитиро, лицо которого уже залилось краской. Всего за миг ситуация переменилась кардинально.
— Таково желание девушки. Подаришь ей кольцо?
— Ч-что?! Зачем?! — Саори не на шутку всполошилась.
— Ты только что выдала своё тайное желание. Этим своим «неплохо», — из сочувствия объяснил Сората.
— Что? Правда?! — переспросила девушка у самого надёжного человека из присутствующих. Разумеется, у Соитиро. А тот, всё ещё красный, закивал. И тогда Саори схватилась за щёки.
— Н-нет! Нет! — принялась она отчаянно оправдываться. — Меня отвлекли, я вообще не это имела в виду.
— То есть ты не хочешь кольцо от Соитиро-куна, Хаухау?
Дзин не промедлил снова отшутиться.
— Го-говорю же, нет! Хотеть-то хочу, но это уже слишком… Да что я опять несу?! Я не имела в виду никакой помолвки, я не настолько приставучая девушка, просто это, ну… Короче, нет!
— Говорю же, понятно.
— П-правда?
— У тебя столько девичьих желаний. Ты же у нас юная красавица.
Саори и правда выглядела как взрослая. Но когда Дзин подшучивал над ней на глазах Соитиро, девушка вспоминала о своём юном возрасте, отчего казалась куда милее.
— Если я красивая, не прикалывайся надо мной!
— Просишь о невозможном.
— Почему?
— Ты красивая, когда паникуешь.
— Н-ну всё! Иду заниматься. Ухожу.
Саори поспешно пошла прочь. Зыркнув разок на Дзина, Соитиро последовал за ней.
Тот крикнул в спину уходящего:
— А, бывший президент.
— Что?
Соитиро, нахмурившись, обернулся.
— Если нужна помощь с этим, обращайся.
В ответ на это у него напряглось лицо.
— Знаю.
Да о чём они?
— Чего? С чем этим?
— Да так, кое-что с выпускной церемонией.
— Хм.
Когда от вопроса явно увернулись, Сорате пришлось отреагировать расплывчато.
Соитиро догнал Саори, которая остановилась чуть поодаль, и парочка принялась живо обсуждать подколки Дзина.
— Они так хорошо подходят друг другу～ — беззаботно сказал Дзин, провожая Саори и Соитиро взглядом. Показывал себя с лучшей стороны, пока никто не видел.
Сората тоже не мог прохлаждаться.
— Сиина, мы тоже скоро пойдём собирать подписи...
Пусть её позвали, она продолжила смотреть из окна на теннисный корт.
— Что там интересное увидела?
— Мисаки пришла.
— О, дай-ка посмотреть.
На корте Сората увидел одного медведя. Костюм медведя. И его содержимое было понятно без лишних проверок — точно Мисаки. Да где она успела переодеться? Ещё совсем недавно расхаживала в школьной форме...
И эта Мисаки в облике медведя носилась по корту туда-сюда. Члены теннисного клуба пытались от неё убежать, и в итоге где-то тридцать человек устроили грандиозные салки. Поймав кого-нибудь, хоть парня, хоть девушку, инопланетянка мощно обхватывала его медвежьими лапами и бросала на корт. И жертв становилось всё больше и больше.
— Ох～ Ну и разборки.
Почему-то в костюме ноги у неё не потеряли в скорости. От Мисаки не могли удрать даже члены спортивного клуба. Как и ожидалось от пришельца. Слабым людишкам, которые не способны организовать сопротивление, уготовано быть жертвами.
Не пора ли остановиться?
— Дзин-сан, что делать будем? — спросил Сората у подошедшего Дзина.
— Давай сделаем вид, что не видели.
— Да как можно?! — повысил голос Сората, и тогда, словно его услышали небеса, кто-то поймал буйного медведя. И у этого кого-то за спиной развевался большой конский хвост. Нанами.
Схваченную Мисаки потащили за шкирку к краю корта и там усадили на землю. Голосов не было слышно, но Нанами явно ругала Мисаки.
— Что за стэндап у них?
— Ну, стэндап.
Отвертелся.
— Кстати, Дзин-сан.
— М?
— Ты говорил с Мисаки-сэмпай о будущем?
Дзин после выпуска отправится в Осаку. В тот день, когда им сообщили о сносе Сакурасо, он вроде бы пообещал Мисаки найти какой-то выход.
— Очень хочу. А Мисаки вон как себя ведёт.
За тот миг, пока они смотрели в другую сторону, ситуация внизу изменилась на противоположную, и теперь медведь схватил Нанами. Какое-то время они о чём-то потолковали — в итоге Нанами тоже принялась надевать костюм.
— Неожиданное развитие событий, так-то.
— Неужто она обещала прекратить буйство, если Нанами оденется? — без особого интереса спросил Дзин.
Нанами закончила с костюмом, который оказался полосатым тигром. И Мисаки тут же возобновила охоту. Теннисисты, вздохнувшие было с облегчением, пустились врассыпную, словно стадо импал при нападении хищника.
Нанами, выкрикивая какие-то жалобы, энергично носилась за Мисаки, но уже не догоняла, потому что из-за костюма серьёзно потеряла в скорости.
— Аояма, можно ведь снять...
— Наверное, рука до молнии на спине не достаёт.
— А, ясно.
Масиро, когда ходила раньше в костюме кошки, просила расстегнуть ей замок. Вот и Нанами сейчас пыталась дотянуться, и выглядело это умилительно.
— Сората.
Масиро прямо-таки олицетворяла в тот момент смирение.
— Что?
— Нанами странная.
— Ага, странная. Стала тигром.
— Нанами ужасно сильная.
— Что? А...
«Ты о том?» — прошептал Сората про себя и покосился на Дзина. Нанами просила молчать.
— Наверное, тебя попросили держать язык за зубами, но не парься.
— Дзин-сан?
— Со вчера Аояма-сан какая-то весёлая, а у тебя лицо такое, будто в животе сверлит. Тут уж кто угодно поймёт.
Дзин тихо посмеялся.
Не бывает такого, чтобы он сдерживался, если вдруг что-то пронюхал.
— Сейчас Аояма притворяется.
— Притворяется?
— Эти два года… Аояма думала только о том, как стать сэйю. Она даже ушла из дома, приехав из Осаки. Устроилась на подработку, чтобы зарабатывать на жизнь… Всё ради исполнения мечты.
— Ага, Нанами старалась.
— Но прослушивание она провалила, потому еле сдерживает слёзы. Ей сейчас по идее вообще не до сбора подписей...
— ...
— Но остаётся Сакурасо. Ещё скоро выпуск твой и Мисаки-сэмпай. Нанами не хотела, чтобы вы переживали, потому не плачет.
Ещё Сората думал, что на неё повлияла правда о Масиро — что та стала причиной для сноса. Вчера Нанами говорила, что не хочет заставлять Масиро чувствовать себя виноватой.
— ...
Масиро не отводила от Сораты взгляда.
— Лучше бы она вчера выплакалась, когда пришло уведомление. Думаю, неправильно я тогда её слова понял.
От собственных слов Сората почувствовал себя разбитым.
— Сората.
— Мог бы и забить на её попытки выглядеть сильной. Даже если бы она меня возненавидела, ну и пусть. Надо было заставить её выплакаться.
— ...
Хотя сейчас Сората это понимал, было уже поздно… Теперь он злился на самого себя. Глубоко в груди нарастало сожаление, которое испепеляло душу изнутри.
— Я… отвернулся.
— ...
— Потому что голова была забита проектным заседанием и Сакурасо.
А ещё как снег на голову свалилась новость о том, что на самом деле снос затеяли из-за Масиро.
— Голова реально едва не лопнула. Я убеждал себя, что «всё в порядке», но вот у Нанами точно ничего не в порядке, потому перестал давить и закрыл глаза… Решил, ничего лучше сделать не могу. Вот и поверил, что Нанами хорошо держится… Ерунду сотворил, знаю!
Его слова, движимые эмоциями, сами собой приобрели силу.
— Да нормально это.
Голос Дзина звучал легко и непринуждённо.
— Где тут нормально?
— Аояма-сан решила ведь, что делать? Ты просто с уважением отнёсся к её желанию.
— Нет. Я оставил Аояму ради себя самого.
Теперь Сората это понял. Пускай и с опозданием.
— Если будешь мучиться от чувства вины, усилия Аоямы-сан пойдут прахом, разве нет?
— Может, и так, но нельзя давить. Она всё равно не сможет долго держать себя в руках!
— Пожалуй.
Дзин поглядел на далёкое небо.
— Аояма-сан понимает это лучше всех.
— Что?
Сората удивился очевидному.
— Никаких эмоций не хватит, чтобы держать себя в руках, бесполезно. Аояма-сан понимает это лучше всего. Очевидно же, ей больно. Но Аояма-сан ради Сакурасо, ради меня и Мисаки решила, что лучше веселиться. Это без серьёзного настроя не сделать. Если дошло до такого, то дело в другом. Хорошо это или плохо, так нужно сделать или по-другому, вопрос уже иной. Она просто захотела сделать так, вот и всё.
— До... пустим.
Дело было не в плюсах и минусах. Я так хочу. Это Сората сказал Рюноске. Потому-то речь Дзина ударила в самое сердце. Но всё равно хотелось спасти Нанами. Сората понимал, насколько противоречивые мысли его разрывают… Какая уж тут логика.
— Другой человек наговорил бы чего лишнего, заставил бы вести себя иначе, и мощные эмоции, которые она испытывает, исказились бы до неузнаваемости.
— Значит, даже если я понимаю, что так нельзя, если знаю, что Аояме будет хуже, ты говоришь, чтобы я её отпустил?!
— Именно, — отрезал Дзин.
— Это как-то...
— Я только предполагаю, но… возможно, Аояма-сан так решила ещё до того, как увидела результаты.
— Решила?
Дзин опёрся на оконную раму и опустил взгляд на теннисный корт.
— Может, из-за новостей о сносе Сакурасо, а может, с самого начала так планировала, чтобы не испортить выпуск Мисаки и мой, — не знаю. Но все два года она готовилась к прослушиванию, да? Если бы ты потерпел неудачу, смог бы мгновенно взять эмоции под контроль и строить из себя сильного?
— ...
Не смог бы. Никак. По-другому и быть не могло. В тот миг, когда Нанами озвучила результат, его всего затрясло.
— Сложно сказать, но, думаю, нет. Я бы точно сорвался.
— Я бы тоже, — сказал Сората и заметил, что согласился со словами Дзина.
Нанами не заикалась об этом, но наверняка каждый день думала. О результатах прослушивания. О вероятности успеха и провала. Изначально всё это было лишь её делом. Но именно тогда поднялся вопрос о сносе Сакурасо. А ещё узнали, что причиной послужила Масиро… Нанами отнеслась к этому как к своим собственным проблемам. Разволновалась вместе с Соратой. О Сакурасо… О Масиро… Потому Сората сильно обрадовался и в итоге не заметил, что Нанами таким образом жертвует своими чувствами.
Хотя бы сейчас… Вот бы Нанами хотя бы сейчас пеклась в первую очередь о себе.
— Если не делаешь вид, что не замечаешь её страданий, то уже хорошо.
— Ничего хорошего.
— Вот когда ей совсем станет плохо, тогда поддержи её.
— ...
Сората сомневался, что так можно помочь Нанами.
— Может, конечно, это окольный путь. Но придёт день, когда он не будет казаться ошибкой.
— Дзин-сан.
— Нормальная тема. Жизнь может сложиться по-разному, — сказал Дзин и улыбнулся. — К тому же эта проблема не только твоя. Ответственность легла и на меня с Мисаки.
— Это!..
— Мы выпускаемся, да. Но как по мне, снос Сакурасо — проблема общая. Потому, чтобы добиться результата, нужно всем приложить все силы. А если провалим Сакурасо, Аояма-сан тем более пропадёт, — сказал он, глядя на Сорату, и снова улыбнулся. Его улыбка полностью отличалась от той, когда он скрывал свои чувства. Сората понял. Дзин своей речью показал, что тоже беспокоится.
Столь многое он хотел высказать. Со многим был не согласен. Но Дзин выражал правильные мысли. Если Сакурасо пропадёт, рухнет всё.
Потому придётся собирать подписи. Собирать упорно и не сдаваться до самого конца. Чтобы спасти место, где они провели вместе столько времени. Каждый старался ради всех. И чтобы оправдать их старания, Сората тоже постарается.
— Ладно, я пойду.
— Ага.
Дзин спустился по лестнице. Наверное, пошёл за Мисаки на теннисный корт. Сегодня они собирались обойти волейбольный и баскетбольный клубы, которые занимались в спортзале.
— Из-за меня, да?
— Сиина?
— Нанами весёлая из-за меня?
— Нет, не так.
— Сакурасо не станет из-за того, что там я?
Масиро уставилась на Сорату прозрачными глазами.
Бессмысленно было отрицать, раз уж она об этом заговорила.
— Нужно извиниться перед Нанами.
— Это не то, чего хочет Аояма.
— Тогда что делать?
Глаза Масиро дрожали.
— Что мне делать?
Она тряслась от беспокойства.
— Объясни, Сората.
Он прикусил губу, лишь бы выдержать удушающую боль, которую источала Масиро.
— Здесь больно...
Девушка медленно сцепила руки в замок на груди.
— Со вчера здесь больно, — сказала она и присела на корточки в коридоре.
— Сиина.
— Думала, настанет утро, и пройдёт.
У Сораты тоже сдавило грудь.
— Не прошло.
Боль в душе навалилась тяжким грузом.
— Я с тобой.
— Сората?
Взгляд девушки казался таким же хрупким, как сама она.
— У меня тоже давит в груди… Кое-как терплю. Думаю, и Аояма.
— Я хочу что-то сделать.
— Ну точно.
Если её решимость поможет справиться с проблемами, то пусть действует.
— Я просто должна.
— ...
Но сколько ни желай, чудес в жизни не бывает. Люди жили в реальности.
— Ради Сакурасо. Ради Нанами. Что мне можно сделать?
Сделать она могла лишь одно. Но сначала...
— Для начала встань на ноги.
Наклонившись вперёд, Сората схватил Масиро за руки. А когда потянул, чтобы поднять, они стукнулись лбами.
— Лоб тоже заболел.
— Прости уж! У меня тоже болит! Но это не повод отлынивать от сбора подписей.
— Угу.
Как сказал Дзин. Если они провалят сбор, Нанами получит душевную травму. То же самое касалось Масиро.
Остался только один путь.
— Их надо собирать, — подстегнул самого себя Сората.
Часть 5
Времени не хватало. День быстро подошёл к концу.
Даже уроки, которые обычно навевали скуку, казались короткими.
Шло 2 марта, среда. До выпускной церемонии оставалась неделя.
На обеденном перерыве Сората, Масиро, Нанами, Мисаки и Дзин собрались на школьной кухне, где проходили уроки труда. Ребята облепили стол, где стояла переносная плита с казаном для мидзутаки. Над кипящим котелком танцевал аппетитный пар.
Настало время перекусить.
Они готовились с самого утра, чтобы успеть поймать учеников, которые приходили в школу раньше всех. Потому каждое утро готовить бэнто не успевали.
В итоге на собрании Сакурасо решили:
— На голодный живот войны не ведут. Давайте назначим дежурного по бэнто.
— По-моему, самое то будет поручить это Мисаки. У неё уроков нет, времени больше.
— Да-да! Мы с Дзином управимся!
Выбор быстро пал на Мисаки и Дзина.
И со следующего дня началось дежурство по бэнто. В первый же день после завершения сбора подписей свободная от уроков парочка вернулась в Сакурасо, приготовила бэнто и притащила сюда. Но получилось не ахти, и со второго дня решили собираться на школьной кухне. Так оно и повелось.
Ели то карри, то пасту, то гамбургеры, а вчера вообще заказали лапшу в лавке.
— Мисаки-сэмпай, почему одному человеку достался сет из дзарусобы и какесобы?
— Сегодня мне охота съесть какесобу, а закусить дзарубосой!
— Мне отродясь такого не хотелось! Сегодня тем более!
— Ага, значит, Кохай-кун из любителей есть дзарусобу, а закусывать какесобой! Да ты эстет!
— А какая вообще разница?!
— Канда-кун, не надо было заикаться о заказе еды в школу.
— Завтра пицца? — беззаботно ответил Дзин на веское замечание Нанами и принялся затягивать в рот собу с карри и тефтелями.
— Сората.
— Чего?
— Соба вкусная.
— Вот свезло!
В итоге руки не дошли до пиццы, и разогрели казан.
Нанами поначалу насторожилась, а потом вроде как сдалась и со спокойным лицом зачерпнула поварёшкой содержимое казана. И судя по радостной реакции, достала она те кусочки, на которые положила глаз.
Но счастье длилось недолго: сидевшая рядом Мисаки быстренько подсуетилась и стащила палочками гребешок из миски Нанами.
— А, Камигуса-сэмпай! — встрепенулась та, но поздно. Мисаки уже засунула украденный гребешок себе в рот.
— Не зевай, Аояма. Хотя ты, думаю, знаешь. Когда в Сакурасо готовят в казане, безопасное место только во рту. Лучше думай, что миска и казан ничем не отличаются.
— Знаю...
Возмущённая Нанами бросила взгляд в казан в поисках гребешка, но найти не могла — Мисаки только что устроила грандиозную рыбалку и, скорее всего, уже выловила его весь.
Тут к миске Нанами потянулись палочки с соседнего места, закинув туда гребешок. И к удивлению, это сделала Масиро.
— Масиро?
— Отдаю.
— А, ага, спасибо… Что?! Не надо!
Запоздало осознав произошедшее, Нанами попыталась вернуть гребешок. Но затем подумала, что будет невежливо возвращать еду своими палочками, и в раздумьях скривилась.
Мисаки смотрела на них заискивающе.
— Аояма, Мисаки-сэмпай прицеливается.
— Ешь, — посоветовала Масиро, и Нанами, сдавшись, положила гребешок в рот, оставив Мисаки без добычи.
— Вкусно?
Масиро пристально глядела на Нанами.
— Угу, вкусно.
— А что потом?
— А?
— Нанами, что хочешь съесть?
Девушка тем временем косилась на Мисаки, а та, набрав полный рот трески, с удовольствием ею чавкала.
— Треску, наверное.
— Сората, дай.
— На меня валишь?!
— Ещё хочу лапшу.
— Сората, добавь лапшу.
— Угусь-угусь.
Оставленный без выбора Сората принялся шурудить черпаком в казане. Осталась ли там ещё треска? Мисаки её тоже обожала съедать. Сколько Сората ни искал, попадалась только пекинская капуста и грибы эноки. И лапши хорошо повылавливал. Но поводя по дну, почувствовал там что-то густое.
— О, что там?
Поднятый черпак заполняла нарезанная треска.
— Во!
Сората переложил лапшу и треску в миску Нанами.
— Спасибо.
Та собралась поесть, не спуская с Мисаки глаз. Но из-за того, что на неё саму пялились, Нанами закрыла рот и вернула рыбу в миску.
— Когда меня сверлят взглядом, есть как-то сложно.
— Сората, не смотри.
— Она про тебя говорит, Сиина!
— Тебя тоже, Канда-кун.
— Я же говорила.
Масиро отчего-то ликовала.
И в этот момент Нанами съела треску. И звучно засосала лапшу.
— Нанами, вкусно?
— Ага, вкусная лапша.
— Вот!
— Всё-таки лапша Malony для казана самое то. Но треска тоже вкусная.
Нанами немного приободрилась, отчего Масиро успокоилась и расслабилась.
С началом текущей недели Масиро кучу раз так себя вела. И всегда дело касалось Нанами. Внезапно подходила к ней и смущала… К примеру, вчера во время перерыва пришла к ней в класс.
— Отдаю тебе, — заявила она, всучила баумкухен и ушла.
Оторопевший Сората спросил:
— Что это было?
— Без понятия, — только и могла ответить Нанами, наклонив голову набок.
Они догадывались, что Масиро беспокоилась о Нанами. Та вела себя слишком радостно, слишком ярко, что вызывало подозрения даже у Масиро. А ещё мангака решила, что всё из-за неё.
Стоило об этом вспомнить, как сидевшая рядом Масиро резко встала.
— А, чего-чего?
— В туалет.
— Вон как, ну иди.
От беззаботно брошенной фразы задул холодный ветер. Нанами обдала Сорату леденящим взглядом, к какому парень не привык, потому получил мысленный пинок.
Чтобы выкрутиться, он сказал уходившей из класса Масиро:
— Смотри не заблудись.
Он беспокоился лишь потому, что Масиро редко бывала около класса кулинарии.
В ответ та высунула из дверного проёма лишь лицо, как дикий зверёк.
— Что-то сказал?
— Ты настолько уверена в себе?
— Всё нормально.
— Как и всегда. Где ты берёшь столько самоуверенности? Не поделишься?!
— Если потеряюсь, громко позову Сорату.
— Хватит! Тогда по школе поползут странные слухи!
Ещё позавчера в классе рисования Фукая Сихо спрашивала, не встречается ли он с Масиро.
— Масиро немного странная, да?
— Ну, это да, наверное, странная. Ситуация вокруг Сакурасо паршивая. Представляю, как сильно это давит на мозги.
Да ещё и Нанами досталось… Ничего удивительного, что Масиро по-своему пыталась её приободрить. А Нанами делала вид, что не понимала, и ничего Масиро не говорила.
Попробовав еду из казана, Дзин занялся приготовлением ризотто. И только Сората бросил на сэмпая взгляд, как пропищал телефон.
Пришло сообщение. Открыв его, парень прочёл: «Сората пропал».
— Как я и думал, всё-таки заблудилась!
На верхушку разогретого ризотто разбили куриное яйцо. Комнату заполонил приятный аромат, но Сорате пришлось выйти в коридор.
И тут же встретил Масиро, которая стояла как истукан в двух кабинетах от Сораты.
— Сиина.
Услышав зов Сораты, Масиро медленно к нему подошла, отчего-то выглядя недовольной.
— Не уходи так внезапно.
— Я не уходил!
Когда он привёл Масиро обратно в класс кулинарии, ризотто, судя по великолепному аромату, закончили. Дзин как раз разложил его по всем мискам и уже уплетал своё творение, разглядывая кое-что — тетрадь для сбора подписей. А потом задумался, прикусив губу.
— Как я и думал, всё плохо.
— Это вкусно.
— А никто не говорит про ризотто.
— Я знаю.
— Вон как.
— На этой неделе подписали меньше пятидесяти, а остались четверг, пятница, суббота и на следующей неделе понедельник. Как-то это жёстко. Надо подсуетиться.
— Да уж.
Лучше всего подписи собирались в конце прошлой недели, но к началу нынешней все люди, которые проявляли интерес, уже отдали голоса, и потому новых привлекать стало непросто.
Ребята проводили стратегические совещания до конца перерыва, но хорошие идеи в голову не приходили.
— Что-нибудь придумаем после школы, — сказал Сората, объявив о завершении сходки.
Часть 6
Он весь пятый и шестой урок обдумывал, как ускорить сбор подписей. Но все способы уже перепробовали: и каждый класс обошли, и перфоманс в костюмах животных устроили, и в клубах выступили с речью. В нынешних условиях найти какой-то новый, прорывной подход было задачей неподъёмной.
В итоге окончание уроков Сората встретил без плана.
После классного часа он сходил за Масиро.
— Сората, сегодня тоже постараемся, — сказала девушка, когда он пошёл с ней на обход классов первогодок. В первые секунды те интересовались, но как только видели Сорату, интерес у них пропадал и многие ученики сразу выходили из кабинетов, демонстрируя, что догадались о цели визита и просить их не надо.
У Сораты не хватало сил, даже чтобы их задержать. Он чувствовал себя беспомощным. Раз за разом его боевой дух опускали на дно.
Но каждый раз, когда он видел Масиро, которая просила всех оставить подпись, он брал себя в руки.
Масиро до самого конца вела себя искренне. Но в то же время Сората чуял, какая леденящая кровь атмосфера витала вокруг неё. Её выражение лица почти не отличалось от привычного. Скорее даже, Масиро во время сбора подписей выглядела более хрупкой, чем обычно. Словно её отлили из стекла или высекли изо льда...
— Сакурасо под угрозой сноса. Мы просим всех оказать помощь. Пожалуйста, помогите нам.
— Пожалуйста, — поклонилась вслед за Соратой Масиро.
О чём-то поболтав, две девушки оставили подписи. Сорате они показались знакомыми, и тогда он вспомнил: на фестивале они подходили к обитателям Сакурасо поделиться впечатлениями от «Галактического кота Няборона».
Пожелав удачи, две школьницы покинули кабинет и пошли в свои клубы. После этого к активистам подошёл один ученик.
— Хочешь помочь? — поинтересовался Сората у первогодки, который что-то пытался сказать.
— А, нет, это… Подписывать нужно и здесь?
— Здесь?
О чём он?
— Я подписал в тетради, которая в пэкашной.
— Пэкашной?
Сората всё равно не понял юмора и скривился, отчего мальчик заволновался и вжал голову в плечи.
И тут из коридора влетела Нанами.
— А, блин! Канда-кун, ну-ка слушай!
Очень странные дела. На лбу у неё даже выступила испарина.
— Что-то случилось?
— Я услышала в волейбольном клубе, что в пэкашной оставили тетрадь для подписей.
Сората переглянулся с Масиро.
— Мы тоже только что услышали об этом.
Они развернулись к робкому мальчику. И оттого, что взгляды нескольких человек сосредоточились на нём, он стиснул зубы.
— Нам просто интересно, о чём ты говорил.
— Нет, просто, это… В пэкашной есть журнал для сбора подписей. Я увидел на домашней странице.
— Домашней странице?
Вопросы у Сораты и Нанами скапливались в стопку. Масиро тоже наклонила голову набок.
— Я нашёл на школьном сайте страницу, где много чего написано про сбор подписей сэмпаями. А ссылка висит на главной странице.
Но Сората, Масиро и Нанами ничего такого не припоминали.
— Давайте проверим.
Масиро и Нанами кивнули.
— Тебе тоже спасибо.
— А, н-ничего.
Поблагодарив первогодку, ребята поспешили в пэкашную.
За мультимедийным классом располагался компьютерный класс, который в среде учеников звался пэкашной.
Открыв дверь, Сората увидел ряды из сорока компьютеров. И за ближайшим сидели знакомые лица. Дзин и Мисаки.
— А, что вы двое делаете?
Поглядев на Сорату, те ответили:
— Похоже, вы тоже услышали про тетрадь в пэкашной.
Троица молча кивнула. Услышанное всё объясняло.
— И что за тетрадь?
Нанами принялась шарить по кабинету взглядом.
— Вот здесь.
Тетрадь находилась в руке Дзина.
— Вот.
Дзин небрежно бросил её Сорате, и тот, поймав, стал лихорадочно листать страницы.
Масиро и Нанами смотрели, стоя по бокам.
— Чё?! — наполовину удивлённо и наполовину возмущённо выкрикнул Сората.
— Не верю! — Нанами прикрыла рот рукой.
— Куча имён, — пробурчала Масиро.
Именно, именно так.
Примерно половина страниц была плотно исписана.
С учётом успехов Сораты и остальных по сей день, количество имён здесь по-настоящему поражало. Их тут набралось почти столько же, сколько удалось собрать за десять дней.
— А ещё вот, Кохай-кун!
Мисаки, которая обосновалась перед компьютером, поманила к себе.
На дисплее Сората увидел домашнюю страницу. И там во всей красе, крупными буквами расписали ситуацию вокруг Сакурасо, и про фотографии не забыли. Также добавили снимки изнутри общежития. Здание вне всяких сомнений обветшало, но в тексте давили на то, что не до такой степени, чтобы немедленно сносить.
Жили там двое учеников третьего класса и четверо второго. Идея призыва сводилась к следующему: позволить второгодкам дожить там последний год и спокойно окончить школу.
А в конце настоятельно просили оставить подпись.
Такое мог провернуть лишь один человек, который в данный момент отсутствовал. Ещё один жилец Сакурасо...
— Работа Акасаки.
Ошибки быть не могло.
— Но почему так много подписей?
Нанами от неверия ещё раз проверила тетрадь.
Дзин пояснил:
— Полагаю, много кто не решается ставить подписи, пока их не поставят другие. Послушным ученикам ведь не хочется привлекать к себе внимание, помогая нам.
При этом в пэкашной, где нет посторонних глаз, можно спокойно оставить подпись и не спалиться.
— В духе Акасаки.
— Кохай-кун, Дракон?
— После классного часа он остался в кабинете и работал за ноутбуком. Наверное, ему пришлось оторваться от работы.
Услышав это, Мисаки тут же вскочила. Куда она улетела, было ясно без объяснений. Сорате захотелось последовать за ней, да и не только ему.
— Мы тоже, пошли.
По призыву Дзина Сората, Масиро и Нанами побежали за Мисаки.
Ученики, мимо которых они проносились, вопросительно на них глазели, а кто стоял на пути, ошарашенно отступали в сторону.
Пятёрка неслась по окутанному вечерней мглой коридору.
— Нельзя бегать по школе, — заявила Нанами, при этом нисколько не замедляясь, а Сората веселился как мог. А что ещё делать, когда губы будто в знак протеста расплывались в улыбке, а смех вырывался сам по себе.
Мисаки, первой добежав до класса второгодок, резко помчалась обратно.
— Там Дракона нет!
— Тогда у входа!
По указке Дзина все одновременно поменяли направление, бросились к лестнице и поторопились на первый этаж. Там они сначала поискали между обувными стойками, а потом сразу проверили дорогу до ворот.
И там…
Хватило одного взгляда.
Там стоял ученик, по комплекции слишком тонкий для парня. Его длинные, неухоженные волосы спускались на спину. Под такое описание лучше всего подходил Рюноске.
— Дракон!
Мисаки выпрыгнула наружу в сменке. Рюноске, услышав своё прозвище, дёрнулся от удивления, а когда развернулся, на его лице прочитался неподдельный страх.
Именно так. Ведь на него неслись галопом пять человек: Сората, Мисаки, Дзин, Масиро и Нанами.
Мисаки на полном серьёзе намеревалась прыгнуть на него, и если бы Дзин в последний миг не схватил её за воротник, Рюноске точно бы упал в обморок.
Но вместо Мисаки с обнимашками к Рюноске полез Сората.
— Э, Канда, чего творишь?! — ошарашенно прокричал парень, что было для него редкостью. Так он себя вёл, только когда противостоял Рите.
— Тетрадь из пэкашной! Спасибо! Правда спасибо! Почему не сказал?!
Не в силах сдерживаться, Рюноске задрожал и отвернулся от стыда.
— Программисты работают молча.
— Но всё же.
— И-и вообще, держи дистанцию. И не хлопай по плечам. Больно, знаешь ли.
— Д-да. Виноват.
Сората убрал руки от Рюноске.
— Но почему ты передумал? — поинтересовалась Нанами.
— Оптимизировать процесс и выполнять работу с невозможным количеством материалов — работа для программиста.
— Ты не ответил на вопрос.
— Ну, теперь надо обмозговать, — заключил Дзин.
Так они собрали больше трёхсот подписей. Оставалась ещё треть. Невозможное стало возможным, появилась надежда. Именно такую уверенность вселяли итоги дня.
Радовался Сората не из-за подписей. Больше всего он воспылал от того, что Рюноске протянул им руку помощи.
Теперь объединились все жильцы Сакурасо: Сората, Масиро, Нанами, Мисаки, Дзин и Рюноске. Уж что-нибудь они сообразят. Для такой компании нет ничего невозможного.
Энергия била в них через край. Один за всех и все за одного. Все в Сакурасо. Мысли об этом давали заряд бодрости и отваги.
— Лады~ Я не проиграю Дракону и тоже насобираю кучу!
Полная решимости Мисаки пошла обратно в здание школы. Дзин неспешным шагом последовал за ней. Неизвестно, что Мисаки в таком состоянии могла учудить. Нанами тоже, вспомнив о своих обязанностях, развернулась кругом и потопала ко входу.
— Канда.
— М?
Сората остановился и повернулся на зов.
— Я даже сейчас не думаю, что это умный выбор.
Рюноске не походил на привычного собранного себя: от неловкости отвернулся и явно чеканил слова.
— Пожалуй. Какой уж там.
— Но если отбросить логику, лучше, если Сакурасо не исчезнет.
— Ясно.
— Это… Ну, не так уж и бесполезно. Мы же друзья.
— Правда?
Когда Сората отшутился, Рюноске наконец вернул привычный настрой: немного дулся, но источал самоуверенность.
— Тогда постараемся и соберём остаток? — со всей отвагой предложил Сората. Но стоявшая рядом Масиро и Рюноске впереди лишь кивнули. — Слышьте! Надо сказать «Точно!»
Его словно бросили через плечо.
Затем, совершенно порушив тайминг, Масиро равнодушно воскликнула:
— Точно.
Среда, 2 марта.
В тот день в журнале Сакурасо написали следующее:
«Суть: на сбор подписей осталось четыре дня. Прорвёмся во что бы то ни стало. Записал: Митака Дзин».
«Сакурасо бессмертно! P.S. Камигуса Мисаки».
«Обязательно соберём! P.S. Аояма Нанами».
«Соберём. P.S. Сиина Масиро».
«Да куда мы денемся! P.S. Канда Сората».
«Придём, увидим, победим. P.S. Акасака Рюноске».
«Постарайтесь на славу. Помогу Рюноске-сама, чем смогу! P.S. Горничная».
