Часть 1
— Кохай-кун! Нужно с тобой посоветоваться!
— В самом деле?
— И дождь выдержал, и ветер. Какую бы тактику я ни придумывала, Дзин непрошибаем!
— Да уж...
— Как думаешь, что теперь попробовать?
— Ты не против, если я для начала из туалета выйду?
Именно, дело происходило в туалете Сакурасо. Сората и Мисаки стояли напротив друг друга в тесной кабинке.
Такими темпами Сората и штаны спустить не сможет.
— Против! Ситуация не терпит отлагательств!
— Мой мочевой пузырь тоже не терпит!
— Я больше не выдержу!
— Вот и я не выдержу! Прошу, выйди наружу!
Если жить в Сакурасо, подобное может случаться на ежедневной основе. Если вдруг Сората обратится в суд, все материалы будут только рассматривать года три.
Потратив аж десять минут на то, чтобы образумить инопланетянку, Сората наконец остался в кабинке один, как того требовали нормы приличия, закончил свои дела и вышел из туалета.
— Уфф.
Вздыхая, он помыл руки в раковине. Побежавшая из крана ледяная вода кольнула кончики пальцев, чем известила о приходе зимы.
Само собой, похолодело. Уже шло 10 декабря. Сегодня и финальные экзамены заканчиваются, и до конца года остаётся всего ничего.
Особенно холодным утром на улице оказалось множество учеников, которые нацепили полный боекомплект — перчатки, шарфы и пальто — и выдыхали белый пар.
Сейчас, когда солнце зашло, температура понизилась ещё немного, в том числе у деревянного пола в коридоре, и чтобы выйти туда босиком, требовалось набраться храбрости. Наступила пора, когда ветхое Сакурасо подвергнется атаке ледяного сквозняка.
Жалуясь на холод, Сората решил подняться на второй этаж, чтобы побеседовать с Мисаки, и краем глаза заметил человеческую фигуру.
Парень остановился и проверил. Перед его комнатой оказалась Масиро в пижаме. Она ничем особо не занималась и просто одиноко стояла. Если раньше она без стука вероломно входила в его комнату, то в последнее время всё почему-то изменилось.
Сората представлял себе, в чём могла крыться причина. В том, что произошло на следующий день после того, как Масиро порезалась ножом. Парень поругался с ней, когда она, вопреки предупреждениям редактора Аяно, снова захотела поготовить. Вот она и причина с мотивом.
Прошла уже почти половина месяца, а у Сораты до сих пор было паршиво на душе. Он никак не мог смириться с тем, что Масиро нисколько не берегла собственные пальцы, которые край как важны для рисования манги.
«Я не сказал ничего неправильного».
С каждым днём эта мысль становилась всё сильнее.
— Сиина, — позвал Сората, и Масиро немного удивлённо повернулась к нему.
— Что?
— Хочешь баумкухен?..
Не получив ответа, он пошёл на кухню. Взяв из стратегического запаса в холодильнике один баумкухен, парень вручил его Масиро, которая проследовала за ним.
Масиро не сорвалась его есть и, держа упаковку, посмотрела на Сорату так, словно что-то захотела сказать.
— Ещё что-то?
— Спасибо.
— Да ничего...
— Сората...
— Чего?
— Злишься?
— Не злюсь...
— Врёшь, ты злишься.
— Не злюсь.
— ...
Масиро всё никак не успокаивалась. Однако не стала в очередной раз спрашивать.
— Прости меня.
— За что?
— ...
— Не извиняйся, если сама не знаешь, за что.
— Но ведь ты злишься, Сората.
— Да говорю же, я не злюсь!
От повышенного тона Сораты Масиро отступила назад. А потом с баумкухеном в руках вышла с кухни и убежала прочь.
— Когда орёшь с таким страшным лицом, то, как ни гляди, выглядишь злым.
Заместо Масиро появился Дзин. На нём было стильное, короткое пальто и узкие штаны, а на шею намотан шарф. Похоже, он собрался в свет. А пятница означала, что очередь дошла до Судзунэ-сан, королевы гонок.
После завершения школьного фестиваля мастер пикапа Дзин вернулся к разгульной жизни. Последнюю неделю он возвращался ночевать домой от силы раз.
— И как, по-твоему, я выгляжу?..
— Если я скажу, что ты выглядишь как мерзкий ублюдок, тебя устроит?
— Я и сам так думаю… и правда мерзкий… Но я не соглашусь. Масиро, как и хотела, стала мангакой, добилась сериализации в журнале, но творит такое, что словно не понимает всю ценность своих достижений… Не кажется ли тебе, что она просто издевается?
— А ты себе не накручиваешь?
Сората думал, что Дзин с ним согласится, но тот заявил совсем иное.
— Думал, кто-то будет до упада рисовать мангу забавы ради? Думал, кто-то будет просто так рисовать мангу, когда его знают во всём мире? Ты-то должен понимать это лучше всех.
Всё как и говорил Дзин.
— Но я вообще не понимаю нынешнюю Сиину...
— Если понял хоть это, уже хорошо. А теперь придумай, что делать.
Дзин налил в стакан воды из холодильника и залпом выпил.
— И как это понимать?
Собравшийся уходить Дзин, проходя мимо Сораты, положил ему руку на плечо.
— А ты пойми, — сказал он лёгким тоном.
— То есть я ошибся?
— Ты даже собственные чувства не замечаешь.
— Э?
— Если ты уже полмесяца злишься на Масиро, разве это не значит, что ты серьёзно относишься к её манге?
— ...
— Это прямо противоположно желанию поддержать её. Как мне кажется, раньше ты бы наоборот обрадовался, если бы Масиро-тян вела себя так.
— Я...
Неужели Дзин говорил правду? Сората не мог сказать наверняка. Талант Масиро до сих пор слепил его. Порой до боли. Казалось, ничего в ней не изменилось с апреля, когда она приехала в Сакурасо.
Потому Сората не мог так просто проглотить историю Дзина.
— Ну, удачи с ней.
Махая рукой, Дзин вышел через двери. Сората остался на кухне один, в полной неразберихе.
«А ты пойми».
Слова Дзина продолжали звучать в его голове.
— Если бы я мог, то и проблем бы не было...
Проводив Дзина, Сората направился на второй этаж, чтобы перетереть с Мисаки её проблемы. Нужная комната 201 располагалась ближе всего.
На двери висела плашка с надписью «Моя комната». Комната инопланетянки, без сомнений. Весь мир вращался вокруг неё.
Но даже у неё дела шли не всегда так, как она хотела. Взять хотя бы их разговор. Проще говоря, Сората думал, что она выбрала не того собеседника, но всё же не мог не пойти. Да и если бы отказался, она бы ходила за ним по пятам, пока бы он не согласился.
— Советчик из меня ещё тот...
Когда он со вздохом проворчал, позади внезапно раздалось:
— Канда-кун, что ты делаешь возле комнаты Камигусы-сэмпай?
Нанами, поднявшаяся по лестнице, с подозрением смотрела на парня. На улице похолодало, и щёки девушки немного покраснели. Видимо, она шла с работы.
— А на что похоже?..
— На то, что не к лицу человеку.
— Нет же!
— Тогда что? Если дело в уходе за Масиро, то ладно, но на всякий случай напомню, что второй этаж для парней закрыт. Прошу, не забывай.
— Мисаки-сэмпай попросила дать ей совет...
— Совет?
Когда Сората глянул на Нанами, ему в голову пришла отличная мысль.
— А, да. Аояма, есть время?
— Есть, но ответ нет.
— Почему сразу нет?!
— Не хочу впутываться.
Какая проницательная. У неё в условиях Сакурасо пробудился защитный инстинкт?
— Проблемы у Мисаки-сэмпай такие, от каких у меня голова пухнет! Пожалуйста!
— Да и я вряд ли ей помогу.
— Придумай что-нибудь!
Сложив вместе руки, парень умолял Нанами.
— Ладно, можем пойти вместе, но только если просто послушаю.
— Ты меня спасла, Аояма.
— Я тоже хочу попросить кое о чём Камигусу-сэмпай.
— Попросить её?
— Для тебя это секрет...
— Теперь мне ещё интереснее стало.
— А тебе своих проблем не хватает?
— Я составляю игровой проект каждую неделю и ещё учусь программировать.
Результатов он добился не очень хороших: по проектам преследовала череда неудач, и в кодинге он за многие месяцы нисколько не продвинулся. Но в чём-то прогресс всё-таки наметился, и Сората мог перепроверить свои предыдущие отправленные проекты. В нынешнем проекте он решил пересмотреть идею ритм-игры, которая ранее не прошла отбор.
— Я не про то, я про Масиро.
— Да… знаю.
Сората только и думал, что о всех своих проблемах и как их решить. Даже атмосфера в общежитии испортилась...
— Тогда хорошо...
Во время их разговора дверь в комнату 201 открыли изнутри, и Мисаки высунула наружу лицо.
— А, Нанамин, с возвращением!
— Я дома… — немного робко ответила Нанами.
— Ладно, давайте обсуждать наши дела до утра!
— Ну нет, пожалуйста, побыстрее!
— Всё нормуль! Я заготовила энергетики!
Мисаки выставила перед собой секретное зелье, которое они пили во время школьного фестиваля и после которого чувствуешь себя как на коне. Как только выпиваешь его, сразу взбадриваешься, и кажется, что можешь подлететь аж до небес, но когда эффект заканчивается, впадаешь в беспробудный сон на тридцать шесть часов.
Твёрдо пообещав себе, что больше никогда не будет полагаться на её энергетики, Сората впервые за долгое время вошёл в комнату Мисаки.
Там высилась привычная гора из бумаги для эскизов. На чрезмерно широком столе громоздился тройной ЖК-дисплей и огромный планшетный монитор. У ног стояло четыре системных блока. В дополнение на столике рядом разместились принтер и сканер. Комната совершенно не походила на жилище старшеклассницы.
А вот на противоположной стене висела куча миленьких костюмов, очень даже подходящих Мисаки, и там была атмосфера совершенно другого мира.
— Ладно, садитесь, садитесь!
По предложению Мисаки Сората и Нанами сели рядом на кровать. Когда они переглянулись, Нанами прочистила горло и отодвинулась от парня.
— Я тебе настолько не нравлюсь?
— Просто парням и девушкам положено держать дистанцию...
Смотря прямо перед собой, Нанами, как и надлежит прилежному ученику, выпрямила спину. Мисаки, сидящая в их поле зрения перед столом, водила карандашом по листу для набросков на подставке. При взгляде сбоку оказалось, что та рисует старшеклассницу.
— Ну, что думаете, как донести свои чувства до Дзина? — спросила Мисаки, не переставая двигать рукой. Похоже, она собиралась разговаривать во время работы над скетчами. Когда заканчивала один лист, тут же принималась за следующий.
— Как бы сказать. Давайте для начала во всём разберёмся. Сэмпай, как ты действовала до сих пор и к чему это привело?
— Великий план с признательным бэнто.
Она как-то раз всучила Дзину обед, где лососем и куриным жареным фаршем изобразила слово «Люблю».
— Его ведь полностью проигнорировали...
Сората присутствовал тогда и видел, что Дзин не соизволил даже удивиться.
— Далее план с любовным письмом в шкафчике!
— Регистрация брака, что ли...
— В каком смысле… регистрация брака?
Судя по лицу Нанами, она не поверила.
— Именно регистрация брака. Её подают в ЗАГС, когда решают пожениться. Нужно только заполнить все пункты, поставить личную печать и подать заявление.
— Уаа… — не зная, как реагировать, воскликнула Нанами.
— Рано удивляешься, Аояма. Мисаки-сэмпай додумалась на день рождения Дзину в этом году подарить себя, обмотавшись ленточками.
— Бывают же люди, которые такое чудят...
— А годом ранее она обмазалась свежими сливками и предложила Дзину-сану себя на ужин.
Сората в то время ещё жил в обычном общежитии и слышал это от Дзина… но вряд ли он хоть сколько-то драматизировал. Очень даже возможно, что он, наоборот, из тактичности опустил некоторые детали.
— Что-нибудь ещё? — робко спросила Нанами.
— Ну как бы~ Вчера за школой я провернула эпичный план признания.
— И в итоге?
— Он сказал: «Тут холодно, вернёмся в класс»!
Её превосходно отшили.
— А потом я позвала его за спортивный зал!
— Спрошу на всякий случай, что в итоге?
— Он сказал: «Хочу спать, вернёмся в класс»!
Её конкретно отшили.
— А потом! Я позвала его на крышу!
— Он сказал: «Хочу есть, вернёмся в класс»?
— Схватываешь на лету, Кохай-кун!
Похоже, Сората знал далеко не о всех попытках Мисаки. Дзин говорил, что у неё в последнее время шило в одном месте… И вот как оно проявлялось на деле.
— И Митака-сэмпай всё это выслушал?
— Ага.
— Но всё же в итоге...
— Руки устали, но всё закончилось печально!
Нанами промычала и о чём-то задумалась.
— Я думаю… Митака-сэмпай уже понимает твои чувства.
— Он подумал, что всё это шутка! И что мне теперь, по-вашему, делать?
Нанами снова задумалась.
— Попробуй признаться ему так, чтобы он не принял это за шутку.
— По-другому никак, наверное… Такого уклониста, как Дзин-сан, можно только ловить врасплох...
Сората и Нанами пришли к похожему заключению.
— Например?
Хотя предложить что-то конкретное было трудно. К нынешнему времени репертуар методов Мисаки и так непомерно разросся, но Дзин продолжал изворачиваться. Если не предложить серьёзный план, всё будет бесполезно.
Сората лихорадочно задумался о новом плане, а Мисаки перед ним резво закончила эскиз, включила компьютер и засунула нарисованное в сканер.
С помощью эксклюзивного софта она запустила последовательное воспроизведение, вставила заготовленную анимацию, и получилось видео из штрихованных рисунков.
Нанами искренне восхитилась.
— Здорово...
— Ага.
Сората закивал в знак согласия. Цвета пока отсутствовали, но движения персонажей потрясали, и казалось, в них вдохнули жизнь. Летом Дзин закончил писать сценарий для новой работы Мисаки, но кто бы мог подумать, что она уже доведёт её до нынешнего состояния.
— Это сценарий?
Нанами подобрала около ног пачку листов А4.
— Дзин его написал.
То, что Сората и Нанами знали, Мисаки произнесла с неподдельной радостью.
— Где-то половину я уже превратила в видео, посмотрите?
Не сказав ни слова, Сората и Нанами в унисон кивнули.
Они поочерёдно глядели на включенное штрихованное видео Мисаки и сценарий, который листала Нанами, и представляли себе атмосферу будущего аниме по движениям и фразам.
Местом действия служил известный северный регион. С наступлением зимы его заносило снегом, да так сильно, что тот буквально хоронил под собой город.
Девочка и мальчик, главные действующие лица, родились и выросли в этом городе. Перейдя в третий класс старшей школы, друзья детства начали встречаться. История брала истоки со сцены признания.
По фрагментам показали непринуждённую ежедневную жизнь пары.
Она позвала его утром, и они вместе пошли в школу. Поделились впечатлениями от просмотренной вчера передачи.
Переглядывались во время урока и улыбались, чем злили учителя. Одноклассники подшучивали на тему того, как они похотливо смотрят друг на друга, но паре это даже нравилось.
Днём они обедали на крыше. Сыпали жалобы на холодину, но никто не помышлял вернуться в здание школы.
После занятий пара пошла в библиотеку. Когда они устали заниматься, отправились играть в снежки на улицу. А когда устали играть, улеглись на снег и стали выискивать звёзды.
«Навсегда вместе», — пообещали они.
Однако вскоре молодой человек заявил, что собирается сдавать экзамены в токийском университете.
Когда Сората задумался, что же будет дальше, видео оборвалось.
— Пока что всё. Как вам?
Сората не смог тут же поделиться впечатлениями. От внезапной тяжести на плечах и в животе он не произнёс ни слова, пускай и открыл рот.
До сей поры Дзин писал совершенно другие по настрою сценарии. Вначале у него выходила НФ, а потом он переключился на помпезные сюжеты, имеющие слабое отношение к так называемой современности.
Сейчас, в контрасте с предыдущими работами, Дзин сосредоточился на простых человеческих чувствах, а то, что история откровенно напоминала отношения Дзина и Мисаки, заставило Сорату содрогнуться.
Рисунки у Мисаки вышли на запредельном уровне, что отозвалось дополнительной болью в груди. Число действующих лиц ужали до двух: парня и девушки. Их мимике, равно как и жестикуляции, уделили огромное внимание. Мелкая игра глаз, дрожь зрачков, движение бровей… Всё настолько тщательно прорисовали, что даже при крупных планах движения персонажей не выглядели рваными. Да и фоны, которые обычно делали статичными, тоже двигались — мелочь, но благодаря ей нарисованный мир казался по-настоящему живым. Словно можно было услышать дыхание и пульс персонажей. Настолько бережного подхода к отображению чувств Сорате ещё не доводилось видеть в аниме. Он аж покрылся гусиной кожей.
— Буду с нетерпением ждать полного видео.
— Я тоже… Ничего подобного не видела.
— Когда закончишь, загрузишь на видео-ресурс?
— Конечно, — не поведя бровью, ответила Мисаки. — Думаю, всё же придётся урезать качество. Чтобы видео смогли запустить в кинотеатрах.
Она нисколько не колебалась. Не сворачивала с пути, в который верила. Она создавала то, что хотела создавать, а когда заканчивала, хотела показать свой труд огромному числу людей, для чего загружала видео на нужный сайт.
— Слушайте, Кохай-кун, Нанамин.
— Что такое?
— Что?
— Я… пойду на крайние меры. Хочу, чтобы вы помогли.
Мисаки приобрела загадочный вид, необычный для неё.
— Крайние меры?
— Это секрет, Кохай-кун...
— Э… И что нам тогда делать?
— Хочу, чтобы на Рождественскую ночь вы оставили меня и Дзина наедине.
— А? Ч-что?! Сэмпай, неужели...
— Погоди, Канда-кун!
— А, прости. Точнее, приношу извинения. Не буду совать нос куда не надо.
Однако — вдвоём в Рождественскую ночь. Слишком уж толстый намёк.
— В тот день я с Аоямой идём в театр, а у Сиины новогодний банкет в издательстве. Потом Акасака… и Тихиро-сэнсэй.
Сколько тут ни думай, ничего не придумаешь, потому Сората решил отправить Рюноске сообщение с мобильника. 24 декабря состоится церемония закрытия семестра, и среди живущих в общежитии кто-то да уедет домой.
«Есть время?»
Тут же пришёл ответ. Стало быть, отвечала Горничная.
«Давайте поскорее, пожалуйста. В последнее время я очень занята тем, что отгоняю от Рюноске-сама назойливую иностранную муху, мне некогда слушать лепет Сораты-сама. Как вы нынче поживаете? От Горничной, у которой идёт кошачий бой.»
Какое-то жуткое сообщение прилетело.
«Акасака, ты будешь здесь на Рождество? Или вернёшься домой?»
Теперь ответ потребовал немного больше времени. Хотя одна секунда тянулась как все десять.
«А что не так с днём, когда одетый в красное и белое мужик раз за разом незаконно вторгается в дом через дымоход, и его за это даже не арестовывают?»
Как и ожидалось, снизошёл господин.
«Странное у тебя представление о Рождестве! Короче, ты не уезжаешь?»
«Разумеется.»
«Будь добр, поточнее.»
«Я специально выбрал старшую школу с общежитием, чтобы убежать из дома, и почему, спрашивается, я должен туда возвращаться?»
«Не хочешь домой? Почему?»
Если подумать, Рюноске не говорил, с чего он выбрал именно Суйко.
«Я не вернусь домой. Прими это как факт, Сората.»
«Ну, ладно… В общем, я хочу, чтобы тебя не было в общаге на сочельник. Ради Мисаки-сэмпай.»
«Информация принята. Посмотрю, что можно сделать.»
Сората захлопнул мобильник и сунул в карман.
— Ну что Акасака-кун?
— Посмотрит, что может сделать. А теперь Тихиро-сэнсэй? Поди будет ворчать, но как-нибудь прорвёмся.
Думая о том, что ему нужно разрешить насущную проблему, Сората встал.
— Ну, оставляю это на тебя, — сказала Нанами, продолжая сидеть.
— А со мной не пойдёшь?..
— Мне нужно кое о чём попросить Камигусу-сэмпай.
— Что-что, Нанамин?! Впервые просишь! Ладно, выполню любую просьбу на твою голову!
Мисаки подлетела к Нанами и навалилась на неё.
— Ах, стой, сэмпай… где ты меня трогаешь?
— За сиськи.
— Зачем отвечаешь… ах, всё! Отодвинься!
Мисаки не отодвинулась бы так просто. Девушки соблазнительно сплелись воедино на кровати, и Сората в меру насладился зрелищем.
— Приятно провести время, — бросил он напоследок и вышел.
Сората решил на минуту вернуться к себе, но остановился прямо перед дверью в комнату 101. На полу что-то валялось — запакованный баумкухен.
Парень подобрал его. Срок годности ещё не вышел. На упаковке написали маркером «Сорате».
Почувствовав на себе взгляд и развернувшись, Сората увидел Масиро, которая пряталась на лестнице и подсматривала за ним.
Когда их глаза встретились, Масиро дёрнулась назад, словно дикое животное. Потом она снова высунула голову, а когда заметила, что Сората на неё смотрит, окончательно скрылась на втором этаже. Наверху раздался хлопок дверью. Похоже, убежала к себе.
— Да что за дела с ней...
— Поди хочет с тобой помириться.
Из комендантской комнаты с банкой пива в руке вышла Тихиро.
— Масиро ведь себе на уме. Поди решила, что может задобрить тебя тем, что ей самой нравится.
— Баумкухеном все проблемы уж точно не решить.
Игнорируя Сорату, Тихиро отправилась на кухню. Явно нацелилась на пиво в холодильнике. На дворе стояла зима, но пить меньше Тихиро не стала и этим пугала. Сорате предстояло поговорить о сочельнике, потому парень последовал за ней.
Тихиро ожидаемо плюхнулась на стул и увлечённо дула охлаждённое пиво из банки. Сев на круглый стол напротив женщины, Сората куснул полученный от Масиро баумкухен.
— Тебя я тоже не шибко понимаю.
Тихиро посмотрела на него пьяными глазами.
— Когда становишься серьёзен и видишь, как кто-то сбавил обороты, само собой, взбесишься. Тем более когда это кто-то близкий.
— Вы же учитель, вот и не лезьте к ученикам в душу, если они сами не просят.
Не поведя и бровью от претензий Сораты, Тихиро продолжила:
— Но ты-то понимаешь? Масиро вовсе не сбавила обороты в манге. Она не растеряла пыл, не потеряла цель.
— ...
— Просто ты не знаешь, что делать с непонятными чувствами, которые ты никогда раньше не испытывал. Разберись-ка ты уже с этим как-нибудь.
— Как-нибудь с собой разберитесь.
— Айй~ Тело у меня того. Я наполовину состою из пива, а наполовину из групповых свиданий.
Похоже, она имела на Сорату зуб за сказанное им однажды.
— К тому же за Масиро отвечаешь ты.
— Потому что я дежурный? — спокойно произнёс он избитую фразу.
— Глупыш. Потому что ты мужчина.
— ...
Не ожидавший такого ответа Тихиро Сората прикусил язык.
— Она не умеет спорить, потому и помириться не знает как. Зачем ты пытаешься поймать её волну, когда не можешь нормально передать собственные эмоции? Если много накопилось, возьми и выскажи всё. Извлекай пользу из своей эмоциональной незрелости.
— Как жестоко… Типа других достоинств у меня нет?
Отчасти он соглашался с Тихиро. Масиро не умела спорить. Она не понимала, почему Сората её отчитывает, а он не стремился внятно объяснить, почему именно злится.
— Будь мужиком, Канда. Кто, если не ты?
— Уже слишком! Сначала выросли в моих глазах как учитель, а потом тут же сели в лужу! Ничё себе! С возрастом все женщины становятся такими, да?!
— Это ты просто не познал женщин.
— Давайте без намёков! Пускай в чём-то вы и правы!
— Ну ты и придира. Эх~ ещё и дерзишь.
Встретившая свои 29 лет и 23 месяца учительница искусств помрачнела. Близилось Рождество, и в следующем месяце в тридцать первый раз нагрянет день рождения, потому Тихиро была на взводе.
Она раздражённо отхлебнула пива.
— Сэнсэй, а пиво вкусное?
— Не~ет, оно моё, не получишь ни глотка.
— Ну и жадина! Да и вообще, мне ещё по годам рано пить! Думайте хоть немного, раз учитель!
— Не надо мне ни совместной попойки, ни нового сводного брата.
— Не припомню, чтобы я настолько морально падал!
— Ничего не знаю.
— Вы же сами сказали!
Казалось, недавно она говорила о ситуации Масиро как учитель, но всё-таки Тихиро оставалась Тихиро. И как таких учителей свет держит...
— Почему вы стали учителем, Тихиро-сэнсэй?
— Думала, работа весёлая.
— Я серьёзно.
Он слышал от Кохару во время фестиваля. Что изначально Тихиро метила в художники. Что у неё с одноклассником Фудзиварой Кадзуки были разные цели и мечты, но они шли к ним вместе...
— Не знаю, от кого ты что услышал, но настолько давнишние дела я забыла. Да поди и не было никакой особенной причины. Когда окончила универ, пришлось искать работу, а раз я вроде как выучилась на учителя, то и устроилась им.
— Но ведь вы же не ради работы учителем учились рисовать?
— Ну… да. Поначалу я и правда надеялась, что когда-нибудь мои картины оценят, а до той поры можно и учителем побыть.
Она до сих пор оставалась учителем рисования, но, по сути, уже не рисовала собственные картины.
— А почему больше ничего не рисуете?
— Да кто его разберёт почему.
— Пожалуйста, не уходите от ответа.
— Может, жизнь после университета оказалась для меня слишком сложной.
Она как будто о ком-то другом говорила.
— Знаешь, когда выходишь в общество… твоё свободное время резко сокращается… И начинаешь придумывать вот такие оправдания. И если хочешь чего-то добиться в будущем, действовать нужно здесь и сейчас.
— Я не о том спрашиваю. Мне интересно, что именно вы чувствуете.
От прямого вопроса Тихиро глубоко вздохнула.
— Эх. Ты ещё такой малец.
— Уж извините… Вот если бы объяснили мне, каким местом я малец, получили бы спасибо.
— Общество не состоит из чёрного и белого. А ты веришь, что его могут разделить на чёрное и белое взрослые.
— Я не прав?..
— Кажется, Митака уже это понял… Всё-таки год для старшеклассников многое значит. К тому же вокруг него постоянно трутся взрослые женщины.
— ...
— Вряд ли ты поймёшь, даже если расскажу, но всё равно хочешь услышать?
— Непременно.
— В мире почти нет такого, что можно разделить на чёрное и белое. Общество размыто — из него постоянно вымываются краски. Вот как-то так. Потому что мир состоит из людей, которые находятся в пути. Возьмём твою жизнь, вот добьёшься ты своей цели и станешь разработчиком, никакие ведь титры не появятся, будто в игре какой?
Разумеется, такого не будет.
— Нет ведь, правда? Ничего не закончится. И так ещё шестьдесят лет.
— ...
Шестьдесят лет. Столь долгий срок трудно вообразить. Сората не очень хорошо понимал, что будет даже через десять.
— Ты хоть немного понял, о чём я говорила?
— Вы про то, чтобы я не зацикливался на том, что у меня перед носом?
— Вообще нет. Ну, тебя можно похвалить и за такой вывод.
— Тогда...
— Если станешь тем, кто способен признать только идеальный результат, радости не будет ни тебе, ни окружающим.
Тихиро говорила на редкость убедительно, словно отталкивалась от собственного опыта.
— Только не пойми неправильно, я не говорю, что ты не должен стремиться к идеалу.
— Вроде как понимаю.
— Я лишь говорю, что не нужно полошиться, когда дела идут вразрез с ожиданиями. Потому что в противном случае ты не сможешь дальше быть с Масиро.
— Чего это вы переключились на Сиину и меня?
— Люди меняются… Даже ты не будешь вечно школьником. Если будешь каждый день отрываться с местной компанией, разве станешь тем, кем хочешь? То же относится к Камигусе, Митаке, Акасаке и Масиро. Если тебе хочется того, чего сейчас у тебя нет, нужно временами что-то менять в своём уютном мирке. Нужно выходить из зоны комфорта.
Тихиро понемногу меняла тему, и её слова застревали у Сораты в груди.
— В школе не меняются только учителя. А когда приходит время, третьегодки выпускаются под фанфары… Для них всё меняется, но это нельзя назвать прощанием.
— Отправка в путь...
— А ты хорош трепаться на трезвую голову.
Тихиро вела себя привычно, разве что напилась сильнее обычного. Возможно, если бы не это, их разговор не состоялся бы.
— Ладно, мой урок закончен. Тебе пора спать.
Сората покорно встал со стола.
Лучше поговорить про сочельник в другой день. Если всё ей рассказать на пьяную голову, потом всё равно забудет.
Собираясь уйти с кухни, Сората повернулся к Тихиро.
— Сэнсэй.
— Чего? Хочешь, чтобы я вогнала тебя в ещё больший депресняк?
— Я думаю, для вас ещё не поздно.
Нельзя вернуть упущенное время, но чего-то успеть добиться можно всегда. Казалось, в этом и состоял смысл рассказа Тихиро.
— Знаю и без твоих советов.
— Спокойной ночи.
Когда Сората действительно собрался уйти, Тихиро его остановила.
— Канда, забыла тебе сказать.
— Чего ещё? Такой удачный момент испортили! Так, а почему я сказал что-то крутое, хотя на самом деле у меня кислая мина?!
— Уезжай домой на Новый год.
— Что? Зачем?
— Я лечу в Австралию, потому на время зимних каникул Сакурасо закрывается.
— Вы за кого себя держите?!
— Закон — это я.
— Требую собрание Сакурасо!
— Отказано. Ваша компания, включая тебя, даже летом не уезжала домой, ваши родители, наверное, волнуются. Думай об этом как о новогоднем подарке и будь благодарен.
— Чего это у вас такое лицо, как будто вы сказали что-то крутое?! А вот вообще ничего! Короче, а Сиина? Она поедет в Англию?
— Ты же с кошками отправишься в Фукусиму? Бери её с собой.
— Фукуоку!
— А~ ладно-ладно. Токусима.
— Почему вы оставили «сима»?!
Хотя споры с пьяницей всё равно ни к чему не привели бы, Сората не мог не ткнуть её носом.
— Главное, что я сообщила. И передай остальной компашке.
— ...
Получив напоследок важную задачу на свою голову, Сората звучно вздохнул и вернулся к себе
Часть 2
Когда закончились финальные экзамены, наступил момент истины.
С опаской взглянув на полученный экзаменационный лист, Сората увидел у Масиро привычные по первому семестру круглые ноли по девяти предметам и смирился с тем, что ей придётся в очередной раз идти на дополнительные экзамены.
В Сакурасо начались весёлые деньки, когда Мисаки по традиции жарила сладкую картошку и готовила рождественские украшения для хвойного дерева в саду.
Бывали и такие дни, которые проходили спокойнее. Вчера, 23 числа, Сората в одиночку поехал в соседний район, в торговый центр за подарком, который потом отправил младшей сестре Юко в Фукуоку.
В итоге отношения с Масиро нисколько не улучшились — они как были скисшими, таковыми и остались.
Единственное, что изменилось в поведении Масиро, — она стала каждый день оставлять перед дверью Сораты баумкухен.
Он их забирал и ел, но его не покидало неловкое чувство, потому что изначально именно Сората покупал их для Масиро.
В последний день второго семестра, 24 декабря, Сората перед походом с Нанами в театр занимался в своей комнате программированием, а, выйдя в коридор, обнаружил новый баумкухен.
Терпение у Масиро подошло к концу, потому что упаковка оказалась открыта, а от булки откусили кусок.
Сунув баумкухен в рот и посмотрев на часы, Сората увидел, что уже настало 4 часа дня.
Солнце пошло к горизонту, выкрашивая западное небо багровым, но на сегодня ещё оставались планы. Прежде всего от Сораты требовалось отвести Масиро к месту встречи с редактором Аяно, как он и обещал, откуда они пойдут на новогодний банкет от издательства.
А потом Сората планировал встретить Нанами, которая пораньше уйдёт с работы, и пойти на спектакль. К счастью, банкет и театр находились возле станции, потому много времени не уйдёт.
После спектакля они с Нанами что-нибудь съедят, чтобы убить время, потом после банкета заберут Масиро, немного прогуляются по пути и вернутся в Сакурасо. В итоге гулянья равномерно растянутся на весь вечер.
Тихиро убежала на групповое свидание… что вполне ожидаемо. Рюноске сказал, что зарезервировал себе номер в отеле и уже заперся там. Потому теперь его комната пустовала.
Дзину Сората с небольшим опозданием наврал, что после спектакля Нанами и рождественского банкета Масиро в Сакурасо пройдёт рождественская вечеринка. Потому Дзин ушёл за тортом и сейчас отсутствовал. Когда он вернётся, Сората и остальные уже уйдут, и Дзин с Мисаки окажутся наедине.
— Как-то я нервничаю...
Сората ничего особенного не сделал, но когда думал о двух третьеклассниках, у него поднимался пульс.
Он ещё раз глянул на часы.
Надо бы уже готовить Масиро к выходу.
Он поднялся на второй этаж и позвал девушку через дверь:
— Сиина, давай собирайся. Я же приготовил тебе одежду?
Затем дверь открылась изнутри.
— Ага...
При виде Масиро у Сораты отвисла челюсть.
Масиро для вечеринки надела вечернее платье. Цельное платье до колен хоть и не поражало воображение, оно ей очень подходило. На шею она намотала похожий на ленточку шарф, который живо подчёркивал тонкую фигуру.
— Как тебе, Кохай-кун?!
Из-за спины Масиро внезапно выскочила Мисаки.
— А, нет… ну...
— Слов не можешь подобрать, настолько она миленькая?!
Похоже, Мисаки помогла ей с одеждой.
— Сората?
— Как-то знакомо выглядит… — только и сказал парень, потому что постеснялся честно похвалить.
— Надевала его на церемонию награждения.
Если подумать, на выставке современного искусства, куда их водила Рита, висела фотография, на которой Масиро в платье была в окружении знаменитостей.
— Ладно, Масирон, бери пальто!
Мисаки накинула на неё сзади верхнюю одежду. Она не подходила по длине, и потому снизу выступал подол платья, привлекающий внимание.
— Ну, тогда мы пойдём?
— Угу...
Потом Сората тоже быстро собрался.
Мисаки их проводила, и Сората с Масиро без лишних слов вышли наружу.
По выходу Сората обнаружил в почтовом ящике привычный почтовый конверт. Уведомление о результатах «Давайте сделаем игру». Он не стал открывать конверт, а молча засунул его дрожащей рукой в карман.
— ...
Масиро вопросительно на него посмотрела, но Сората сделал вид, что не заметил, и зашагал вперёд.
Путь до станции лежал через торговый район на улице Красных кирпичей, и пока Сората шёл там с Масиро, знакомые с озорством на них глазели. Покрывшись потом и придумывая оправдания, Сората отчаянно перебарывал желание дать дёру, но держал ровный шаг, идя с Масиро на одной скорости.
Муки закончились, когда они добрались до станции перед университетом и сели на поезд. За час езды они практически не разговаривали, молча подрагивая вместе с вагоном.
По пути Масиро несколько раз позвала его:
— Сората...
— Что?
— Ничего...
Лишь в таком духе они и говорили. Сложилась очень неловкая ситуация.
Даже самый содержательный разговор получался коротким:
— Сората, тот конверт...
— Результаты отбора...
— Угу… не посмотришь?
— Потом...
— Ясно...
После одной пересадки выйдя на своей платформе, Сората судорожно вздохнул.
По поводу места встречи Аяно сказала, что они сразу увидят его, когда поднимутся по лестнице из подземки. Так и получилось — Сората нашёл нужное место, выйдя на поверхность.
На немноголюдной, напоминающей парк площади между знаменитым иностранным отелем и офисным зданием располагался фонтан, от которого исходила ледяная аура. Как и диктовал сезон, окрестности украсили гирляндами, и здесь идеально было бы назначать свидание.
Аяно, которая подошла пораньше, заметив их, подала знак, слегка помахав рукой.
— Благодарю, Сората-кун.
Она накинула поверх делового костюма пальто.
— Да ничего, у меня тоже тут дела.
— Да? Тогда я забираю у тебя принцессу.
— А когда вернёте?
— Раз уж нельзя задерживать старшеклассников допоздна, нормально будет здесь полдесятого?
— Хорошо.
Пока Сората разговаривал с Аяно, Масиро пристально глядела на его лицо с тревогой в глазах, но парень специально ничего не стал спрашивать, решив, что она ответит ему «Ничего».
— Ладно, до встречи.
Аяно помахала рукой и повела Масиро за собой. Их фигуры вскоре растворились в рождественской толпе.
Оставшись один, Сората решил до прихода Нанами полюбоваться иллюминацией под холодным небом. Красный и зелёный, белый и синий — гармоничное мерцание огней создавало фантастическую картину.
Прищурив глаза от ярких вспышек, Сората навалился на уличный фонарь и поёжился от холода.
Дыхание превращалось в пар. Синоптики прогнозировали на сегодня самый холодный зимний день.
Посмотрев на небо, Сората увидел, что над головой собрались тяжёлые облака и закрыли собой звёзды.
Одна за другой встречались парочки и с улыбками шли гулять. Отрешённо глядя на них, Сората вдруг кое-что понял. Разве ожидание девушки на улице, поход с ней в кино и кафе люди не называют свиданием?
«?.. Это… Неужели у меня тоже свидание?»
От этой мысли Сората поднапрягся.
Когда он сосредоточился на парочке студентов, чтобы отвлечься, сзади его внезапно хлопнули по плечу. Он удивлённо повернул голову. И ему в щеку тыкнули пальцами в перчатке.
— Это...
Сората намеревался наказать ей больше так не делать, но не довёл фразу до конца. Вместо этого он без конца захлопал глазами.
Перед ним стояла девушка с уходящими вниз прямыми волосами, одетая в красное пальто. Дрожащими от ожидания и волнения глазами она пристально смотрела на Сорату.
— Кто ты?
— Я! Аояма Нанами!
— П-прости… Просто не ожидал...
Снизу на девушке оказалась короткая юбка с тремя рядами рюша, узкие туфли, а между ними — открытые участки бёдер. В таком виде Нанами производила совершенно другое впечатление, нежели в повседневной одежде.
— Всё-таки странно?..
Вечно собранные в хвост волосы теперь опускались свободно вниз, и Нанами проверяла тыльную сторону шеи, словно не могла успокоиться.
— Ты совсем другая, вот я и удивился...
— Насколько другая?..
— Ну...
На лице Нанами отразилось напряжение, которое затем перенеслось и на Сорату.
— Думаю, тебе так тоже идёт.
— Правда?
— Но как-то похоже на Мисаки-сэмпай.
— Я всё это одолжила у Камигусы-сэмпай.
Словно по мановению волшебной палочки взяв себя в руки, Нанами привычно, естественно улыбнулась. Расслабился и Сората.
— Я хотела немножко тебя удивить.
— У тебя хорошо получилось...
— Тогда я молодец… Хорошо постаралась...
— А?
— Говорю, скоро занавес поднимается.
— Ну, раз так, поторопимся.
— Ага. Пошли.
Нанами потянула Сорату за локоть. Парень чуть было не потерял равновесие, но быстро поравнялся с девушкой.
Потом они поболтали о всякой ерунде, оценках, кошках и вышли к театру.
Часть 3
Занавес поднялся в семь вечера, и закончился спектакль примерно через полтора часа.
С центральных мест на втором этаже открывался потрясающий вид на зал, который подходил как для обычных концертов, так и для стенд-апов.
Колоритность актёров и мощь их игры, которая чувствовалась кожей, делали выступление совершенно непохожим на телепередачу или фильм.
Комедийная постановка смотрелась легко и производила хорошее впечатление.
История крутилась вокруг троицы, которая погрязла в долгах. Отчаянно пытаясь найти способ расплатиться, мужчины решают обмануть богача, у которого занимали, и украденными деньгами вернуть долг. Но в итоге, обманув заёмщика, они как полные дубины растратили там да сям все полученные деньги и стали должны ещё больше.
Персонажей было немного, актёров насчитывалось тоже всего четверо, но каждую сцену они отыгрывали щепетильно и этим завораживали.
Из увиденного Сората вынес важный урок о том, что даже без пышных декораций, большого бюджета и внушительного количества людей можно устроить интересное представление.
Во время спектакля Сората поглядывал на Нанами, а та с серьёзным лицом наблюдала за игрой актёров. Но в смешных моментах она громко смеялась вместе с ним.
Они внимательно смотрели выступление до самого конца, потому полтора часа пролетели в мгновение ока.
На аплодисменты зрителей четверо актёров низко поклонились, и на их лицах проступила усталость. Но даже она не перекрыла чувство гордости за проделанную работу. И не возникло даже мысли, что это опять игра на публику, а не подлинные эмоции.
Хлопки в ладоши затихли только через десять минут после того, как опустился занавес. Смакуя послевкусие от увиденного и вливаясь в поток зрителей, которые бурно делились впечатлениями, Сората и Нанами направились к выходу.
Ближе к дверям поток людей совсем уплотнился. Но пара кое-как пролезла вперёд и вырвалась из театра.
С неба полетел мелкий снег, припорошив им головы.
— Я знал, что будет холодно, но...
— Здорово… так много снега.
Нанами вытащила из сумки складной зонт и раскрыла его. И вручила Сорате.
— Мне понести?
— Мы под моим зонтиком, ты хотя бы это сделай.
— Ты круто убеждаешь.
— А как же.
Подняв над головами зонтик, полученный от Нанами, Сората пошёл рядом с ней. Теперь у них в планах было перекусить.
— Канда-кун… Спасибо за то, что пошёл сегодня со мной.
— Да ничего такого. Повеселились же.
— Ага...
Ещё поболтав о спектакле, Сората с Нанами ушли с многолюдной дороги и пошли сквозь снегопад к магазину, куда изначально запланировали.
— Вот ещё один год закончился...
— Да уж.
— Через два месяца, да?.. — глубокомысленно произнесла Нанами.
— Два месяца? А что будет?
Оставалась неделя до конца года и три месяца до конца учебного года.
— В феврале будет прослушивание, которое решит, возьмут меня или нет.
— А. Спецшкола.
— Ага.
Два месяца. Срок казался большим, но на самом деле был коротким. А поскольку церемония выпуска состоится в первую треть марта, третьегодкам осталось жить в Сакурасо фактически два месяца.
— Постарайся… Хотя ты и так стараешься.
— А я точно стараюсь? Не знаю сама.
— Точно. Могу тебе гарантировать.
— Ага… но знаешь. Выбора особо-то нет.
Нанами поглядела на небо вдалеке.
На её лице чувствовалось одиночество.
— Всё же волнуешься?
— На прослушивании я покажу всё, что умею, потому не шибко волнуюсь. Но волноваться есть о чём.
— О чём?
— Если я не смогу пробиться в компанию, меня заставят вернуться в Осаку.
— Э-э-э?! Ты про сэйю?
— Конечно.
— Так у тебя отец… и правда против.
— Ага. Потому я обязательно должна пройти.
— А как же школа в следующем году?
— Даже если попаду в компанию, буду ходить в Суйко. Если только я внезапно не стану фавориткой и не уйду в работу с головой.
— Эй-эй, ты разве не хочешь стать фавориткой?
— Я ведь школу окончить собираюсь. Ну, не хочу об этом думать, но если не смогу попасть в компанию… то придётся вернуться в Осаку и сменить школу.
— Сменить школу… Почему бы не остаться тут до выпуска?
— Канда-кун, думаешь, я не справлюсь?
— Да нет, но...
— Но.
— Трудно… наверное?
— Пожалуй… В самом начале приняли шестьдесят учеников. За эти два года выбыло шестеро, нас осталось пятьдесят четыре, а каждый год успешно выпускается в среднем трое или четверо.
— Даже меньше, чем я ожидал...
Пройдёт каждый десятый, а то и меньше.
— Количество прошедших не определено заранее, потому бывает, когда принимают больше. А бывает наоборот.
— В итоге всё зависит от твоих навыков?..
— Именно.
Оставалось принять это как факт. Пускай ты нацелился кем-то стать, мир под тебя не подстраивался… Нанами поняла это лучше, чем кто-либо. Попав в компанию, она вовсе не добьётся конечной цели. Она лишь перейдёт на следующий уровень, где ей предстоит войти в коллектив уже состоявшихся актёров и изрядно попотеть, чтобы получить роль. И борьба никогда не закончится.
— Слушай, Канда-кун.
— М?
— Если я уеду, будешь грустить?
— Пожалуйста, прекрати. Уж ты-то сможешь.
— Чем докажешь?
— Ничем, — отрезал Сората.
— Не надо вести себя настолько мужественно.
— Но теперь понятно. Если пройдёшь, будешь сэйю...
— Точнее сказать, я буду новичком или желторотиком. В компании свои градации.
— Градации?
— В случае моей школы, если я пройду февральское прослушивание, буду под присмотром компании наблюдать за работой других.
— О как.
— И если меня признают, стану младшим сотрудником.
— Младшим?
— Проще говоря, это новичок. Если получится за испытательный период показать хорошие результаты в работе, то стану полноценным сотрудником.
— Такая запутанная система. Похоже, тебе предстоит долгий путь.
— Но если я могу заниматься своей работой, то неважно, на какой я позиции. Телевизор смотрят в основном незнакомые люди. Потому если дорвусь до места, где можно работать, то смогу показать себя во всей красе.
— Пожалуй.
И тогда их беседа прервалась.
Чтобы Нанами не завалило снегом, Сората наклонил зонт вправо.
Пока они ждали светофор, Нанами вновь обратилась к парню.
— Слушь, Канда-кун.
— М?
— Если я пройду прослушивание… когда я попаду в компанию, выслушаешь меня?
Глядя на серьёзное лицо Нанами, Сората не разобрал её диалекта.
— Если хочешь поговорить, могу выслушать тебя прямо сейчас.
— Сейчас нельзя.
— Почему?
— Сказала же, потом.
— Ладно...
Не совсем понимая, Сората остановился на расплывчатом ответе:
— Нужно сконцентрироваться на чём-то одном… чтобы потом не жалеть.
— Хорошо. Обещаю.
— Ага. Спасибо.
— Кстати, наш магазин где-то рядом?
— Ну, да, но...
Вернувшись к стандартному японскому, Нанами достала из кармана пальто карту. Вдвоём они осмотрели окружающие здания. И когда принялись выискивать вывеску, зазвонил мобильник.
Звонила Масиро. Хотя сейчас она должна была участвовать в новогоднем банкете. Немного оторопев, Сората ответил на вызов:
— Сиина, что случилось?
— Сората-кун? Это Иида Аяно.
Оторопев снова, Сората выпалил: «Э-э-э?!»
— Иида-сан?
— Прошу прощения. Сиина-сан пропала.
— Что?!
— Пока я ходила в туалет, она исчезла из зала… Как сказали люди в отеле, она могла выйти на улицу...
— Зачем?!
— Этого я не знаю, а у тебя нет предположений?
Куда же могла направиться Масиро… Сората подумал, но ничего не придумал.
— Я близко от отеля, поищу её!
— Пожалуйста. Я тоже её повысматриваю. Если что-нибудь узнаешь, дай знать.
— Да.
С мрачным видом Сората закрыл мобильник.
— Да что она задумала. Одни проблемы с ней.
— Что такое с Масиро?
— Говорят, она пропала из банкетного зала. Да ещё из отеля ушла.
Если Масиро попадёт в незнакомое место, то со стопроцентной вероятностью потеряется. Да что там говорить, она заблудится даже в знакомом месте.
— Аояма, прости...
— Потом поедим. А сейчас надо искать Масиро.
Нанами первая побежала в сторону отеля.
Сората побежал вслед и поравнялся с девушкой. Зонт стал мешать, и парень его сразу закрыл. Думая, что от снега он не сильно намокнет, Сората вспомнил, что и Масиро не захватила с собой зонт.
Они сделали круг вокруг отеля, где проходил новогодний банкет, но не заметили Масиро. А снег за прошедшие полчаса успел занести дороги.
Жадно вдыхаемый воздух морозил лёгкие. А от носа пошла резкая боль.
— Масиро нет...
У Нанами покраснело лицо.
Увидев, как она болезненно дышит, Сората остановился. Осмотрелся по сторонам. Если бы Масиро оказалась в поле зрения, он бы её заметил. Сората был в этом уверен.
— Снег налетел.
Отряхнув голову Нанами, Сората вновь пустился в бег.
Опустив голову от смущения, она последовала за ним.
Не было ни малейшей идеи, куда могла запропаститься Масиро. Она ушла в незнакомое место.
— Канда-кун, куда ты?
— Для начала проверю там, где уже бывал сегодня. На площади, где мы встретили Аяно.
Когда парень неспешно перебегал перекрёсток, стараясь не споткнуться, послышалась сирена скорой помощи. Сората остановился, и перед ним пронёсся характерный автомобиль с крутящейся красной мигалкой. Потом проехала примерно двадцать метров и остановилась перед толпой людей. Там что-то случилось.
Всё тело охватило неприятное предчувствие. Горло странным образом пересохло, а в груди слева заболело.
— Не может быть...
Ведомый беспокойством, Сората пустился в бег.
— А, Канда-кун!
Задыхаясь, запинаясь, Сората влетел в толпу, собравшуюся около скорой помощи.
Про себя он без конца повторял: нет, нет, нет. И вскоре он пробился сквозь людей.
Его глазам открылся вид на тёмно-синий микроавтобус, пролетевший через дорожное ограждение с тротуаром и влетевший передом во внешнюю стену здания. Машина словно заскользила на снегу: остался внушительный след от колёс.
К счастью, мужчина, судя по всему водитель, отделался лёгкими ранами и виновато отвечал на вопросы полицейского. Пешеходы же не пострадали вовсе.
— Как же… я испугался...
— Канда-кун? — тревожно спросила запоздавшая Нанами.
— Всё в порядке. Это не Сиина. Пошли.
— Ещё раз посмотрю у отеля.
— Хорошо. Если найдёшь её, позвони.
Сората и Нанами вернулись к недавнему перекрёстку и там разделились.
Оставшись один, Сората направился к площади с фонтаном, построенной возле делового квартала.
Яркие гирлянды уже не сверкали. Наверное, выключили ради экономии электричества. И потому здесь стало темно, тихо и безлюдно.
Переводя дыхание и исторгая белый пар, Сората прошёл вглубь.
Даже перед фонтаном, теперь выключенным, фигуры Масиро не оказалось. И уже давно сюда никто не приходил. Сората отряхнул голову от падавшего снега. Когда парень принялся кусать нижнюю губу и думать, куда пойти дальше, по ту сторону фонтана кто-то показался.
— Сиина?! — прокричал Сората, и силуэт едва заметно двинулся. Парень на полной скорости обогнул фонтан.
На кромке фонтана сидела Масиро, обхватив колени. На ней было одно лишь вечернее платье нежного цвета — совсем не та одежда, чтобы ходить на морозе...
— Дура! Ты что творишь?!
Масиро медленно подняла лицо.
— А… Сората.
Её голос дрожал от холода.
— Вот, бери.
Как ни в чём не бывало, Масиро подняла перед парнем маленькое блюдце, которое держала так, словно это нечто бесценное. А на блюдце лежал припорошенный снегом баумкухен. Наверное, она принесла его с банкета.
— Ты что несёшь?!
Сората снял дафлкот и накинул его на плечи Масиро. И чтобы разогреть девушку ещё лучше, парень обеими руками принялся её растирать.
— Он вкусный… хочу, чтобы Сората тоже поел.
Поменявшие цвет губы Масиро дрожали, и она не отводила взгляд от Сораты.
— Так ты ушла из отеля?!
— Угу.
— ...
Не в силах скрыть недоумение, помрачневший Сората ничего не сказал.
— Злишься?
— О чём ты вообще думала?..
Он в самом деле не понимал.
— Просто Сората...
— Что я?
— Сората… в последнее время постоянно злой. Сората злится… Я многое хочу рассказать, но у Сораты всегда злое лицо… Мне оно не нравилось, и я всё думала, как же порадовать Сорату. Не знала, что делать. То же самое было с Ритой… Я... не знаю. Как обрадовать Сорату, как обрадовать всех, я не знаю.
Масиро дала выход эмоциям, скопившимся у неё на душе, но её лицо всё равно оставалось бесстрастным. Прямо как она говорила, что не знает, как поступить, она не знала, какое выражение лица для нынешней ситуации подойдёт.
— Потому вот...
Масиро повторно поднесла тарелку с баумкухеном.
— Сората… вот.
Она вытянула обе руки.
— Я… больше ничего не могу.
— ...
Сората молча протянул руку. Его грудь словно разрывало изнутри. Когда же он успел настолько измучить Масиро?
Парень стряхнул с её головы снег, а потом потянулся к баумкухену. Попавшая в рот выпечка обладала сладковатым вкусом, но из-за холода не получилось полностью его распробовать.
— Вкусно?
— Замечательно.
— Я рада.
Масиро немного расслабилась. Но как только посмотрела на напряжённое лицо Сораты, тут же стёрла с лица все эмоции.
— Сората, злишься?
— Не злюсь.
Он соврал. С того самого дня он постоянно бесился. Потому что никак не мог смириться с тем, что Масиро думает не только о манге. Также его выводило из себя то, как Масиро лезла в его дела, пытаясь помириться.
— Отель… вернёмся в банкетный зал.
Когда Сората взял Масиро за тонкую, белую руку, чтобы поднять, его взгляд упал ей под ноги. И он увидел, что на девушке нет обуви. Неужели где-то потеряла?
— Блин, обувь! Ногам же холодно!
— Сората… всё-таки злится.
Ничего не ответив, Сората насильно поставил Масиро на ноги, взвалил её себе на спину, обхватил её ноги и выпрямился. Он боялся, что она окажется невесомой, и когда его ожидания не подтвердились, успокоился. Вот только её тело оказалось холоднее льда, и спокойствию места не нашлось.
— Сората… — прошептала Масиро около его уха.
— Что ещё?
В короткой фразе чувствовалось всё раздражение Сораты.
— Сората… злишься?
— Не злюсь.
— Голос злой.
От такого заявления Сората прикрыл глаза и глубоко вздохнул. А потом.
— Да, злюсь.
Медленно выдохнув, он высказал всё на чистоту.
Он почувствовал спиной, как Масиро напряглась. И дрожала она отнюдь не из-за холода. Но Сората решил, что всё равно должен ей это сказать.
Доброта и равнодушие в самом деле не одно и то же...
Он злился на Масиро, потому что постоянно о ней беспокоился. Потому что волновался. И Масиро следовало это узнать.
Даже если она его возненавидит.
— Если ты внезапно пропадаешь, люди будут волноваться!
— Захотела встретиться с Соратой...
— Вон там машина разбилась, я уж думал, тебя зацепило… У меня чуть сердце не остановилось!
— ...
— Ты вообще понимаешь?
Масиро ещё крепче вцепилась в Сорату. Он понимал, что ей больно. И боль ей причинил именно он. Потому уже не было смысла останавливаться.
Придётся говорить до конца, хотя Сорату коробило точно так же, как и её.
— Могу себе представить, Сиина.
— ...
— Думаю, в этот раз… я тоже наломал дров...
— Сората? Почему?
Наконец, он понял истинную причину того, почему в последнее время раздражался — потому что злился в том числе на себя.
— Надо было сказать раньше.
Эмоции постоянно покоились в груди, но он не пытался дать им выход, избегая Масиро. Потому что она всё равно ничего не поняла бы… А хотел, чтобы поняла. Хотел, но отмалчивался.
Если ничего не говорить, то другой человек ничего и не узнает. Хотя Сората знал это уже давным-давно. Как и знал то, что не сможет ей всё рассказать по-нормальному...
Если намечался спор, готовиться к нему следовало основательнее.
— Подумай хорошенько.
— ...
— Если порежешь палец, не сможешь рисовать мангу. Когда ты добилась сериализации в журнале, нужно беречь пальцы как зеницу ока. А сейчас ты вообще вышла на холод без пальто, что будешь делать, если заболеешь?!
— Это...
— И вообще, ты теперь профессиональная мангака, возьми уже себя в руки!
— ...
— Я про твои попытки готовить!
Сората задумался, можно ли выразить свои мысли умнее и более спокойно. Хотел бы он уметь. Но не знал как… И высказал всё, что думает, в грубой форме, используя безобразные слова.
И пускай они ранили друг друга, это не будет напрасно. Пускай они попортят себе настроение, потом непременно помирятся.
Может, у них будет топорно выходить, но понемногу они могли бы лучше узнавать друг друга. Не получится стать взрослым, ни разу не поранившись… А стать взрослым хотелось.
— ...
— Сиина, если хочешь что-то сказать, говори.
Он побудил Сиину прервать долгое молчание. Его ушей достигало лишь её дыхание.
— Всё из-за Сораты.
— Это… ты уже говорила.
— Я много думаю... о Сорате.
— ...
— И я хочу попробовать.
— Что?
— Как Мисаки делала для Дзина, я тоже хочу приготовить для Сораты бэнто.
— ...
— Раньше я ни о чём таком не думала.
Масиро вцепилась в Сорату сильнее, чем раньше.
— Я даже себя плохо понимаю.
— ...
— Почему я стала такой?
— ...
— Раньше такого... не было
Теперь Сората понял её.
Но нужные слова никак не приходили на ум. Уже достаточно давно он осознал, как воспринимает Масиро. Когда ему стало известно, что Масиро может уехать в Англию, он лучше разобрался в своих чувствах. Ему захотелось когда-нибудь рассказать о них. И неважно, каков будет результат...
Возможно, то самое время настало.
У Масиро был талант выдающегося художника, пускай она и посвятила себя манге. А вот он хоть и сделал первый шаг, дальше всё никак не продвигался.
Сората думал, что не подходит Масиро. Они вроде и жили рядом, но между ними пролегала невидимая пропасть. Бездонная пропасть...
Пока он не добьётся чего-нибудь стоящего, не сможет ей всё рассказать. Хватило бы даже маленького успеха, чтобы набраться храбрости.
— ...
Когда Сората прикусил губу и попытался подобрать слова, внезапно кое-что вспомнилось.
«Если пройду отбор на прослушивание, то проговорю с Масиро об аэропорте».
Он сам решил это в последний день школьного фестиваля.
Подвинув Масиро у себя на спине, Сората вытащил из кармана штанов запечатанный конверт.
— Сората?
Не ответив на вопрос Масиро, Сората вцепился ртом в конверт и раскрыл его. Там оказался один листок бумаги. Парень расправил его одной рукой и проверил тему. И сразу понял результат.
Чтобы проглотить открывшуюся ему истину, Сората горько улыбнулся.
— Ха-ха.
Раздался сухой смех.
Мир под него не подстраивался. И никогда не будет. Хоумран, который в последний миг спасёт от неминуемого поражения, можно совершить только после долгих и упорных тренировок.
Потому Сората не спешил раскрывать свои мысли. Ещё слишком рано...
— Слушай, Сиина… Помнишь?
— ...
— Когда ты приехала в Сакурасо. Я… не понял тебя и решил, что должен тебя защищать. Потому что Мисаки-сэмпай неадекватная, Дзин-сан — враг всем девушкам, а Тихиро-сэнсэй ведёт себя так.
— ...
Масиро не ответила.
— Но на самом деле ты оказалась тоже неадекватной и даже могла бы потягаться в этом с Мисаки-сэмпай, меня конкретно ошарашило. Такой оазис для души потерял...
— ...
— Но очень быстро это стало неважно.
— Почему? — сипло спросила Масиро.
— Я посмотрел, как ты рисуешь мангу, и покрылся гусиной кожей. До сих пор вспоминаю. Как будто холодной водой окатило. Оказывается, бывают настолько потрясные люди. У меня всё внутри перевернулось… Я уже не мог отвести от тебя взгляд.
— ...
— Да… потому-то с тех самых пор ты всё время мне нравилась.
— Сората...
— Потому не разочаровывай меня. Я же хочу тебя поддержать.
— Угу...
— С тех самых пор я всё время смотрю на тебя.
— Угу...
— И буду смотреть дальше.
— Угу.
— Буду смотреть внимательно. Ни о чём не волнуйся, только смотри вперёд и рисуй мангу. Я никуда не денусь, всегда буду рядом с тобой.
— Сората...
Масиро крепко в него вцепилась. Хоть и стало больно, Сората не пожаловался.
— Можешь не смотреть на меня в ответ. Если вдруг есть на это время, лучше рисуй мангу. И тогда я обязательно буду смотреть на тебя. Верь мне, — на одном дыхании выдал Сората. Это лучшее, что он мог сейчас сказать. Другое просто не мог. Не мог сказать ей прямо, что любит её. Сам себе не позволил бы.
— Сората...
— Чего?
Опять услышав своё имя, нашёптанное на ухо, он перестал прятать смущение и немного нагрубил. Но в теле Масиро уже не осталось напряжения. Возможно, благодаря теплу Сораты ей уже не было холодно.
— Я… постараюсь.
— Я тоже не сдамся.
— Угу...
Когда Масиро кивнула у него на спине, послышался хорошо знакомый голос:
— Вы там долго собираетесь бродить?
Сората удивлённо развернулся и, увидев озадаченную Нанами, встал как истукан с Масиро на спине.
— Это, Аояма.
— Что?
— Насчёт «долго»... ты давно смотришь?
Поняв, что вырыла себе могилу, Нанами отвела взгляд.
— Достаточно давно, чтобы ты захотел умереть от стыда. Точно хочешь узнать?
Но всё же нашла, что противопоставить в ответ.
— Пожалуй, воздержусь...
— Слушь, Сората.
— Что? Ещё не всё сказала?
— Как… результат?
— А?
— Игры.
— А, если ты про это, вот.
Он передал уведомление Масиро на спине. Та расправила листок перед лицом парня, и Нанами глянула туда сбоку.
— Это...
Пробежав глазами по содержимому письма, Нанами удивилась.
«Уважаемый Канда Сората-сама. Мы рады слышать, что вы в полном здравии. Выражаем благодарность за участие в программе “Давайте делаем игру” за спонсорством нашей компании. Изучив приложенный Вами документ, мы захотели услышать больше подробностей о проекте на презентации. Наряду с этим приносим глубочайшие извинения за возможные неудобства, но настоятельно просим явиться в назначенное время и место. С наилучшими пожеланиями».
Да, он добился успеха. Разумеется, Сората уже знал результат, недавно посмотрев письмо. Но даже после детального ознакомления Сората не остался доволен. Он не сделал ничего грандиозного. Конечно, обрадовался, но не до такой степени, чтобы оголтело прыгать на месте. Ведь в апреле он уже проходил отбор. Всего-навсего выпал шанс поквитаться с презентацией, ставшей ночным кошмаром.
К тому же на школьном фестивале Сората радовался куда больше. Ему уже не забыть приятный жар, от которого по телу пошли мурашки. Не забыть то, чего уже добился… Выходит, Сората сам же нарушил обещание, которое дал под конец фестиваля.
Он не понимал, правильный ли сделал выбор. Не понимал, но чтобы завтра не сожалеть о сегодняшнем дне, постарался накрыть вуалью мысли, родившиеся в груди.
И как же далеко ему нужно зайти, чтобы принять себя? Будет ли он когда-нибудь доволен?
Он не понимал. И не поймёт, пока не пробьётся с боем до этого места. Потому придётся двигаться. Веря, что оно существует...
— Получилось, да, Канда-кун?
— Ага. Поможешь снова с презентацией?
— Конечно.
— Я тоже помогу.
— Тогда извинимся перед Иидой-сан и пойдём домой? Прикупим тортик.
— Ну точно. Зарезервированное время в кафе уже прошло… Давайте вернёмся в Сакурасо и поедим вместе, — согласилась Нанами.
— Сората.
— Чего?
— Хочу ещё тебе сказать.
— Валяй.
Ему казалось, что уже ничем его не ошарашить.
— Сегодня я надела трусики на удачу.
— Ду-дура, что ты несёшь!
Масиро запросто это сделала.
— Что ты такое говоришь, Масиро!
Естественно, Нанами затряслась.
— Розовые, как любит Сората. Хочешь посмотреть?
— Офигеть как хочу.
— Канда-кун, ты ужасен.
— Отложим, Сората.
— Офигеть как хочу посмотреть.
— Не говори дважды!
Идущая рядом Нанами шлёпнула его по затылку. Найдя это забавным, Сората рассмеялся под снегопадом.
Часть 4
Вернувшись в отель, чтобы известить Аяно и забрать мобильник, пальто и прочее, Сората с девушками добрались до станции перед университетом, и к тому времени у них оставалось примерно полчаса.
Выйдя на улице Красных кирпичей в торговом квартале, где вместо привычных толп людей лежали сугробы, ребята пошли обычным путём до Сакурасо. Медленно, но верно их скорость падала.
— Тяжёлая.
— Грубиян.
В итоге они так и не поняли, где Масиро потеряла обувь, и Сората нёс девушку на спине вплоть досюда. Хоть она и сидела, пока они ехали в электричке, парень не ожидал, что настолько устанет, таская в одиночку ровесницу.
В руках и ногах накопилась усталость.
— Тяжёлая.
— Не тяжёлая.
— Сиина, с завтрашнего дня ты на диете. Которая исключает баумкухен.
— К твоему сведению, Масиро по сравнению с другими девушками лёгкая.
Несущая сумку Нанами изрядно озадачилась.
Разумеется, Сората знал, что Масиро лёгкая. Но что поделать, если после долгого ношения девушки на себе руки онемели от усталости.
Пока он жаловался, они ступили на дорогу, уходящую вниз к Сакурасо.
— Сората, ещё немного.
— Знаю!
— Сората!
— Чего ещё?!
— Трогаешь мою попу.
— Что поделать!
— Канда-кун извращенец, — сказала Нанами поразительно холодно.
— Э, Аояма-сан? Не могла бы ты не воспринимать это так серьёзно?
— Меня вот поносишь на спине, тогда прощу.
— Да хоть сейчас.
— Сейчас… как-то не то, подожди весны… нет, лучше лета… — пробурчала себе под нос Нанами, прикидывая, сколько килограммов ей предстоит сбросить. Сората решил, что не стоит её перебивать, и не стал это делать.
— Какой-то странный сочельник.
— Вот съедим тортик, и будет идеально.
Торт несла Нанами. Они урвали его по дешёвке, когда пересаживались на другую электричку.
И вот они, наконец, добрались до Сакурасо.
Сората остановился у дверей.
— Как быть… хоть глаз выколи.
— В-вдруг Камигуса-сэмпай и Митака-сэмпай...
Нанами в мгновение ока покраснела. Настолько сильно, что стало заметно даже в темноте.
— Занимаются поди своими ночными делами...
— Не-не говори это вслух! — тихо предупредила его Нанами.
— Ко-короче, я уже на пределе, давайте внутрь.
— Погоди, Сората.
— Чего?
— Я могу ещё потерпеть.
— Да ты на спину села и ноги свесила! Я терпеть не могу!
Не желая ничего слышать, Сората прошёл к двери. Поскольку обе его руки были заняты, Нанами вставила ключ в замочную скважину.
— А?
Девушка издала удивлённый возглас.
— Что такое?
— Не заперто.
Нанами отворила дверь, и Сората вошёл в Сакурасо первым. Внутри царил мрак. Как и ожидалось, свет не горел ни в одной из комнат.
— ...
— Аояма, подслушивать не очень хорошо.
— Я-я не подслушиваю!
Когда Сората поставил Масиро на половицу, тут же включился свет.
— Ау! — непроизвольно вякнул Сората, потому что не ожидал никого увидеть в темноте — а там оказалась присевшая на корточки Мисаки. Более того, она предстала в совершенно беззащитном виде с банным полотенцем на голом теле...
— Мисаки-сэмпай?
— Кохай-кун?..
А ещё он не ожидал, что вечно бодрая Мисаки может говорить настолько сипло, словно у неё пересохло горло. А на лице у неё были следы от слёз.
В тот миг, когда она подняла голову и он увидел выражение её лица, его в сердце словно пырнули ножом: заплаканные глаза, растрёпанные волосы и помрачневшие щёки… Как бы Сората ни смотрел, он не видел перед собой знакомую ему Мисаки.
Она поднялась на ноги, зарылась лицом в грудь Сораты и вцепилась в его одежду. Парень не мог ни обнять её за плечи, ни утешить. Проглотив язык, он мог лишь сопеть...
— Я старалась...
— Сэмпай.
— Я… старалась.
— Я знаю...
— Думала, осталось только это… Хотела показать Дзину, что хочу быть с ним! Но...
— Мисаки-сэмпай...
— Но ничего не вышло… Дзин ничего не сделал!
— ...
— Дзин просто был нежен… очень нежен… Но это не то! Вообще не то!
Вопли Мисаки отзывались болью в ушах. Она дружила с Дзином с тех самых пор, как только начала себя осознавать. Они настолько хорошо друг друга знали, что фраза «Люблю» воспринималась только как шутка. Мисаки сделала ставку в надежде продвинуть их отношения. Однако в итоге...
— Сегодня я хотела… чтобы Дзин поранил меня!
Затем Мисаки зарыдала, и пока она полностью не выплакалась, Сората, Масиро и Нанами не смели ничего говорить.
Время незримо неслось вперёд вместе со стрелкой часов, и дата изменилась на 25 декабря.
А снаружи тихо падал снег.
