Том 4. Глава 2. Дни осенние, любви пора цветения

Часть 1

Первое — снять кожуру на кончике охлаждённого банана.

— Слушай, Акасака.

— Разрешаю тебе говорить. Продолжай.

Второе — воткнуть в чищеную часть банана палочку для еды.

— Вчера… Нет, позавчера Няборон сорвал банк. Мы толком не спали, терпели и не ходили на фестиваль, пока настраивали баланс… В общем, постарались как надо и получили награду.

— Я не особо планировал веселиться на фестивале, но соглашусь, что успех Няборона меня порадовал.

Третье — полностью снять кожуру с банана и придать ему форму леденца.

— Так хлопали и радостно кричали… Здорово было. До сих пор их слышу.

— Вон как.

— О, это произошло в пятый день фестиваля.

— Позавчера. 7 ноября.

— Да, точно, позавчера...

— Ну и что ты хочешь сказать, Канда? Я не могу тратить время на болтовню о вашем счастье.

Четвёртое — крепко возьмите палочку, размешайте шоколад, зачерпните его ложкой и вылейте на банан.

При контакте с холодным бананом шоколад остыл и стремглав затвердел.

— То есть мы добились успеха с Нябороном и теперь имеем полное право оторваться в последние два дня фестиваля. Он же у нас целых семь дней.

— Я знаю, что ты хочешь повеселиться на фестивале, Канда. Не зря же столько мучились.

Пятое — на банан, покрытый чёрной корочкой, вылить разноцветный топинг. Всё готово.

— Но разве не странно? Только я оживился после показа Няборона, а фестиваля уже последний день настал! К тому же перевалило за полдень, через несколько часов фестиваль закончится! И почему это я с самого утра без передыху готовлю шоколадные бананы в кафе?!

Шестое — продать готовый шоколадный банан за сто иен.

— Благодарим за покупку. Приятного аппетита, — с улыбкой распинался Сората.

— Мы всю ночь пыхтели над Нябороном, вымотались до смерти. Потому ничего удивительного, что после показа Няборона, когда с плеч упал груз, мы проспали тридцать шесть часов.

— Меньше всего я хочу услышать логический анализ.

— Тогда меня не спрашивай.

— Когда просыпаюсь спозаранку и вижу дату, начинаю думать, что человечество изобрело машину времени.

— Это доказывает, что у тебя скудная фантазия. Быстрее прими меры.

— Заткнись!

— Изначально всех поставил на уши из-за фестиваля ты, Канда.

— В смысле только я? Фестиваль — пустяк, что ли?!

Сората не знал, как в других школах, но в Суйко это самое помпезное событие, и раз люди сюда тянулись, значит ждали его с нетерпением.

— Фестиваль — это выходные, когда не принято учиться. Синоним — долгие праздники.

— Не говори так, словно это дополнение к Золотой неделе!

Глубоко вздыхая, Сората осмотрелся внутри классной комнаты. После полудня начался наплыв посетителей, но сейчас их поток уже ослабел. Осталась только одна компания из троих парней.

На окно прилепили вывеску из жёлтой бумаги с надписью «Шоколадные бананчики», чтобы люди видели снаружи. Комнату украсили жёлтой и чёрной тканями для аутентичности, те же цвета выбрали для скатертей.

Когда сегодня утром Нанами из оргкомитета, отвечающая за приготовления, попросила Сорату поделиться мыслями, он выдал:

— Может, поменяем вывеску на «Тигриное кафе»?

Он всего-то высказал честное мнение, потому что у него рябило в глазах от тигриных узоров тут и там, но Нанами с улыбкой наступила ему на ногу.

— Ты ничего не знаешь о тиграх, Канда-кун, — серьёзно ответила она.

— Разузнаю потом поподробнее. — Сората извернулся.

В итоге он трудился в этой тигриной комнате официантом, надев чёрные штаны, жёлтую рубашку и ещё чёрную жилетку, от которых сам стал походить на тигра, плюс ко всему готовил и тут же продавал шоколадные бананы.

Также за магазин отвечал Рюноске в школьной форме, который сидел за кассовым столом и что-то усердно печатал на принесённом ноутбуке. Похоже, он не собирался ни готовить шоколадные бананы, ни тем более продавать их.

По сути, магазином до сих пор занимался один Сората.

— Акасака, хотя бы ненадолго замени меня.

— Отказываюсь.

— Десять минут! Нет, хватит и пяти! Позволь мне хоть что-то хорошее о фестивале запомнить!

— Няборона вполне достаточно. Его уже ничто не затмит.

— Так-то оно так...

Если Мисаки позавчера сказала правду, сегодня факультет искусств устраивал «Выставку дерева», где Масиро оденется кошкодевочкой… точнее, девушкой-кошкой, и должна будет исполнять роль гида.

Если это в самом деле так, Сората хотел взглянуть на неё хоть разок.

— Короче, Акасака, я прошу тебя!

— Отказываюсь.

— Да как так-то?!

— Девушка?

— А-а-а, что?

— ...

Рюноске замолчал, продолжия стучать по кнопкам.

— Не замолкай в такой момент!

— Я не смогу отвечать за магазин.

— Чего это?!

— Во-первых, мой характер не годится для приёма клиентов. Высокомерный продавец вызовет одну только антипатию в свой адрес.

— Раз ты так хорошо в себе разбираешься, сделай что-нибудь!

— Во-вторых, я ненавижу шоколадные бананы. А жующих бананы самок ненавижу ещё больше.

— Пожалуйста, не говори это посетителям. Они же прожгут нас взглядами.

К счастью, среди нынешних посетителей девушек не оказалось.

— В-третьих, я не заинтересован в магазине.

— Скажу тебе больше, я тоже!

— Таким образом, это подтверждает то, что только ты можешь следить за ним, Канда.

— Как по мне, аргументы у тебя шаткие! Да тебе просто лень!

— Если ты понял, то хватит об этом.

Не обращай Сората внимания, и не заметил бы, что у него в теле, пока разрабатывался Няборон, накопилась усталость, от которой он не смог избавиться. Уже какое-то время Рюноске без конца зевал, и Сората от него заразился...

— Это, Акасака-са~ Можешь хотя бы одеться официантом?

— Объяснись.

— Когда я один так одет, выгляжу дураком.

— Ты ошибаешься, Канда.

Рюноске оторвал лицо от ноутбука.

— М? Мне типа идёт? Я хорошо выгляжу?

— Ты «не выглядишь дураком», ты и есть дурак.

— А, вон оно что...

Ну, можно радоваться одному тому, что Рюноске пришёл в школу. Хотя сегодня утром Сорате и пришлось попотеть, вытаскивая его из комнаты на улицу.

Когда Сората позвал его через дверь, Рюноске из комнаты 102 воспринял предложение в штыки.

— Если нет уроков, то незачем идти в школу.

В обычный день Сората смирился бы и ушёл, но вот сегодня, не согласись Рюноске, ему пришлось бы торчать в магазине одному, потому парню пришлось сказать следующее:

— Без тебя мне будет одиноко!

— Канда.

— Т-ты выйдешь, или как?

— Тебе не в школу надо, а в больницу. Честно, мне противно стало.

— Спасибо за удар в самое сердце! Вовек не забуду, ублюдок!

Далее с помощью Дзина они грубо выпнули Рюноске из комнаты и каким-то образом привели в школу.

Роли распределили в классе заранее, потому, если теперь хотелось вкусить все прелести школьной жизни, лучше всем отыграть свои роли по максимуму. Даже Сорате, даже Рюноске. На них и так смотрели предвзято, как на типичных жителей Сакурасо, и им не стоило подливать масла в огонь, вытворяя не пойми что.

Единственная тройка парней вышла в коридор, поэтому Сората зашёл за кассу и плюхнулся на стул.

Когда он достал мобильник, чтобы проверить время, кое-что вспомнилось.

— Акасака, лучше бы тебе ответить на письма Риты.

— Не беспокойся. Я отвечаю ей мгновенно.

— Не надо мне тут Горничных, сам пиши.

— Чего ради я должен тратить своё бесценное время на бывшую нахлебницу?

Ненависть Рюноске к девушкам ничуть не изменилась.

— Почему ты настолько не любишь девушек?

Тот наконец оторвал взгляд от ноутбука. Но он лишь раз посмотрел на Сорату, после чего продолжил клацать по клавиатуре.

— Тебя это не касается, Канда… — ответил Рюноске в непривычной для себя манере.

— Когда так отвечают, становится ещё интереснее.

— Появились люди, которые пришли купить товар, сделанный из фруктов, которые созрели из зелёных в жёлтые и какие легко очищать, которые с давних пор любят обезьяны, и которые полили глазурью, столь любимую детьми, которую готовят из затвердевшей смеси сахара с порошком какао, который получается после измельчения ферментированной массы из зёрен какао.

— Называй шоколадные бананы по-нормальному!

Сората отвлёкся от разговора с Рюноске, повернулся к посетителям и вылил на банан расплавленный шоколад. Парочка дивчин, по-видимому с первого года, при виде такой картины радостно закричали «Ах~» и «Вкуснятина».

Получив бананы и вовсю улыбаясь, парочка первогодок не стали садиться за столик, но посмотрели на Сорату так, словно хотели чего-то ещё.

— У меня что-то с лицом?

— Наверное, они заметили, какой глупый у тебя вид.

Пропуская мимо ушей грубый комментарий Рюноске, Сората глазами попросил первогодок продолжить.

— Э-это… Ня-Няборон… был классным!

— Было интересно!

Вывалили они на Сорату свои впечатления.

Тот от неожиданности оторопел.

— А, ага… Спасибо, — только и смог провякать он, не в силах ответить хоть сколько-нибудь развёрнуто.

Парочка тут же утопала в самую глубину комнаты, хихикая, и уселась за столик.

Вскоре с небольшим опозданием Сората почувствовал, что тело полегчало. Ноги будто куда-то пропали, и парня атаковала иллюзия того, словно он парит в воздухе. А вырывающиеся из глубин эмоции и вовсе не давали покоя.

— Ух!~

Он издал нечленораздельный крик и сжал руки в кулаки.

Если бы он не прикусил губу, язык совсем пустился бы в пляс. Опасно… слишком опасно. Впервые за шестнадцать лет жизни он настолько бурно радовался.

— Канда. Отвратно выглядит, хватит ухмыляться.

— Нет, как раз сейчас и можно! Ты разве не рад?

— Не беспокойся. Меня прям распирает от ощущения превосходства.

— А по тебе и не скажешь...

Но всё же, что же это было? Сората ещё чувствовал чей-то взгляд. В их сторону смотрела парочка первогодок, нахваливавшие Няборона.

Неужели у Сораты появились фанатки? Да не, бред какой-то. Если он оглянется на свою жизнь, не найдёт там ни одной девушки, которая удостоила бы его такой реакции. Но если уж говорить о Нябороне… Когда Сората с глупым видом задумался об этом, он понял, что на самом деле взгляды девушек устремились на Рюноске.

Если он промолчит… вернее, если собеседник не знает истинную природу Рюноске, для него он выглядит как приятный на вид женственный парень. Потому девушки частенько западали на него. А иногда Рюноске приковывал даже мужские взгляды.

— На чём мы там остановились… Так почему ты не любишь девушек, Акасака?

Спиной ощущая, что девушки навострили уши, Сората задал Рюноске тот же вопрос.

— Канда, тебя это не касается, — дал Рюноске тот же ответ.

— Ну и тяжёлый ты на подъём.

Теперь Сорату проигнорировали.

Если Рюноске сохранял молчание, то оставалось смириться.

Сората открыл мобильник и отправил ему сообщение. Раз уж программист ушёл с головой в работу, пусть хотя бы Горничная ответит.

«Почему Акасака ненавидит девушек?»

Как и ожидалось, от неё пришёл немедленный ответ:

«Причина этого выше Эвереста, глубже Марианской впадины.»

«О чём ты?»

«Это произошло до встречи Рюноске-сама и Сораты-сама… Вернёмся во времена его жизни в средней школе.»

«О как.»

«У Рюноске-сама было два очень близких товарища.»

Уже в самом начале история получила внезапное развитие.

«Один из них — Котаро-сама. Молодой человек. Второй — Акеми-сама. Это девушка.»

Казалось, они приближались к самой сути.

«Рюноске-сама, Котаро-сама и Акеми-сама всюду ходили вместе, всё делали вместе, и их отношения крепчали день ото дня.»

«И, и?»

«Однажды Рюноске-сама влюбился. В Акеми-сама. Однако тогда он уже знал. Что душа Акеми-сама лежит к Котаро-сама…»

Совсем уж невероятное развитие истории.

«И тогда Котаро-сама честно высказался Рюноске-сама. О том, что у него есть любимый человек и Котаро-сама очень волнуется. Услышав это, Рюноске-сама тут же догадался, что Котаро-сама очарован именно Акеми-сама. Упрятав собственные чувства в дальний уголок души, Рюноске-сама решил оставить всё как есть, чтобы отношения тех двоих развивались своим чередом.»

«Эм, Горничная, ну а ненависть к девушкам точно связана с этой историей?»

«Это случилось в ночь на Рождество.»

«Горничная, ты порой спецом меня игноришь?»

«Вне всяких сомнений (усмешка).»

«А на это ответила, да?!»

«Далее начинается самое интересное, потому, если не помолчишь и не послушаешь, вышлю тебе что-то типа вируса. Цыц, цыц!»

«Что-то типа? Вирус он и в Африке вирус! А эти твои “цыц, цыц” убивают всю миловидность!»

«И в рождественскую ночь произошёл неприятный случай.»

«Опять игноришь!»

«Чтобы дать им побыть вдвоём, Рюноске-сама не явился на вечеринку, которую они запланировали втроём. Желая, чтобы они раскрыли друг другу чувства и укрепили связь, Рюноске-сама проводил холодный вечер в одиночестве.»

«О как.»

«И тут к нему почему-то приходит Акеми-сама. Почему-то запыхавшаяся…»

Неужели она поняла, что на самом деле любит Рюноске? Они сблизились, начали встречаться, но в итоге ничего толкового не вышло — это нанесло Рюноске душевную рану, и он возненавидел девушек?

«Акеми-сама посмотрела в лицо Рюноске-сама и со всей силы ударила его по щеке.»

«Э?»

«А потом ещё дважды.»

«П-почему?!»

«Потому что Котаро-сама был пленён красотой Рюноске-сама. Узнавшая об этом Акеми-сама обругала Рюноске-сама: “Козёл! Вороватый кошак! Хотя нет, вороватый дракон!” — чем оставила у него на сердце неизлечимый шрам.»

«Мда-а.»

«Те события сделали из Рюноске-сама страшного женоненавистника… Та-дам.»

Получается, Рюноске любил Акеми, Акеми любила Котаро, а Котаро неровно дышал к Рюноске, — настоящий любовный треугольник.

«Потом Рюноске-сама нашёл живых девушек бесполезными и с головой ушёл в разработку меня.»

«Я и представить себе не мог.»

«Что сказать, я всё это сама выдумала, так что не воспринимай серьёзно. Хотя ты вряд ли принял мой рассказ за чистую монету (хи-хи).»

«Эй, стой!»

«Немыслимо, чтобы я трепалась о секретах Рюноске-сама, не так ли? Вот правда, Сората-сама, обезьяна и то умнее вас. Вы Обезьяна-сан!»

«Под обезьяной ты имела в виду тупицу, да?»

Столько гадостей ему наговорила. Вернее, так умело его развела… До какой же ещё степени Горничная будет развиваться?

— Канда. Ты доволен?

— Ты всё время читал нас?!

— Разумеется. Ты забыл, что письма адресуются мне?

— Нет, ну, нет, конечно… В смысле, ответь уже Рите!

— Отвечает Горничная.

— Какой смысл, если отвечаешь не ты?

— Почему?

— Потому что, если ответишь ты, думаю, она обрадуется.

— Канда, зачем мне радовать бывшую нахлебницу?

— Дружите вы или нет, нравитесь друг другу или нет — отдельный вопрос, но хотя бы сказать ей «спасибо за рисунки для Няборона» мог бы. У неё ведь клёвые фоны вышли, разве нет?

Строго говоря, ни один из рисунков Риты ей не пришлось переделывать. Чего ещё ожидать от настоящей художницы. По возвращении в Англию она вновь стала рисовать, пускай и хотела когда-то бросить.

— Ясно, твоя мысль мне понятна.

Согласившись, Рюноске запустил почтовый клиент.

Молниеносно напечатав что-то на клавиатуре, он тут же отправил письмо. Сората не удержался и глянул на содержание.

«Хорошо поработала. Можешь гордиться», — только и настрочил Рюноске.

— Какой же ты надутый...

Конечно, между Японией и Англией есть разница во времени — девять часов. На той стороне света только началось утро, потому Рита увидит письмо от Рюноске немногим погодя. А когда увидит, вне всяких сомнений засыплет Сорату жалобами.

Пока парень ругался с Рюноске, к ним пожаловало ещё двое посетителей. Оба в форме Суйко… Сората хорошо их знал.

— Добро пожаловать… О, Аояма? И Мияхара.

Вместе с Нанами пришёл Мияхара Даити из соседнего класса. Он тренировался в клубе плавания и обладал подтянутым телосложением, а также довольно высоким ростом, и в целом производил грозное впечатление. Но Сората знал, что характером тот походил на ребёнка и, несмотря на свою внешность, вёл себя дружелюбно. А всё потому, что в прошлом году с апреля по июль они жили в одной комнате, в обычном общежитии. Даже когда Сората пришёл с белой кошкой Хикари, Даити не выпучил глаза и помогал всем, чем мог. И даже после того как Сорату выперли в Сакурасо, Даити оставался одним из немногих приятелей, с кем Сората поддерживал связь.

— Ку, Канда.

— Откуда ты, Мияхара?

Даити изогнул своё здоровенное тело и горделиво показал повязку на левой руке, на которой значилось «Организатор фестиваля».

— Мияхара… Разве ты раньше не твердил с пеной у рта, что ни за что не пойдёшь в оргкомитет?

— Э? Правда? А я слышала, что он всегда только этого и хотел, — озадачилась Нанами.

— Не говори глупостей. Я безумно туда хотел.

За спиной недовольного Сораты раздался характерный звук клавиатуры.

— Акасака-кун как всегда филонит.

Нанами неожиданно прищурилась и вгляделась в Рюноске. Да так, словно ястреб выслеживает добычу. Вероломно зайдя за стол-кассу, она приблизилась к парню. По пути извлекла из картонной коробки какой-то здоровенный кусок ткани.

— Канда, убери этот Хвостик. Мурашки от неё.

— Хотелось бы подчеркнуть кое-что — в моём словаре попадаются слова, которые недопустимы в жизни.

— Акасака-кун, если ты ничем не занят, хотя бы надень это, продажам не помешает.

Нанами резко расправила одежду, и в её руках оказалась форма официантки с кучей оборок. Похоже, постарались их одноклассницы, ночи напролёт корпевшие над подходящим дизайном. Если учесть, что с тканями работали новички, конечный продукт вышел весьма недурным.

— От одного твоего лица уже смеяться хочется.

— От чьего лица?!

— Твоего.

— Ч-что?!

— Не деритесь из-за какой-то мелочи! Люди на то и люди, что могут перетерпеть! — отчаянно вклинился между ними Сората.

Даити отстранённо посмотрел на него. Казалось, ему доставляло удовольствие вечно выступать в роли наблюдателя.

— Хвостик, думай как следует, прежде чем что-то предлагать. Ты очень пожалеешь, ведь если я надену одежду с таким рюшем, то переплюну тебя своей миловидностью.

— Ч...

У Нанами одеревенело лицо.

— Противно представить, но взгляд Канды будет прикован ко мне. Разве тебя это устраивает? Подумай ещё раз.

— Ка-Канда-кун тут ни при чём.

Нанами слегка покраснела.

— По-твоему, перед тобой даже я не устою?!

Проигнорировав Сорату, Рюноске закрыл ноутбук и встал из-за стола.

— Если тут Хвостик, мне не нужно следить за магазином, — заявил он и без промедления вышел из-за кассы.

— Слышь, Акасака, не сбегай!

Призывы не остановили его. Он даже не повернулся к Сорате и как ни в чём не бывало покинул комнату.

— Аояма… Акасака свалил, но...

— Канда-кун придурок.

— Э?! Почему?!

— Просто вырвалось.

— Не говори это так просто!

Даити, стоящий рядом, согнулся пополам и залился смехом, хотя смех у него вышел сдавленный.

— Каждый раз так с вами, смешные вы. — Он наконец подключился к разговору.

— Эй-эй, в смысле каждый раз?

— Часто ведь в классе такое творите, разве нет? Мандзай из вашей тройки.

— Какой, блин, мандзай!

— Не приплетай меня!

Крики Сораты и Нанами наложились друг на друга. Наверное, их услышали даже в соседнем классе...

— Вы и дышите вровень.

И Даити продолжил надрывно ржать.

— Мияхара-кун, ты слишком громко смеёшься!

Когда всеобщее внимание сосредоточилось на нём, Даити переменился в лице. Но по дрожащим плечам стало ясно, что он сдерживал смех.

— Ты и виноват, Канда-кун.

— Не мог бы обосновать?

— Не, вряд ли.

Нанами недовольно отвернулась, а Даити опять захихикал.

Между делом Сората пробежался взглядом по одежде официантки в руке Нанами.

— Ты тоже это надела, Аояма?

— Э? А, ага… Надела, но почему ты спрашиваешь?

Они жили в одном общежитии, потому частенько приходилось видеть Нанами в разной одежде, но таких оборок Сората не припоминал.

— Нет, просто хотелось бы тебя ещё увидеть в одежде с рюшем.

— Э-э-э?!

— Так вчера же в магазине фотки делали.

Даити показал цифровую камеру, свисающую на ремешке с его шеи.

— За-зачем ты снимал?!

— Видишь ли, сохранять фотографии памятных моментов — работа оргов.

— Покажи-ка.

Не успел Сората протянуть руку, как...

— Нельзя! — заявила Нанами и выхватила камеру из рук Даити.

— Временами Аояма даёт мне жёсткий от ворот поворот, но с чего бы это?

— Ни-никакой не от ворот поворот...

— Никакой?

— Е-если хочешь посмотреть… э… я всё равно сейчас переоденусь...

— Э?

— Н-нет! Это вовсе не для того, чтобы тебе показать. Я пришла подменить тебя на час. Ты, наверное, совсем не видел фестиваль.

— О, правда?! Класс, Аояма! Ты мой единственный товарищ!

Воодушевлённый Сората непроизвольно схватил Нанами за руки и затряс их вверх-вниз.

— Не надо настолько сильно радоваться.

— А, п-прости.

— В-всё в порядке, ничего такого...

Резко убрав руки, Нанами будто почувствовала себя не в своей тарелке и отвела взгляд.

— Я, конечно, рад твоей помощи в магазине, но одной тут не так уж и сладко.

— Не волнуйся об этом. Я ей помогу, — совершенно безразлично выдал Даити, успевший переодеться в официанта, пока Сората разговаривал с Нанами. Может, из-за высокого роста, но костюм смотрелся на нём лучше, чем на Сорате.

— Не нужно, Мияхара-кун. Тем более ты из другого класса.

— Ну нет, если подумать, это тоже работа для оргов. Ты уже забыла, что за магазином должны следить как минимум двое? Давай-ка не забивать на правила, окей?

Словно ища поддержки, Даити положил руку на плечо Сораты. Он хорошо знал слабое место Нанами.

— Ну, если ты так говоришь...

— Ладно, решено, за магазином присмотрю я с Аоямой.

— Спасибо, Мияхара! Ты выручил! Ты тоже, Аояма!

Сората в знак благодарности пылко пожал руку Даити.

— Когда меня так хвалят, мне больно на сердце.

— Чего это?

— Потому что у меня есть скрытые мотивы, — высказал Даити и проследил взглядом за Нанами, которая исчезла за занавеской для переодевания в дальнем углу комнаты.

Когда парни сосредоточились на занавеске, Нанами высунула голову, и их взгляды встретились.

— Не подглядывайте.

— Са-само собой.

Растерявшись, Сората развернулся кругом. Аналогично поступил и Даити, только ещё в странной манере затряс плечами.

Занавеску задёрнули. Вскоре Нанами начала переодеваться и шуршать одеждой.

Как бы то ни было, Даити только что говорил про скрытые мотивы. А ведь ещё раньше он заявлял, что не сунется в исполнительный комитет, а что в итоге. Неужели он...

Мысли Сораты прервал голос Нанами.

— А, точно, Канда-кун.

— Я ничего тайком не съел.

— В этом я не сомневаюсь...

— Тогда что?

— Слушай. Насчёт Митаки-сэмпая и Камигусы-сэмпай...

Занавеску отдёрнули.

— Можете повернуться.

Сората с Даити одновременно развернулись к Нанами.

Та предстала в форме официантки с преобладающими жёлтым и чёрным цветами, пышными рукавами и юбкой, но узкой талией, которая невероятно сильно подчёркивала женственность.

Когда Нанами надела это, она не просто стала миленькой, в ней новыми красками заиграли нотки её прилежного характера, и образ в целом производил неизгладимое впечатление.

У Сораты отвисла челюсть, и он вовсе позабыл высказать своё мнение о наряде.

— Канда-кун, закрой рот, а то муха залетит.

— А, э-э-э, просто ты на себя похожа и одновременно нет, Аояма.

— Хотелось бы, чтобы ты немного храбрее высказался...

Нанами исподлобья уставилась на него.

— Думаю, смотрится хорошо...

— И всё?

— Смотрится очень хорошо.

Тут она резко развернулась и тихо поликовала.

Даити, стоящий рядом, озадаченно наблюдал за ними, но Сората и Нанами не обратили на него внимания.

— Ну, Аояма. Ты недавно что-то говорила про Дзина-сана и Мисаки-сэмпай.

Развернувшись обратно к Сорате, Нанами поманила его рукой. Парень прильнул к ней, и она приблизилась к его уху. Даити проявил тактичность и пошёл вытирать стол.

— Митака-сэмпай и Камигуса-сэмпай… С ними что-то случилось?

— В смысле?

— Я их видела по пути сюда...

— И что ты видела?

— Они шли, держась за руки.

— Э?!

— Атмосфера вокруг них была как у влюблённых...

— Серьёзно? Но я ничего не слышал. А ты не перепутала?

Нанами призадумалась.

— Я смотрела издалека… Но не думаю, что могла ошибиться.

— Пожалуй.

— Думала, ты что-то знаешь, Канда-кун. Вы ведь с Камигусой-сэмпай близкие друзья.

— Я просто стараюсь наладить контакт с инопланетянами ради будущего Земли.

— Прости… что так внезапно.

— Нет, ничего… Но теперь с ними всё понятно...

Сората не думал, что у них всё так просто разрешится, потому несколько разочаровался. Но звучало многообещающе. Наверное, Дзин поменял свои взгляды. Нашёл способ не сгореть от её пылкого таланта.

И если Дзин с Мисаки могут быть вместе, то лучше новости не придумать.

Размышляя о парочке, Сората передал магазин в руки Нанами с Даити и радостный вышел из класса.

Часть 2

Конечную точку назначения Сората определил в самом начале.

«Выставку по дереву» открыли в комнате факультета искусств.

Когда парень ускорил шаг в коридоре, почувствовал на себе неприятные взгляды толпы вокруг. Отчего-то он привлёк к себе всеобщее внимание.

Посмотрев на своё отражение в окне, Сората вспомнил, что до сих пор носил одежду официанта. Может, стоило вернуться и переодеться? Хотя как ни гляди, через час опять придётся надевать эту же одежду. Решив, что и так сойдёт, Сората постарался со смехом отнестись ко взглядам людей и нацелился на комнату факультета искусств.

Парень поднялся по лестнице и прошёл через переход в другое здание, специально отведённое под кабинеты для занятия искусством.

Интересно, Масиро в самом деле там? Действительно ли она оделась в девочку-кошечку? Одолеваемый нетерпением и беспокойством, Сората миновал переход и оказался перед классом искусств.

И тут же заметил фигуру Масиро.

Она сидела в костюме кошечки возле двери и держала вывеску, на которой написали «Выставка по дереву и всякое такое».

— Э-это...

У парня в голове закрутились мысли о том, что ещё за «всякое такое», а его взгляд сосредоточился на Масиро.

Вот только воображение изрядно подвело Сорату. У Масиро обе руки стали кошачьими лапками, но обошлось без перчаток. Были и кошачьи ушки, но их сделали вовсе не из повязки для волос. На шее висел ошейник с колокольчиком, но это совсем не выглядело вульгарным. И получилось почти без открытых участков тела.

И что это значило? Если описать кратко, получилась мультяшная кошка. Сората быстро узнал Масиро лишь потому, что из огромного рта кошки виднелось знакомое миленькое личико. Могло показаться, что кошка пережёвывала ей голову, и это выглядело очаровательно, но Сората не смог утаить разочарования.

— Ты что творишь?..

Держащая вывеску Масиро подняла лицо и посмотрела на Сорату.

— Добро пожаловать. Здесь «Выставка по дереву и всякое такое».

— Ну так что творишь-то?

— Добро пожаловать. Здесь «Выставка по дереву и всякое такое».

— Ты маскот, что ли?!

— Я манилка.

— Ты точно не попутала значение этого слова? И почему у тебя такое одухотворённое лицо?

— А с тобой что, Сората?

Масиро осмотрела парня с головы до пят и вернула взгляд к его лицу.

— В моём классе устроили банановое кафе. Я одет как официант.

Хотя он объяснил предельно ясно, Масиро пристально на него уставилась. От смущения Сората посмотрел в сторону.

В глазах Масиро таилась сила, которая не позволяла смотрящему на неё сохранять хладнокровие. Хотя за проведённые с ней несколько месяцев Сората научился защищаться от её причуд, из-за случая на обзорной площадке в аэропорту Нарита парень лишился всей своей брони и предстал сейчас абсолютно беззащитным.

Поскольку с разработкой Няборона они покончили, ему уже было нечем занимать мысли.

Каждое слово и поступок Масиро въедались глубоко в душу Сораты.

Всего лишь встретился в ней взглядом — и уже не мог найти себе места.

— Слушай… Это...

— ...

Масиро сохраняла молчание.

— Ко-когда мы проводили Риту, ты сказала...

— Люблю.

— Э-э-э?!

Сората буквально подпрыгнул, всем телом выразив удивление.

— Такой костюм.

— Э?..

Прежде чем он обрадовался, уже успел разочароваться.

— Сората милый.

— Вон как...

По крайней мере, она похвалила его прикид.

Когда Сората почувствовал слабость во всём теле, ему послышался шум, доносящийся из дверного проёма в комнату искусств, и оттуда вышла Мисаки. Она тоже подсуетилась, одевшись на манер Масиро, только медведем.

— О~ Кохай-кун, давно не виделись!

Энергично приветствуя его, Мисаки запустила в него медвежий наклбол*. Замерший, как беззащитный истукан, Сората принял удар левой щекой.

— Мы же утром виделись!

— Да мы аж на шесть часов разделились!

Кстати говоря, а почему Мисаки оказалась тут? Как говорила Нанами, они должны были пойти на свидание с Дзином...

— Слушай, сэмпай, можно вопрос?..

— Поняла, Кохай-кун! В знак извинения я позволю заглянуть внутрь! Та~ак, один посети~итель!

Мисаки медвежьей лапой резко схватила Сорату, словно настоящий медведь, вылавливающий сёмгу из реки, и запихала его на выставку по дереву. Само собой, вопрос Сораты повис до лучших времён. Масиро позади него бросила пост манилки и последовала следом.

— А тебе можно уходить?

— Я устала манить людей, так что можно.

— Вот из-за таких, как ты, нынешнюю молодёжь и ругают!

— Масирон, тебе пора уже меняться, потому всё путём~!

— Тогда так и говори!

Иметь дело одновременно с Масиро и Мисаки — неподъёмная задача. Ситуацию с девочкой-кошкой Сората уже прояснил, потому причин задерживаться у него не осталось и, вероятно, лучше бы поскорее проложить путь к бегству.

Пока он размышлял, нос учуял нечто аппетитное, и в животе заурчало. Вот только заурчало не у Сораты, а у Масиро.

— Не лезь со своим животом вперёд меня!

— Тебе ещё рано.

— Чего ты так радуешься?! Раз ты девушка, хотя бы попытайся сохранить лицо! Будь тут Нанами, она бы сказала «Э-это не я».

Нет, наверное, она бы так не сказала. Хотя когда такое бывало раньше, она старалась побыстрее сменить тему.

— Это не я.

— Слишком поздно.

Привлечённый аппетитным ароматом, Сората попытался осмотреть комнату искусств. Ожидал он одно, когда услышал о выставке по дереву, но на деле его ждало нечто совсем другое.

Помещение в самом деле оформили в деревянном стиле, развесив на стенах соответствующие изделия, но ученики, которые пришли в качестве посетителей, расселись за столами и набивали рты привлекательным омурайсом. Местные ученики, которые организовали магазин, оделись в такие костюмы, как у Мисаки и Масиро, и обслуживали посетителей. Как оказалось, тут устроили никакую не выставку по дереву — больше походило на звериное кафе.

Интересно, откуда они достали столько костюмов? Всего Сората насчитал десять. Довольно притягательная картина.

— Когда на факультете искусств выдвигали идеи, первогодки захотели «Выставку», второгодки — «Костюмированное кафе», а третьегодки — «Портретную мастерскую», и всё никак не могли между собой договориться. А потом ещё и я влезла с «деревом», «омурайсом» и «зверятами». И в итоге решили соединить наши идеи!

— Но ведь можно предлагать только что-то одно, почему ты одна-единственная вываливаешь сразу по три идеи?!

Похоже, Мисаки обладала авторитетом, соразмерным с целой ассоциацией из учеников первого, второго и третьего года факультета искусств. Сората предпочёл бы и дальше жить в неведении этого.

— То есть мы решили в этом году устроить «Выставку по дереву и всякое такое»!

— Слишком много всего намешали во «всякое такое»!

Мисаки провела Сорату по залу и нашла ему свободное место.

Почему-то перед ним села Масиро. И своим костюмом животного она создала несколько сюрреалистичную картину. А её безэмоциональность только добавляла туда красок.

На секунду улетевшая на кухню Мисаки вернулась с тарелкой омурайса. Прямо перед носом Сораты поднялся аппетитный пар.

— Ну, выставку, кафе, омурайс, дерево и животных я просёк, а как же портреты?

— Кохай-кун, выбери любимую девочку. Настало время определиться!

— Чё?! Определиться?

— Самая популярная — это я!

— Кто-нибудь, ответьте мне!

Парень поглядел по сторонам и увидел, как официант в костюме панды что-то рисует кетчупом на соседском омурайсе — портрет. Как и за другими столами — там портреты вырисовывали заяц и лев, и получалось у них здорово.

И тогда-то Сората понял. Он должен был выбрать того, кто нарисует ему портрет.

— Я нарисую тебе.

Не спрашивая разрешения, Масиро схватила кетчуп.

— Кохай-кун, кого выберешь, меня или Масирон?!

Мисаки настойчиво приблизила к нему лицо. Да так близко, что едва его не поцеловала.

— Мисаки-сэмпай, не так близко!

Парень упёрся обеими руками в медвежью голову и со всей силы отпихнул от себя Мисаки.

— Да все свои, Кохай-кун!

Далеко Мисаки отпихнуть не вышло.

Лучше бы Сората поскорее сделал выбор. От всеобщего внимания к себе ему стало стыдно, да ещё и каменнолицая Масиро давила ему на мозг.

Казалось, она в любой момент может залить его кетчупом… и только Сората подумал, как она в самом деле выстрелила в него.

От прямого попадания нос парня выкрасился красным. Чтобы не попало на неё, Мисаки проворно отскочила в сторону.

— Хочешь прямо на лице портрет нарисовать?! Вот так инновация!

— Нет.

— Тогда что? Я перепугался, вообще-то!

Он вытерся куском ткани.

— Я вышла из себя.

— А ты не слишком буянишь в последнее время? Или ты распереживалась?

— Нет.

— А надо бы!

Такое происходило постоянно, но Сората всё равно не мог полностью понять те принципы, по которым работают мозги Масиро.

— Нет, ничего. Если настолько хочешь рисовать, то я попрошу тебя.

— Как жестоко ты меня бросил, Кохай-кун! Нам же ещё больше года жить вместе!

— У меня мурашки по коже от холодных взглядов, хватит нести околесицу, Мисаки-сэмпай!

— Когда вернёмся домой, мы с тобой ещё поговорим, готовься! Будем вместе нежиться до самого утра!

Бабахнув напоследок, Мисаки с криками «Яху!» убежала к другому посетителю. Бедствия следовали за ней по пятам: то ураган задует, то торнадо закрутится. Она и в этом была гением, что уж там говорить...

Масиро молча начала рисовать портрет на омурайсе перед носом Сораты, и её лицо приобрело серьёзный вид. Ловко орудуя кетчупом, словно кистью, она принялась рисовать на омлете, послужившим холстом, лицо Сораты, даже не глядя на парня для самопроверки.

Меньше чем через минуту на блюде появился портрет. Как истинный гений, девушка могла обойтись любыми средствами.

— Готово.

Насколько же качественно она нарисовала. И не подумаешь, что использовали только кетчуп или что рисовали на омурайсе. Аж ощущалась текстура рисунка. Сората выглядел как настоящий...

— Ага… точно готово. Портрет прям пробивает небеса! Как есть-то теперь?!

— Всё в порядке.

— Что?!

— Есть такое слово как каннибализм.

— А теперь ты решила напрячь меня?

Милый рисунок в стиле аниме, который Мисаки нарисовала на омурайсе посетителя рядом, вызывал улыбку.

— А ведь хорошо нарисовано.

Масиро недовольно посмотрела на омлет.

— Потому-то и непросто его съесть!

— Если ты не съешь…

Чтобы съесть его, Сорате нужно как следует проголодаться.

— …тогда я съем Сорату.

От заявления Масиро вокруг раздалось удивлённое «Э?!» и «Что?!».

— Думай, о чём говоришь! А то звучит так, будто ты со мной что-то сделаешь!

— В смысле что-то?

— Э-это...

Сората представил, как Масиро его кусает, и заткнулся.

— Ох~ О чём я думаю!

Он затряс головой, прогоняя плотские желания.

Опасаясь, что больше не выдержит сверлящего взгляда Масиро, Сората жадно запихнул в себя омурайс.

В мгновение ока опустошив тарелку, он выпил воды и перевёл дух, и тут же к нему вернулась Мисаки, закончившая рисовать на омлете другого посетителя.

— Желудок Кохай-куна теперь заполнен моим омурайсом!

Сорате, в общем-то, понравилось. Хотя в Сакурасо первое место в поварском деле занимал Дзин, следом шла как раз Мисаки.

— Желудок?

— Именно, Масирон! Любовь зиждется на трёх столпах!

— Так говорят про супружескую жизнь! Это терпение, семейный бюджет и забота о матери.

Словно услышав это впервые, Масиро наклонила голову набок.

— Нет же, Кохай-кун! Любовь — это желудок! Ежовые рукавицы! И ещё се...

— Эй! Не говори!

— Сейф?

— О-о-о, ты знаешь, Масирон~! Получается, сперва требуется завладеть его желудком!

Хотя Сората благодаря Нанами получил долгожданный перерыв, отдых ему тут не светил — скорее уж наоборот, здесь он вымотается даже сильнее. Раз с омурайсом покончено, он уже стал подумывать, как бы слинять.

— Благодарю за угощение.

Заплатив Мисаки, Сората поднялся со стула. И пока на его голову не свалились новые проблемы, он решил побыстрее покинуть класс искусств.

Но тут Масиро почему-то пошла за ним и схватила его у самой двери за ремень.

— Ч-что такое, Сиина?

— Я на сегодня всё.

— А, вон как.

— Ага.

— Хорошо поработала.

— ...

— Это~

— ...

— Вме-вместе пройдёмся?

— Ага.

Масиро кивнула большой звериной головой.

Далее, решив подождать снаружи, пока Масиро снимет костюм, Сората вышел в коридор. Однако и теперь она не отдалилась от него ни на шаг.

— Ты, что ли, пойдёшь в этом?

— Угу.

— Не соглашайся так прямо!

— Что-то не так?

— Да всё не так!

— Но так мило.

— Короче, стягивай его. А то все будут на нас пялиться!

Масиро через не хочу стянула головную часть костюма. Затем повернулась к Сорате спиной, прося его расстегнуть молнию.

Парень согласился помочь и начал расстёгивать её, но когда дошёл до плеч, резко остановился. Он увидел белую, красивую спину. Слегка оголилась гладкая линия лопатки. Сокрушаясь от вопроса, почему она голая, Сората застегнул молнию обратно.

А потом снова напялил звериную голову на голову Масиро.

— Что-то не так?

— С тобой что-то не так!

— Грубиян.

— Почему ты залезла в кошку в чём мать родила?!

— Не волнуйся.

— Что? Почему?!

— Я надела трусы.

— Одними трусами не отделаешься!

— Я верю в них.

— Не верь! Кстати, а верх? Неужели ничего не надела?!

— Верх?

— Я про грудь!

— Они в последнее время выросли.

— К-кто надоумил тебя раскрывать такую секретную информацию?! Стой, правда, что ли?

Масиро кивнула.

— Размер — секрет.

— Надо было чуть раньше это сказать! И как мне теперь с этим жить?!

— Сората, ты постоянно злишься. Никогда не бываешь со мной нежным.

— А по-моему, я до одури нежен!

— Теперь у тебя кризис отношений.

— Ты хотела сказать, трудный возраст?

— Так тоже говорят.

— Только так и говорят! Что за кризис отношений… Мы, что ли, парочка, которая застряла в рутине?!

— Я устала от жалоб Сораты.

— Почему со мной теперь говорят так, словно я комик, у которого спад популярности?

— Пан или пропал.

— Меня бесит твоё самодовольное отношение.

— Нормальное у меня отношение.

— Хватит… хватит уже. Слушай, иди переоденься в форму или ещё что.

Масиро посмотрела на Сорату просящим взглядом и протянула к нему обе руки.

— Чего тебе?

— Одежда.

— Куда ты дела свою форму?!

— Её нет.

— Э?..

— Нет.

— В смысле? Потеряла?

— Не взяла.

И как понимать то, что у кого-то в школе не оказалось с собой формы? Например, некоторые члены спортивного клуба приходили в школу в джемперах. А нескольких одноклассников Сората вообще не помнил одетыми в униформу. Если случай Масиро относился к той же категории, то что ему делать?

— Ты как вообще пришла в школу?.. — Сората робко приблизился к самой сути.

— Пешком.

— Я не про то!

— Пришла с Мисаки.

— В каком виде?

— Этом, — заявила Масиро и повернулась кругом, словно спрашивая «как тебе?».

— Пришла в костюме животного?..

— Да.

— Обделаться можно! У тебя вообще никаких рамок!

— Ты о чём?

— Теперь мне кажется, что это я странный, блин!

Масиро участвовала в программе класса, потому утром ушла в школу отдельно от всех. Похоже, зря они ей позволили. Нет, зря оставили её на попечение Мисаки.

— Сората.

— Чего ещё?

— Раздеться?

— Пожалуйста, оставайся в этом.

Не в силах что-то ещё говорить, он решил осмотреть культурный фестиваль в одежде официанта, а Масиро оставить в костюме животного.

— А, кстати, я забыл спросить у Мисаки-сэмпай про Дзина-сана… Ладно, можно и потом.

Часть 3

В прошлом году на культурном фестивале хотелось чего-то такого.

Разнообразные программы, прогулки с девушкой...

Наблюдая за парочками и завидуя им, Сората поклялся на следующий год обязательно исправиться.

И вот теперь его желание исполнилось.

Прикупив сладостей в уличной лавке, он неспешно прогуливался в центральном сквере университета с милейшей девушкой.

Когда она захотела такояки, они отстояли длинную очередь, когда захотела окономияки, Сората быстро сбегал и купил, а когда захотела якисобу, проверил содержимое кошелька.

И вот теперь он искал подходящее место, где можно съесть купленные тайяки.

Бумажный пакет излучал аппетитный аромат рыбных булок. С удовольствием вдохнув его, Сората внезапно почувствовал правой рукой тепло.

— Чт… что такое?!

Парень дёрнулся всем телом и, глянув на неё, увидел, что его взяла за руку Масиро.

— Сората не пропадёт.

— Если кто тут и пропадёт, так это ты!

— Ты самый честный.

— Хватит меня зря нахваливать! — перешёл он на визг, потому что нервы уже сдавали.

— ...

— Че-чего теперь? Почему резко притихла?

— Просто.

— Просто что?

— Хотела взяться.

— !..

Масиро говорила нейтральным голосом и как всегда не выражала никаких эмоций, потому Сората не знал, что именно она имела в виду и ему хотелось схватиться за голову. А раз обе его руки были заняты тайяки и Масиро, парень не смог даже этого и незаметно для себя громче затопал при ходьбе.

Пульс тоже подскочил, и стало немного не хватать воздуха.

Сората совсем не так представлял себе культурный фестиваль в компании девушки, потому просто веселиться не получалось.

А всё из-за огромной кошки, которая следовала по пятам.

— За что мне это животное...

— Сората сам меня попросил.

— Как будто было из чего выбирать!

Он понимал, что уже поздно жаловаться. Понимал, но разве боги не могли позволить ему нормально провести фестиваль с девушкой?

Он чувствовал себя её хозяином.

— Сората, я устала.

— А чего ты хотела, переоделась бы!

Усадив Масиро на бревенчатую скамейку возле сквера, Сората уселся рядом и передал девушке купленные тайяки.

— Осторожно, горячие.

Масиро молча откусила булке голову, и зрелище получилось забавным, учитывая костюм кошки. Сората обессиленно улыбнулся и запихал в рот свою порцию.

Ноги обдул прохладный ветер. Шёл ноябрь, и первое дыхание зимы живо напомнило о том, что совсем недавно их жарило лето.

Люди, которые проходили перед ними, раздражали своей болтовнёй, а кто-то даже умудрялся играть на трубе, подзывая прохожих к торговцам. Дул парень хорошо, как если бы это был его основной музыкальный инструмент.

Едва исполнение завершилось, вокруг раздались аплодисменты, а когда стихли и они, остались только звуки толкотни.

Сората наконец добрался до хвоста своей тайяки, прочувствовал её вкус и неспешно проглотил. Масиро ещё ела. Еле-еле двигая своим маленьким ротиком...

— Слушай, Сиина... ты тогда… что сказала, когда мы проводили Риту? — не видя лица Масиро и смотря прямо перед собой, поинтересовался Сората.

Теперь-то он смог нормально спросить.

Однако ответа не последовало.

Сората осторожно, словно идя по тонкому льду, повернулся к Масиро.

И тут её лицо почему-то оказалось прямо у него перед носом — чуть ли не в десяти сантиметрах. Более того, оно становилось ближе. Само собой, взгляд парня сосредоточился на девичьих губах, и он рефлекторно зажмурился.

И тут Масиро лизнула край его губы.

Мышцы на спине дёрнулись, и Сората повалился со скамьи.

— Ч-ч-что ты творишь?!

— У тебя бобовая паста.

— Я чуть коньки не отбросил!

— Я бы надела их тебе обратно.

— И как же?!

— Силой рук.

— Не переоценивай свои тощие ручки! И вообще, если у меня там бобовая паста, взяла бы и сказала, я бы сам убрал! И даже если решила убрать, руки тебе на что?! Руки!

— Кошачьими лапками нельзя.

— Кто тебя надоумил?!

— Мои руки заняты тайяки.

Она выставила перед собой тайяки, которое держала обеими руками как нечто бесценное.

— Короче, думай головой! Хватит надо мной угорать!

Совершенно не беспокоясь о мыслях Сораты, Масиро протянула ему наполовину съеденное тайяки и спросила:

— Будешь?

— Как об стенку горох.

Сората без сил опустился обратно на скамейку. И как можно дальше от Масиро...

— Я делаю такое только для Сораты.

— Что...

От единственной беспечной фразы Масиро лицо Сораты мгновенно покраснело. Давление подскочило, а сердце в груди затрепетало. Всё тело покрылось потом, и не получилось выжать из себя ни единого подходящего слова.

Масиро с тайяки в руках приблизилась к парню и едва коснулась его плечом. И глазами спросила его, хочет ли он есть.

Когда еду уже чуть ли не в рот ему засовывали, Сората сдался и кусанул предложенное тайяки. Не особо разбирая вкус остывшей булки, он поспешил пережевать её и проглотить.

И всё это время он чувствовал на себе взгляд Масиро.

— Я захватила желудок?

— Чё?

Из-за россказней Мисаки Масиро опять стала нести какую-то чушь.

— Слушай… Когда хотят захватить желудок парня, готовят сами. Это тайяки хоть и вкусное, но приготовила его не ты, потому не годится. Если так подумать, моё сердце должен украсть мужик за прилавком!

Так бывало каждый раз, но Масиро вела себя слишком непредсказуемо.

Что она вообще будет делать, захватив желудок Сораты?

И казалось, если Масиро не сможет этого сделать, она захватит у него нечто более важное. Разумеется, Сората вслух ничего не сказал.

— Приготовить самой...

Поглощённая мыслями Масиро проговорила зловещую фразу, но Сората решил не допытывать её вопросами, чувствуя, что вырыл себе могилу.

Какое-то время они ничего не говорили, просто сидели на скамейке рядышком. Сората совсем не так представлял себе веселье на школьном фестивале с желанной девушкой, но и то, что получил, было неплохо.

Одновременно он упал духом, во второй раз не услышав ответ про случай в аэропорту. Каждая неудачная попытка отзывалась душевной болью, которая не позволит задать тот же вопрос в скором времени. Он приложил изрядные усилия, чтобы спросить Масиро, но выдержка могла и закончиться...

Вскоре парень внезапно почувствовал кого-то. На соседней скамье в двух метрах от них незаметно сидел парень примерно тридцати лет. Одетый в джинсы и спортивную ветровку, он с мечтательным лицом смотрел куда-то в толпу снующих перед ним людей.

Своим спокойным видом он кого-то напоминал.

Заметив взгляд Сораты, мужчина повернулся к нему.

Как только их глаза встретились, Сората воскликнул:

— А!

На лице Масиро появилось замешательство.

Уже во второй раз Сората встречался с ним.

— О? Я тебя точно где-то...

Похоже, он тоже помнил Сорату.

— Фудзисава Кадзуки...сан.

В прошлый раз они виделись где-то два месяца назад. Во время презентации игрового проекта. Фудзисава Кадзуки сидел перед Соратой в качестве жюри.

— А, ясно… Ты с презентации «Давайте сделаем игру».

— А, а-ага. Как же вы меня запомнили?

— Так ведь старшеклассники — редкие гости у нас. Но я удивлён ещё больше. Ты учащийся Суйко. Получается, мой кохай?

Кадзуки приветливо улыбнулся.

— Хорошенькая Кошечка-сан, которая сидит рядом, случаем не твоя девушка?

Сората повернулся к Масиро. И немедля выдал правду Кадзуки:

— Вовсе нет!

А затем прошептал на ухо Масиро:

— Не вздумай ляпнуть про хозяина.

Та понимающе кивнула.

— Сората передо мной в долгу, — сказала она, отвешивая Кадзуки низкий поклон.

— Слышь~ Ты что несёшь?!

— Не так?

— Не так! Если уж говорить про долг, это скорее ты мне должна!

— Как я и думал, впечатление о тебе на презентации оказалось неполным.

Кадзуки причудливо посмеялся, и Сората стыдливо закрыл рот. Благо, успел напомнить Масиро, чтобы та больше ничего лишнего не говорила.

— Кадзуки-сан, почему вы в школе?

Сората знал про специальную лекцию в рамках культурного фестиваля, но она должна была пройти три дня назад, в субботу. Парень очень хотел пойти, но из-за разработки Няборона пришлось со слезами на глазах отказаться.

— Меня попросили прийти под конец фестиваля в университетскую столовую, чтобы отпраздновать удачную лекцию. Когда наставник времён факультета медиа, перед которым ты в долгу, говорит «Обязательно появись», отказывать как-то не принято, правда? Как раз благодаря ему я и выпустился.

Лицо Кадзуки приобрело мягкое выражение, словно он предался приятным воспоминаниям, и Сората почувствовал в нём неописуемую доброту. Его заполнило тёплое ощущение того, что когда-нибудь и он так же захочет посмеяться.

— А что было потом? Ты продолжаешь подавать заявку на «Давайте сделаем игру»?

— Посылаю каждый месяц, но...

Хотя Сората занимался Нябороном, он отправлял свой проект в сентябре и октябре. В сентябре он представил увлекательную ритм-игру с броской графикой. В октябре показал сенд-бокс игру, в которой предлагалось развивать персонажа на планете, целиком покрытой информационной сетью. В обоих проектах Сората не сомневался, однако в результате оба бессердечно отвергли.

«В этот раз вас постигла неудача, надеемся на ваше понимание», — пришло ему по-деловому простое сообщение.

Его августовская заявка получила одобрение, и Сората дошёл до презентации, потому рассчитывал на то же самое и сейчас, но получив отказ, несколько дней не мог принять суровую реальность.

Думая, что его работы прошли отборочный этап, он даже готовился к презентации.

— Не мне, конечно, говорить, но оценивают работы строго, — безразлично пояснил Кадзуки. — Я в студенческие годы тоже отправлял туда заявки. Кое-кто мне объяснил. Если я стараюсь так же, как все остальные, то довольно нагло надеяться вырваться вперёд. И потому я решил выдавать новый материал каждый день.

— Каждый… день?!

— Само собой, почти всегда получались повторы и мелкие улучшения, а план производил откровенно слабое впечатление. Девяносто процентов мусора я отбраковывал сам, а оставшийся десяток как раз таки принёс мне успех на «Давайте сделаем игру».

Значит, из всего числа заявок принимают лишь одну, на основе которой впоследствии разрабатывают игру...

Если даже разработчикам, создавшим успешный продукт, приходится так извиваться, то Сорате придётся стараться ещё сильнее. Одного раза в месяц было категорически недостаточно. И мысль о еженедельной отправке не казалась такой уж чудовищной и невыполнимой.

Нельзя забывать о существовании людей, которые делают больше тебя. Хоть Сората и видел, как во время разработки Няборона Масиро, Мисаки и Рюноске бескомпромиссно отдавали всех себя, он всегда проводил между ними и собой черту.

То, что он считал достаточным, оказалось лишь точкой отправления, и чтобы зайти дальше, требовалось приложить настоящие усилия.

Разве Масиро не дала ему понять?

— В те времена я с удовольствием набрасывал планы игр. Потому как дурак делал это без конца.

— А сейчас… ну, как оно?

— Работа приносит удовольствие. Пускай и попривык к ней, но временами становится скучно.

— Не совсем я понимаю...

— Ха-ха, может, и к лучшему. Ты ещё молод. К тому же...

— Да?

— Не спрашиваешь меня, да?

— А?

— Как стать разработчиком.

— А, простите.

— Не за что извиняться. Даже если бы спросил, я бы не ответил. В субботу меня заваливали чаще всего именно этим вопросом.

— Почему не ответите?

— Я вовсе не со злого умысла… но желание что-то создать рождается где-то внутри, потому ничего подсказать не получится. Конечно, я могу объяснить принципы оформления проекта или как соблюдать баланс, но я никак не могу знать то, что именно хочет создать другой человек.

— И… правда.

— К тому же люди, которые действительно хотят создавать, хотят действовать, начнут работать сами. Как ты.

— Нет, я не...

Он просто боялся остаться за спинами увлечённых товарищей и мчался за ними. Чего только стоили желание Масиро творить, безудержная энергия Мисаки и целеустремлённость Нанами.

Именно поэтому нельзя расслабляться, оставляя всё на них. От Сораты требовалось отыскать свой ритм, свой путь, по которому он пройдёт, полагаясь на собственные силы.

Сейчас он всего лишь плыл по мощному течению, которое породили товарищи. А в будущем желал создавать такое течение сам.

— Обо всех разработчиках, включая меня, можно сказать лишь то одно, что их объединяет.

— Что?

— Они не останавливаются на полпути… Мотивы и детали могут отличаться, но целеустремлённостью они похожи.

— Не останавливаются...

— И чтобы не сдаваться и продолжать бежать вперёд, у нас есть свои фишки.

— Фишки?

Сората изрядно напрягся, пытаясь понять, о чём речь, но в голову ничего не пришло.

— Не смотреть на одни только далёкие цели, уметь создавать цели поменьше. Например, поставить реалистичные цели на период три месяца, полгода, год и три года, одну за одной их достигать, и тогда получится на пути к конечной цели множество раз испытывать чувство достижения. А если задать себе временные рамки, будешь прилежно следовать своему графику. Так уж люди устроены. Наверное, я Африку тут открываю, не знаю… — наговорил Кадзуки и едва заметно засмеялся. — Ох, похоже, я загрузил тебя лекцией. Приношу извинения.

Сората замотал головой из стороны в сторону.

— Благодарю за ценный рассказ.

— Я рад. А, да. Ты не знаком с сэнсэем по имени Сэнгоку Тихиро-сан? Она преподаёт в Суйко изобразительное искусство.

Услышав от Кадзуки совсем неожиданное имя, Сората не смог ответить сразу.

Вместо него спокойно ответила Масиро.

— Знаем. Мы с ней вместе в Сакурасо.

— Удивительно. Значит, у меня кохаи не только в школе, но и в Сакурасо.

Кадзуки показал едва заметную, кислую улыбку.

— А? Вы тоже жили в Сакурасо, Фудзисава-сан?

— Ха-ха, ну и молод же я был. Частенько проскальзывал на университетские лекции. Вот только серьёзная Сэнгоку-сан отвечала за Сакурасо...

— Э? Серьёзная?

Это слово никаким боком не относилось к Тихиро, известную Сорате. Может, речь шла о совершенно другом человеке с такими же именем и фамилией. Нет, её имя вряд ли встретилось бы где-то ещё.

— Э-э-э, Фудзисава-сан и Тихиро-сэнсэй...

— Можно сказать, мы… одноклассники. А если точнее, я сох по ней в школьные годы.

— Э?!

Масиро рядом с оторопевшим Соратой тоже распахнула рот.

— Стыдно, да.

Как тесен мир. Но всё же, неужели Тихиро...

— Да. Можно попросить об одной услуге?

— А, ага. О какой?

Кадзуки извлёк визитку, написал на обратной стороне номер телефона и протянул Сорате.

— Пожалуйста, передай Тихиро-сан.

— Если вы не против, могу позвать её сейчас, — предложил тот, доставая из кармана мобильник.

— Заманчивое предложение, но я откажусь. Да и вряд ли она желает со мной видеться.

— В-вон как.

— Скорее всего, она выбросит визитку, но прошу, не переживай. Пусть посопротивляется напоследок.

Неужели он до сих пор… Если так, то лучше с Тихиро ему не видеться. Поскольку чувствовать она могла отнюдь не то, что ожидал её бывший одноклассник.

Когда-то серьёзная Тихиро теперь стала ленивой. Она до сих пор уверяла, что ей двадцать девять лет и двадцать два месяца, и если вдруг Кадзуки увидит, на какого демона она похожа, когда красится перед групповым свиданием, его иллюзии о ней тут же развеются… Уж пусть лучше его воспоминания останутся нетронутыми. Хотя, может, лучше, наоборот, показать ему правду и раскрыть глаза?

Прежде чем Сората успел высказаться, Кадзуки поднялся со скамейки и сказал:

— Так, мне ещё нужно забежать кое-куда, извиняй.

— Было приятно с вами поговорить. Большое спасибо.

В ответ на слова Сораты Кадзуки слегка помахал рукой и растворился в потоке людей.

— Подумать только, Тихиро-сэнсэй… серьёзная?

Сората не мог так просто поверить.

— Сората...

— Что такое?

— Плохо.

— С чего бы?

Доевшая тайяки Масиро напряжённо тёрла бёдра друг о друга.

— Туалет?

Она робко кивнула.

— Ну-ка быстро иди!

— Одна я не могу. Трудно снять.

Масиро сунула руку за спину, но не дотянулась до молнии.

— Слышь! А что ты раньше делала? — проорал Сората, поняв всю серьёзность ситуации.

— Мисаки помогала.

Как бы то ни было, их путь лежал к туалету.

Сората взял Масиро за руку, и они пошли в ближайшее к ним здание — факультет искусств.

Быстрым шагом они прошли по коридору и направились к женскому туалету.

Проблемы начинались оттуда.

— Сората, пошли.

Нисколько не колеблясь, Масиро потянула парня за собой.

— Стой-стой! Хочешь, чтобы меня посадили?!

Несколько учеников, стоящих поодаль, посмотрели на них, интересуясь «Что за тёрки?», и украли у Сораты последнюю возможность убежать.

Как и ожидалось, войти в женский туалет у него не вышло. Ведь он парень… нет, точнее, ведь он человек.

Вот только у Масиро под костюмом были одни трусы. Сората никак не мог раздеть её снаружи.

Пока Сората и Масиро продолжали спорить перед женским туалетом, они привлекали к себе всё больше и больше недоверчивых взглядов.

— В-всё в порядке у нас.

Сората сухо посмеялся, отчаянно пытаясь всех успокоить.

— Ко-короче, так не годится! Пошли сюда!

Он решил поискать туалет, который привлекает меньше взглядов. Прежде всего, стоило проверить второй этаж, и Сората пошёл туда, держа Масиро за руку. Наверху располагалась студия для студентов, которая закрывалась на время культурного фестиваля, благодаря чему второй этаж мигом потерял в популярности.

Тут им никто не помешает.

Забрав у Масиро перед женским туалетом голову от костюма, Сората осторожно вторгся внутрь, проверяя, нет ли там кого. Возле входа он расстегнул молнию на спине костюма до талии. Теперь у Масиро получилось бы самой дотянуться.

Как только девушка закрыла за собой дверцу в кабинке, Сората осторожно вышел из туалета, боясь, что его заметят.

— Фух~ Опасно.

Стоило ему вздохнуть с облегчением, как его схватили за плечо.

— Ай!

— Так вот чем ты увлекаешься.

Развернувшись, он увидел перед собой живущую с ним в Сакурасо учительницу изобразительных искусств Сэнгоку Тихиро. Учитывая мощный макияж вокруг глаз, она и сегодня отчаянно пыталась скрыть возраст.

— А, сэнсэй?.. Я спасён~

Стоило парню успокоиться, как Тихиро достала мобильник и нажала три кнопки. Один, два и три.

— Почему вы пытаетесь донести на меня?!

— Это мой гражданский долг.

— А другие свои долги вы как будто выполняете!

— Что-что, враг девушек?

— Нет, говорю! Это опять Сиина виновата!

— Чего-чего? Это заклинание, которое отпускает тебе грехи?

— Если копать глубже, тут вообще вы виноваты! Кто свалил Сиину на меня?

И тут из туалета вышла Масиро.

— ...

Хоть она и встретилась взглядом с Тихиро, ничего особенного не сказала. По идее они приходились друг другу двоюродными сёстрами, но, быть может, из-за разницы в возрасте чувствовали пропасть между собой. Или же причина крылась в необщительности Масиро...

— Сората, сделай.

Она повернулась спиной, и он одним движением застегнул ей молнию.

— Сэнсэй, что вы тут делаете?

— Значит, ты устроил здесь любимую ролевушку?

Проигнорировав Сорату, Тихиро пристально посмотрела на Масиро.

— Пожалуйста, выбирайте слова.

И тогда раздался слащавый голос:

— Тихиро-тя~н, не оставляй меня~

К ним подошла Сирояма Кохару, преподающая современный японский. Она привязалась к Тихиро как банный лист ещё со времён старших классов и даже теперь часто ходила за ней по пятам.

— О, тут у нас Канда-кун и Сиина-сан. Проказники~ Постеснялись бы спариваться в таком месте, фестиваль же идёт.

— Кохару-сэнсэй, что вы несёте?!

— Каждый год мы прочёсываем этажи, потому что ученики любят заниматься в пустых классах чем-то непотребным.

— Серьёзно?.. — на всякий случай спросил парень у Тихиро.

— Серьёзно. Блин, вы так расплодились, что на нас лишняя работа свалилась. Если так сильно хочется, выбирайте другое место.

— Слышьте, выбирайте слова!

То ли Масиро всё поняла, то ли нет — она лишь молча хлопала глазами.

— А, да, сэнсэй.

Вспомнив о Кадзуки, Сората передал Тихиро визитку из кошелька.

— Вот, это вам.

С удивлённым видом та приняла визитку. Как только увидела имя, у неё дёрнулись веки. На секунду её лицо смягчилось, но в следующий же миг сделалось мрачным.

— Где его встретил?

— В сквере на лавке.

— Как раз там прям перед выпуском Кадзуки-кун признался Тихиро-тян.

Неужели Кадзуки предавался воспоминаниям? Получается, Сората ему помешал?

— Не надо деталей, Кохару. А тебе, Сората, тоже нечего лезть.

— Да уж понятно. Имейте в виду, Фудзисава-сан пошёл в столовую, чтобы отметить лекцию, если пойдёте туда, можете с ним увидеться… — передал парень, отслеживая выражение лица Тихиро и осторожно подбирая слова.

— О как. Раз так, я постараюсь за километр обходить столовую стороной, — выпалила Тихиро, разрывая визитку Кадзуки до состояния конфетти и выбрасывая в мусорку возле туалета.

— Как Фудзисава-сан и сказал...

— Чего?

— Наверное, она её выбросит.

— Кадзуки-кун такой Кадзуки-кун. Он так хорошо понимает нашу Тихиро-тян.

Кохару игриво стукнула коллегу по плечу.

В ответ Тихиро тыкнула её в лоб. Да так сильно, что отдало в мозг.

— А~й!

Похоже, ей в самом деле больно. В уголках её глаз даже скопились слёзы.

— Ты не очень-то честная, Тихиро-тян.

— Помолчи-ка.

— А ведь на самом деле ты хочешь с ним увидеться.

— Я сказала, помолчи.

А Кохару не успокаивалась.

— Ведь у тебя был шанс на летней встрече класса. А ты взяла и не пришла. Кадзуки-кун стал таким красавчиком.

— Встреча класса, работа… Меня не интересуют жалкие мужики, которые готовы со мной увидеться только по этим поводам.

— Но разве ты сейчас не сказала, что ищешь любой повод с ним не видеться?

— Слышь, ты.

— Вы так хорошо ладили раньше, может, хватит упираться?

— Кохару, если ты продолжишь, я запихну тебе в рот горячую такояки, — бросила Тихиро и широким шагом утопала прочь.

— Ну-у… Вот всегда ведёт себя как ребёнок, даже в свой тридцатник. Нет бы самой себе признаться.

Кохару взглядом искала согласия.

— Ага...

Сората только и мог ответить расплывчато.

Тихиро повернула за угол и пропала из виду.

— Во времена студенчества она жила одним только рисованием.

— Э, почему вы вдруг начали рассказывать о её прошлом?

— Вы же хотите услышать, Канда-кун, Сиина-сан? Незатейливую любовную историю.

Если бы Сората сказал, что ему неинтересно, он бы соврал. Но ему казалось неправильным слушать о человеке за его спиной. К тому же Кохару отвлекалась от своей работы по осмотру классов.

Когда он подумал об этом, Масиро дала неожиданный ответ:

— Хотим.

— Отлично, Масиро-сан, девочки воодушевляются от любовных историй.

— А вот я парень.

— В те времена Кадзуки-кун тоже всецело занимался играми, и хоть они понимали, что их тянет друг к другу, отношения не развивались. Они оба были то ли слишком серьёзными, то ли слишком трусливыми...

Сората заметил, что Масиро навострила уши.

— Оба преследовали свои цели. Тихиро-тян хотела стать художником. Кадзуки-кун — создавать игры. У них не было времени на любовные дела, и в итоге они выпустились, даже не подержавшись за руки.

Кажется, Сората впервые слышал о том, что Тихиро хотела стать художником.

— После выпуска Кадзуки-кун сразу же основал игровую компанию и начал претворять в жизнь мечту… А вот Тихиро-тян отказалась от идеи стать художницей и стала учителем ИЗО.

Отказалась… От услышанного Сорате стало как-то не по себе.

— Тихиро-тян до сих пор грузится.

— Из-за чего?

— Из-за слов Кадзуки-куна.

— Каких?

— «Мне нравятся картины Сэнгоку-сан»... Кадзуки-кун говорил жестокие слова. Я до сих пор не могу забыть, как Тихиро-тян тогда разволновалась. Она прибежала ко мне и мило кричала: «Кохару, что делать?.. Я сдуру ляпнула “А, ясно”!» Мы всю ночь потом трещали без умолку.

— Прям не верится.

Верил Сората или нет, даже у Тихиро когда-то шла подростковая пора. Не могла же она родиться взрослой. И такой, как сейчас, она стала из-за пережитого.

— Но сейчас она учитель ИЗО. Закончив учиться на художника, Тихиро-тян тут же бросила рисование. В таком возрасте гордость льётся через край. А теперь она стыдится показаться Кадзуки-куну.

Сората вроде как её понимал. Возможно, если он ничего не добьётся в жизни, то не сможет находиться рядом с Масиро. Его сердце тогда сожмёт невидимая сила, после чего разорвёт его душу.

Теперь он бессонными ночами мучился от боли в груди, сравнивая себя с Масиро, которая добилась дебюта как мангака.

Внезапно в кармане завибрировал мобильник.

Пришло сообщение. Отправителем значилась Нанами.

— А, чёрт.

Сората посмотрел на часы и понял, что отведённый на отдых час истёк.

«Быстро вернись. А если убежишь, я тебе покажу.»

Он сразу набрал ответ. А Кохару, высказав всё, что хотела, проговорила «Пока!» и с довольным видом затопала по коридору вслед за Тихиро.

«Я скоро!»

Отослав короткий ответ, Сората живо повёл Масиро к её рабочему месту.

Часть 4

Пройдя обратно по центральному университетскому скверу, Сората и Масиро направились к зданию школы. Парень уже привык к взглядам, которые привлекал костюм девушки, и относился к ним как к чему-то обыденному.

Тем не менее не стоило лишний раз выделяться, потому он свернул с главной улицы в сторону бокового входа. Благодаря тому, что тот во время школьного фестиваля закрывали, здесь, как и ожидалось, ходило мало народу. Когда парочка вернулась на территорию старшей школы, их внимание привлекли парень и девушка, идущие чуть впереди. Их походка и их плечи показались знакомыми. Парнем оказался Дзин, а девушкой, руку которой он крепко сжимал, — Мисаки. Дзин гулял в школьной форме, а Мисаки успела переодеться в повседневку.

— О, неужели Дзин-сан и Мисаки-сэмпай?

— Точно.

Раз Масиро подтвердила, значит, Сорате не показалось.

Как и говорила Нанами, когда позволила ему отлучиться. Но что за неприятное чувство?

Думая, что всё же ошибся, Сората решил лишний раз проверить, а для того сохранил расстояние до них и спрятался в тени кустов.

Официант и кошка сели парочке на хвост. Картина при взгляде со стороны выглядела воистину сюрреалистичной.

Дзин и Мисаки вовсе не собирались в здание школы, они сошли с дороги и быстро ушли за дом, где не было других людей. Зато там располагались цветочные клумбы садоводческого клуба.

Нанами велела ему быстро возвращаться, но Сората обо всём позабыл и последовал за объектами слежки.

У клумб стояли лишь Дзин и Мисаки.

Укрывшись вместе с Масиро за складом, Сората принялся подсматривать за парой.

Дзин и Мисаки вместе разглядывали цветы на клумбе, всего в пятнадцати метрах от шпионов.

— Что они тут забыли...

Если подумать, Тихиро и Кохару что-то там говорили про распутных учеников и размножение...

Неужели они решились?

— Кохай-кун, в прятки играешь? Я тоже хочу~

От резкого голоса возле уха Сората чуть не заорал. Но всё-таки успел панически заткнуть себе рот руками.

К нему наклонилась Мисаки.

— Мисаки-сэмпай, не пугай так… Э-э-э?!

— Как тебе мой наряд, подходит?

Проигнорировав удивление Сораты, она быстро прокрутилась на месте, демонстрируя одежду официантки. Её как раз использовали в классе Сораты.

— Почему он?

— Я хотела наесться шоколадных бананов, а когда пришла в твой класс, Нанамин дала мне его.

Мисаки опустила детали разговора с Нанами, но Сората решил не расспрашивать, боясь, что у него от объяснений разболится голова.

— Ну, Кохай-кун! Миленько?!

— Мило.

— Миленько, Мисаки.

— Тогда… Дзин тоже будет в восторге? — уже тише и приземлённее спросила Мисаки. Интересно, почему вечно взрывная Мисаки теряла силы, как только речь заходила о Дзине?

— Да, кстати о Дзине-сане.

Если Мисаки стояла перед Соратой, получается, тот сейчас не с ней.

— А что с ним?

— А, не, ничего!

Лучше ей не показывать, где Дзин гуляет с другой, подумал Сората, но Мисаки подняла голову и пристально всмотрелась вдаль. Именно там виднелся Дзин. И он до сих пор стоял перед клумбой с Мисаки… нет, не с ней. Кто это вообще такая?

На вопрос ответила Мисаки.

— Сестра...

Точно. У Мисаки была сестра на два года старше. А ещё Дзин с ней раньше встречался… Но почему она пришла сюда? Они о чём-то говорили, но отсюда Сората их не слышал. Мисаки подкралась ближе к клумбе, прячась от глаз.

— А, сэмпай!

Сорате не оставили выбора, и он вместе с Масиро поплёлся за Мисаки.

Когда они выглянули из укрытия, сестра Мисаки, Фуука, как раз открыла рот.

— Привёл меня в безлюдное место, Дзин. Интересно, что ты такое задумал?

Она всегда говорила размеренно, в отличие от Мисаки. И выражение лица у неё было взрослее. Но она производила впечатление Мисаки в будущем.

— Может, хватит уже? Ты целый день со мной играешь. Объясни наконец, зачем ты пришла.

— Хоть мы и не друзья детства, но разве что-то запрещает нам увидеться?

— Непросто мне смотреть тебе в лицо. Помнишь, что сказала, бросая меня?

— Как же я забуду.

— Надо же. Обычно люди забывают, как говорят такое.

— Те слова ранили не только тебя, но и меня, потому я не забуду их и за всю жизнь.

Такие же слова раньше произнёс Дзин.

«Для тебя я просто замена Мисаки. Ты боялся ранить её и хотел, чтобы она оставалась чистой, потому тянулся ко мне».

Дзин сказал, что услышанное уже никогда не забудет. А самая последняя фраза: «Постыдился бы», — глубоко въелась в душу.

— Я была с тобой серьёзна.

— Я тоже.

Мисаки пристально наблюдала за ними, плотно сомкнув губы.

— Тогда давай заново?

— ...

— Мы ведь немного повзрослели?

— ...

— Думаю, теперь всё у нас получится.

— Плохие у тебя шутки, Фуука.

— Жаль. Ты всегда напряжён, Дзин, а я просто хотела, чтобы ты расслабился.

— Куда мне до тебя, Фуука… Напряжён так напряжён.

— Не делай лицо, как у брошенного щенка. А то я как будто дразню тебя.

— Ты почти попала в точку.

— Ну и ладно. Посмотрю я на тебя — и немного веселее становится.

— Как жестоко. Ну, и что сегодня удумала?

— Ты намылился в осакский универ? Я слышала от твоей матери.

От этих слов Сората напрягся всем телом. И теперь не мог посмотреть Мисаки в лицо. Нервы натянулись как струны. Хоть он и собирался рассказать ей о том, что Дзин задумался о переводе, при виде нынешней картины сердце Сораты охватил страх.

Он робко посмотрел вбок и проверил Мисаки. Но на её лице отобразились вовсе не те эмоции, которые Сората ожидал. Мисаки моргала, не переставая, и пристально наблюдала за Дзином и Фуукой, и по её глазам было совершенно невозможно определить, о чём она думает.

Сората боялся, что Мисаки выскочит и начнёт засыпать Дзина вопросами, но ничего такого не произошло. Наоборот, она сохраняла невиданное спокойствие, что ещё больше напугало Сорату.

— Когда что-то говорим родителям, прощайте, наши секреты.

— Почему Осака?

— Факультет литературы там лучше, чем в Университете Искусств Суймей. Вот почему.

Возможно, Дзин и не врал. Но Сората знал, что прежде всего он преследовал цель уехать подальше от Мисаки. И Фуука тоже должна была его раскусить.

— Ты научился лучше оправдываться.

— Бьёшь не в бровь, а в глаз, да?

Дзин хило засмеялся, дёргая плечами и носом.

— Когда ты встречался со мной, всегда быстро замолкал и не умел врать.

— Полагаю, это ты меня закалила.

— Не очень-то приятно слышать.

— Это правда, что для роста мужчине нужна очаровательная женщина.

— Если продолжишь трепаться, я тебя ударю.

Дзин поднял руки, сдаваясь.

— Мерзкий у тебя характер. Ну и? Почему не сказать Мисаки?

— Когда настанет время, я скажу.

— И когда же оно настанет!

— Ты пришла ради этого?..

Всего на миг Фуука потеряла дар речи, что подтвердило догадку Дзина. Но секундой позже она вернула прежнюю прыть.

— Из-за кого, по-твоему, я порвала с тобой?

Мисаки рядом с Соратой принялась сопеть. Она сжала оба кулака, словно пытаясь что-то пересилить. Впервые увидев такую Мисаки, Сората не на шутку перепугался.

— Наверное... всё из-за нас двоих.

— И правда, теперь ты не церемонишься.

— Я ведь в следующем году тоже буду студентом. Если только поступлю… Уже не к лицу вести себя по-детски.

— Если завалишь, ничего страшного.

— Я думал, тут положено желать удачи.

— Ничего страшного, если завалишь.

— Кстати, мне это в тебе и нравилось.

— И уходить от темы ты хорошо научился.

— ...

— Дзин.

Фуука, посерьёзнев, назвала его по имени.

— М?

— ...

Она открыла рот, намереваясь что-то сказать, но в итоге промолчала.

А потом:

— Поеду назад, проводи меня до станции, — сказала она и, не став ждать ответа, зашагала одна.

— Как пожелаешь, — наигранно повёл себя Дзин и последовал следом.

Парочка прошла прямо перед кустами, где спрятался Сората, и ушла тем же путём, каким изначально пришла. Тем временем Мисаки крепко держала Сорату за руку. Даже красные следы на коже проступили...

Хотя фигуры Дзина и Фууки скрылись из виду, она ещё не отпустила Сорату.

— Мисаки-сэмпай?

— ...

— Сэмпай?

Постепенно силы покинули её руки, и Мисаки неспешно встала. Отряхивая прилипшую к одежде землю, Сората и Масиро тоже поднялись.

— ...

Мисаки до сих пор молчала и пристально глядела на клумбу, возле которой недавно говорила ушедшая пара.

Сората сказал ей в спину:

— Сэмпай… прости меня.

— ...

— Я знал. Дзин-сан… будет поступать в Осаку...

— Кохай-кун, — раздался хриплый голос Мисаки.

— Ч-что такое?

— Я… буду стараться, чтобы Дзин меня заметил.

— Э?

— Да как же так… — сказала Мисаки, и когда она развернулась, в её глазах показались слёзы. — Рядом с Дзином не я… Кохай-кун, я больше так не могу!

Из её глаз струйкой потекли слёзы. Сората не знал, что тут можно ответить.

— Я забыла… Когда Дзин начал встречаться с моей сестрой, я очень жалела. Я же его любила, почему я не рассказала ему...

Масиро убрала кошачьей лапкой у Мисаки слезу и нежно погладила по голове

— Мисаки… не плачь.

— Спасибо, Масирон.

Мисаки обняла Масиро.

— Э-это… сэмпай?

— Что? — шмыгая носом, слезливо буркнула Мисаки.

— Это… о том, что Дзин-сан едет в Осакский университет.

— Угу, он так и сказал.

— Что поедет туда. И всё?

Отстранившись от Масиро, Мисаки звучно высморкалась в лист на клумбе садоводческого клуба.

— А он сказал что-нибудь ещё? — поинтересовалась она, причудливо посмотрев на Сорату.

— Э-э-э, нет, если он сдаст экзамены, то уедет в Осакский университет. Тогда вы не сможете видеться каждый день. Ты готова к этому?

— Кохай-кун, нельзя унижать человеческую культуру! На дорогу до Осаки на синкансене уходит всего три часа! А на самолёте и того меньше. Да хоть каждый день можно видеться!

— ...

У Сораты буквально отвисла челюсть.

Он недооценил инопланетянку. Её представления о расстоянии, времени и энергии отличались от человеческих. Раз так, зачем Сората до сих пор держал рот на замке? Зачем Дзин тянул… Возможно, Сорате стоило рассказать Дзину об этом. Потому что он никак не ожидал от Мисаки такой реакции, пускай они с Дзином друзья детства.

Если тот вдруг захотел бы скрыться от Мисаки, впору бы ему советовать поступать в университет на Марсе… Дзин наверняка обрадуется до слёз.

— С сегодняшнего дня я начинаю операцию «Любовная атака»!

Поднявшись, Мисаки выставила вперёд кулак.

От её неисчерпаемого позитива Сората скривился в улыбке. Но именно потому Мисаки была Мисаки, и парень от всего сердца хотел, чтобы они с Дзином обрели счастье.

— Я тоже не останусь в стороне. Если чем-то могу помочь, только скажи.

Он прекрасно понимал чувства Дзина. Замечала Мисаки или нет, но Дзин любил её больше всех на свете. Вот только по некоторым причинам он не мог пойти с ней на свидание или начать встречаться. Потому что Мисаки блистала талантом. Если бы он к ней сейчас приблизился, то обгорел бы. Его собственная тень стала бы темнее самой чёрной ночи...

Сората хотел верить, что они найдут способ преодолеть преграды и быть вместе.

Он хотел дать им знать, что ещё есть надежда. И одной её хватало.

Если они дадут волю отчаянию, то оно проглотит их с головой — Дзина, Мисаки… и даже Сорату.

— Спасибо, Кохай-кун! Я сделаю это!

— Вот это наша Мисаки-сэмпай!

— Мисаки, файт.

— Тогда сегодня я выхвачу Дзина после фестиваля! — торжественно заявила Мисаки и подняла кулак к небу.

Часть 5

На спортивном поле щебетала огромная толпа людей. Звёздное небо озаряло пламя костра.

Сората, выбрасывающий на заднем дворе тонну банановой кожуры, смотрел на небо, которое побагровело ещё до наступления вечера.

Уже началась церемония закрытия, но он торчал здесь в одиночестве, чтобы загладить вину перед Нанами, которая предоставила ему час свободного времени, а он конкретно опоздал, и потому теперь выполнял работу комитета.

Он отсортировал последний пищевой мусор и разбросал его по нужным секциям.

Дело было сделано. После тяжёлой работы тело покрылось потом, но испарина тут же пропала, едва Сората перестал двигать руками. Стоило солнцу зайти, и накатил холод, заставивший заглянуть в лик скорой зимы.

Не успел парень вздохнуть, как в кармане завибрировал мобильник.

Пришло сообщение.

Когда Сората посмотрел на отправителя, сразу подумал: «Всё-таки пришло».

Он открыл письмо, проделавшее долгий путь из Англии.

«Какие же нервы у Рюноске! Я нарисовала почти сотню фонов, а он сподобился ответить только лишь “Хорошо поработала. Можешь гордиться”! В голове не укладывается, как первое письмо от него могло получиться таким. Разумеется, я помогала с Нябороном вовсе не потому, что хотела с ним о чём-то поговорить… Но неужели нельзя соблюдать какие-то приличия?! Он точно хуже всех! Когда я приеду в Японию в следующий раз, буду его лично учить обходиться с девушками. Пожалуйста, передай ему, чтобы ждал с нетерпением. Рита Эйнсворт.»

Дочитав до конца, Сората, сохранявший до сих пор нейтралитет, скривил лицо от недоумения.

Холодное отношение Рюноске оказало полностью противоположный эффект и только разожгло в Рите боевой дух.

Пока что Сората отделался ответом «Обязательно передам» и закрыл мобильник.

Когда раздалась музыка для народного танца, народ по ту сторону здания оживился.

— Началось уже?

В мелодии чувствовались грустные нотки. Хотя дело заключалось не в самой музыке, а в том, что нутром Сората ощущал скорое завершение фестиваля. Ведь родился он здесь и каждый год видел фестиваль, который совместно проводил университет Суймей с прилегающей школой и торговым районом на улице Красных кирпичей.

— Вот и в этом году всё.

Сорате нынешний фестиваль показался не таким, как предыдущие. Из-за разработки Няборона удалось поучаствовать только в одном мероприятии, но он нисколько не жалел. В ушах всё ещё звучало, как зрительский зал чуть не взорвался от аплодисментов. А тело помнило, как тепло становилось на душе от всеобщего ликования...

Хотелось испытать пережитое ещё раз.

Пройдя от мусорки по настилу, по которому позволялось ходить в сменке, Сората вернулся в здание школы. Он должен был отчитаться о проделанной работе перед Нанами в классной комнате.

Чтобы добавить эффектности пламени, в классных комнатах и коридоре выключили свет, и там стояла темнота. Приходилось полагаться на аварийные лампы и свет от кострища в центре спортивного поля.

Поднимаясь по лестнице, Сората направился на второй этаж, где располагались классы для второгодок.

Почти все ученики собрались на поле, потому он никого не встретил.

Войдя в пустое здание школы, где сквозь стену слышалась музыка народного танца, похожая на старое радио из фильма, парень почувствовал себя героем театральной постановки.

Много чего сегодня произошло. Утром класс устроил «Шоко-банановое кафе», где Сората трудился. Нанами позволила ему отлучиться на час. Получилось мини-свидание с Масиро в костюме животного… и по пути им неожиданно повстречался Фудзисава Кадзуки. Всех деталей Сората не понял, но искренне удивился из-за Тихиро. Ведь он никак не мог ожидать таких историй о ней. А потом нервы расшатались из-за Мисаки, Дзина и вдобавок его старшей сестры Фууки. Сората не находил себе места. А позитивный настрой Мисаки не просто удивил, а поразил до глубины души. Недавно ещё пришло письмо от Риты. В самом деле, много событий за день.

Наверное, больше ничего сегодня не приключится.

Подойдя к своему классу, Сората положил руку на дверь и остановился.

— Аояма!

Потому что внутри раздался напряжённый голос.

Заглянув в дверную щель, он увидел перед Нанами, складывающей одежду официантки, своего бывшего соседа по комнате Мияхару Даити.

— А, скоро всё закончится, иди пока один, Мияхара-кун. Мы же из разных классов, не хочется заставлять тебя помогать с уборкой.

— Да нет же. Нам нужно поговорить.

Решив, что не стоит оно того, Сората прекратил подглядывать. Уже хотел уйти. Но если не соблюдать осторожность, его услышат, и он им помешает. Пока Сората думал, идти или нет, Даити дрожащим голосом продолжил:

— Я люблю тебя.

— ...

От услышанного напрягся и Сората. Он предполагал такое, но теперь услышал точно.

— По правде говоря, я подался в комитет из-за тебя. Подумал, если буду в комитете, то появится куча поводов видеться, пускай мы и из разных классов.

— ...

— Когда ещё Канда жил в обычной общаге… мы ведь вместе присматривали за кошками? С тех пор я только о тебе и думаю.

Нанами ничего не говорила. Из любопытства Сората заглянул в комнату и увидел, как девушка опустила голову и внимательно слушала.

— Люблю тебя… уже давно.

— Ага.

Наконец, Нанами подала голос. Задержав дыхание, Сората неосознанно издал горловой звук.

— В последнее время ты не выходишь у меня из головы, чего я только себе не навоображал...

— Э?! На-навоображал?!

— А-а-а! Что я несу. Ну… я навоображал, как мы с тобой пошли в парк аттракционов на свидание. Ты уж прости.

— И всё?

— Ещё в зоопарк и бассейн, даже на пляж… эх, извини.

Сложив руки вместе, Даити склонил перед Нанами голову. И та невольно рассмеялась.

— А, жесть, я признаюсь, а ты смеешься?

— П-прости. Я не хотела… Мияхара-кун, я не думала, что ты скажешь так прямо.

— Намекаешь, что я дурак?

— Нет-нет!

Как только с Нанами упала каменная маска, расслабился и Даити.

— Как резко ты отрицаешь, Аояма… Я прям дураком себя чувствую.

— Ну всё, хватит так говорить. Я просто честно высказала своё мнение.

— Тогда позволь услышать честный ответ.

Сората даже с расстояния понял, что в тот миг Нанами изрядно нахмурилась.

Хотя его разговор не касался, у него защемило в груди. Он отодвинулся от двери и заткнул уши.

— Прости.

Но всё равно ясно услышал голос Нанами.

— А~ вот невезуха~ — простонал Даити, словно изливая разом всё накопившееся на душе. — Я знал, что так будет. Но если бы не высказался, то так бы и мучился.

— Мияхара-кун… прости.

— Зачем повторяться.

— Ага… Про… нет, это...

— Да ладно. Прости, что засмущал. Я вовсе не хотел тебя расстраивать. Зато теперь могу с головой уйти в тренировки в клубе плавания.

— Мияхара-кун...

— Серьёзно, не беспокойся. Когда мы сталкивались в коридоре, возможно, я казался тебе странным, ты прости. Извинюсь заранее на всякий случай, — вроде как отшутился Даити и громко рассмеялся. — Ла~дно, приму твоё предложение и пойду на закрытие первый.

— Ага...

— Аояма, а ты пойдёшь?

Теперь Нанами не ответила.

Даити направился в сторону двери. Почувствовав его приближение, Сората снял сменку, чтобы не издавать звуки при ходьбе, и убежал к лестнице. Там он спрятался на площадке между вторым и третьим этажом и проводил взглядом Даити, когда тот убегал вниз, крича что-то нечленораздельное.

«Признание».

Сората проговаривал про себя. И на ум пришло лицо Масиро.

Немного подождав, он вернулся к классу с Нанами.

— С мусором всё, — как можно естественнее обратился он к девушке, закончившей складывать одежду.

— Тебя хоть за смертью посылать.

— П-правда?

— И по времени ты попал в яблочко.

Сората с сомнением поглядел на неё. И потом покорно поднял обе руки.

— Прости. Я не собирался подслушивать.

— Ага.

— И я никому не расскажу, обещаю.

— Это-то понятно… — равнодушно ответила Нанами и подошла к окну, где присела на край парты. А оттуда взглянула на ночное небо, окрашенное кострищем.

— Ну и понервничала же я.

— А выглядишь спокойной.

— Не то чтобы это в первый раз.

— А?

— Своим удивлением ты меня оскорбляешь. Хотя когда я оканчивала среднюю школу, такое случилось лишь однажды.

Повернувшая к нему лицо Нанами отчего-то дулась.

— Мияхара-кун… С ним легко говорить, и у него нет изъянов. Но всё равно не то.

Она тут же посмотрела перед собой, и Сората не смог определить, какие эмоции появились на её лице.

Он тоже подошёл к столу возле окна и сел рядом с Нанами.

— Удобно, когда любишь того, кто любит тебя.

Произнесённые слова неспешно разлетались по полупустой комнате, и какое-то время Сората и Нанами молча любовались ночным небом, наслаждаясь моментом.

— ...

— ...

— Аояма, тебе кто-нибудь нравится? — непроизвольно выдал парень, а потом сам удивился своим словам.

Сората посмотрел вбок и встретился глазами с Нанами. Он не сомневался, что она уйдёт от ответа.

Однако та ответила:

— Да.

И тут же за окном распустился огненный цветок фейерверка, осветивший Сорату и Нанами. Девушка посмотрела прямо на парня. Словно сражённый загадочной силой, Сората не смог отвести взгляд.

Когда отгремели многочисленные взрывы, небо и класс погрузились во мрак.

— Ты слышал?

— А, ага.

— Скажу ещё раз на всякий случай.

— А?

— Если ты про любимого человека, то он у меня есть.

Раздалась новая серия взрывов, но Нанами уже не смотрела на Сорату

Девушка отрешённо любовалась огромным огненным цветком, распустившимся в ночном небе. «Красиво», — пробормотала она. А Сората смотрел на её профиль.

— Вот и закончился весёлый фестиваль, — сорвалось с губ Нанами, глядящей вдаль. — Недавно мне девочка годом младше сказала: «Няборон такой весёлый».

— Мне тоже такое временами говорили в кафе. Прям удивился.

А ещё он невероятно обрадовался.

— Угу… Вот почему я хотела постараться. Когда вижу зрителей с горящими глазами, сама загораюсь.

— Точно. Я тоже думаю отправлять заявки теперь не раз в месяц, а раз в неделю.

— Я не могу тебе проиграть.

— Только не перенапрягайся и не падай в обморок.

— И ты тоже, Канда-кун. Ведь твоё тело не только твоё.

— Не говори двусмысленно!

Промолчав, Нанами прыжком встала с парты и выдала:

— Пойдём на церемонию.

— М? А, ага.

— Ну же, быстрее! Заканчивается!

Ухватив за руку Сорату, который не успел сразу двинуться с места, Нанами бросилась бежать.

— А, эй, Аояма!

Они покинули класс и спустились по лестнице. Сколько бы Сората ни звал, Нанами не останавливалась и не отпускала его руку.

Шёл последний день школьного фестиваля. За один день в самом деле много чего произошло. И под конец Сората понял, что рука Нанами куда меньше его. Прохладный, сухой ветерок лишь подчёркивал её тепло.

Зима была уже близко. Четвёртая пора, если брать с весны. Конец года. Хотелось того или нет, последний сезон подобрался уже вплотную.

Но Сората тут же позабыл о зиме.

Потому что на спортивном поле их дожидались четыре обитателя Сакурасо… Мисаки, Дзин, Рюноске и даже Масиро.

— Теперь все на месте, давайте праздновать!~ — заявила Мисаки и подожгла фейерверк.

— В каком смысле праздновать?!

Слишком поздно Сората удивился. С центра спортивного поля в ночное небо взмыла настоящая огненная ракета. И над головами со взрывом расцвёл цветок.

А что произошло дальше, не требовало пояснений.

— Эй! Опять сакурасты!

К ним подбежал разъярённый физрук.

— А теперь пора бежать?

Сделавший предложение Дзин уже пустился наутёк. Недоумевающий Сората тоже дал дёру, потянув Масиро за собой. Чувствуя сквозь руку её нежелание бежать, Сората внезапно подумал:

«Если пробьюсь на прослушивание, то поговорю с Масиро про аэропорт».

Если такое случится, он наполнится уверенностью и сможет посмотреть Масиро в лицо… сможет высказать ей свои потаённые мысли.

9 ноября.

В тот день по итогам собрания Сакурасо записали следующее:

«Фейерверк был красивый». Подпись: Сиина Масиро.

«Говорю, дневник собраний не личный дневник!» Подпись: Канда Сората.

«Тайяки было вкусным». Подпись: Сиина Масиро.

«Слушай, что тебе говорят!» Подпись: Канда Сората.

«Ну, и когда будем подводить итоги Галактического кота Няборона?» Подпись: Акасака Рюноске.

«Мы добились грандиозного успеха, какие ещё итоги?» Подпись: Канда Сората.

«В соответствии с подведёнными итогами делается вывод по каждому проекту. Проект без вывода — то же самое, что обед без помидоров, Сората-сама». Подпись: Горничная.

↑Вид подачи в бейсболе.