Глaва 77 — Ничeго нет... Совсем ничего.
Ну и когда Псина Сун это и увидел, в его глазах пpомелькнул странный отблеск из радости. Oн про себя даже хихикнул, как какой-то отъявленный злодей: “Bы селедочки, сами запрыгиваете в банку, где вас и будет ждать наше угощение! Что поганцы, осмелились чинить неприятности для Фанчжэна? Хе-хе-хе-хе.”
Ну и часом спустя группа людей, а именно: Оуян Хуацзай со своей семьей, Цзян Сунюнь и так же люди из Aссоциации свободных Каллиграфов города Чёрной Горы, наконец-то завершили свой подъем на гору Одного Пальца. Ну и несмотря на то, что чуть ранее на гору выпал обильный снегопад, люди, которые шли по этому пути чуть ранее, уже протоптали для них дорожку в снегу, так что им было намного проще взбираться на гору, чем самым первым сегодняшним посетителям горы.
Ну и даже с таким упрощённым подъёмом, люди, которые всю жизнь проводили в комфорте и в удобствах, теперь были пипец какие уставшие. Ну и к тому времени, когда они добрались до храма, они уже задыхались и чуть ли, не падали без сил.
Цзян Сунюнь произнёс с горькой улыбкой на лице: “Наконец-то мы можем увидеть вход в долгожданный храм. Давайте к нему поспешим и наконец-то дадим отдыха нашим ногам. Я просто умираю от усталости.”
Однако же, когда они непосредственно добрались до храма, они там увидели огромную толпу из людей, которые по какой-то причине находились именно у дверей данного храма. Они все сидели на земле без какого-либо дела и некоторые из них, лаже развели костры, чтобы бродить вокруг них для согрева.
“Папа, а почему тут собралась такая огромная толпа из попрошаек и нищих? Почему эти нищие не хотели поискать пристанища и тепла, там снизу у подножия горы? Какой им вообще смысл, сидеть у входа в храм, на морозе?” — Голос Оуян Фэнхуа не был громким, но он так же и не содержал в себе мягкость и сострадание, по отношению к этим “нищим” людям. Блинолицый и компания естественно смогли её услышать, ну и их лица, в очередной раз за сегодня, налились пунцовой краснотой. Им было слишком стыдно и слишком холодно, чтобы хоть что-нибудь говорить ей в ответ.
Ну и вместо них, это был именно Tолстяк, который засмеялся во весь рот, когда он и начал говорить: “Mилочка, это не нищие, это самые настоящие эксперты каллиграфии из округа Суну, которые прошу заметить, были очень знамениты! Когда они прибыли на эту горную вершину, то на все их головушки внезапно снизошло благоговейное озарение, что им нужно было снять их штаны и затем начать расписывать каллиграфию на снегу, которой они так сильно наслаждались.”
Оуян Фэнхуа сначала с неким подозрением посмотрела на эту группу “нищих” людей и затем она вернула свой взгляд на впечатляющего величием Оуян Хуацзая, который был одет в такой костюм, который был, словно как с иголочки. Она покачала головой и сказала: “А разве разница в вас не слишком большая?”
Однако же, она естественно и не знала, что когда эти “нищие” люди впервые пришли на эту горную вершину, то они все были очень достойно одеты и их одежда выглядела просто великолепно. Ну и среди них, так же были и такие люди, которые были одеты не менее величественно, чем Оуян Хуацзай. В конце концов, люди, которые зарабатывают себе на жизнь профессиональной каллиграфией, смогли поднимать на ней неплохие суммы, что и позволило им сформировать себе отличный гардероб и особый нрав богатых людей. Тем не менее, не было важно кем вы там были раньше — бедным или же богатым — как только за вами начинал гоняться настоящий волк и когда он в конечном итоге, оставлял вас лишь в плачевном состоянии, любой ваш напыщенный и необузданный нрав и любое ваше притворное поведение в мире, которые вы до этого и имели из-за одежды, вашего положения или вашего богатства, полностью исчезали из ваших костей, повадок и сознания. Ведь самое главное в такой ситуации, было сохранить вашу жизнь.
Ну и как говорилось в дворянском обществе — одежда красила людей, а не человек одежду. Без хорошей одежды, их катастрофическое состояние вещей, вместе с их трагическим ментальным состоянием и с тем, что их настроение сейчас было куда ниже плинтуса, это всё в совокупности заставило их выглядеть жалко, и они сейчас практически ничем и не отличались от нищих.
Тем не менее, там в их толпе нищих и юродивых людей, находилась пара человек, с которыми Одинокий Волк вообще ничего и не сделал. Для примера, это был старик Сунь Гуаньин, который послушно соблюдал все правила храма. Когда Фанчжэн попросил всех людей быть тихими в землях Буддизма, Сунь Гуаньин заставил своих учеников говорить мягким тоном и общаться шёпотом. Ну и когда Фанчжэн ушел, после того как он предупредил всех о возмездии, Сунь Гуаньин вывел всех своих учеников из храма, тем самым в последствии, избежав опасности преследования волком.
Оуян Фэнхуа тут же узнала Сунь Гуаньина и отправился прямо к нему: “Старейшина Сунь, а что... произошло? Почему всё это выглядит так, как будто они всё, прошли через настоящую войну?”
“Эх-эх-эх... это долгая история.” — Сунь Гуаньин горестно рассмеялся. Eму было реально стыдно, упоминать о произошедших событиях. Они были слишком позорны для людей культуры!
Блинолицый услышав вопрос Оуян Фэнхуа, тут же заговорил и увёл текущий разговор в другую сторону: “Брат Оуян, ты наконец-то пришёл. Быстро преподай урок этому зазнавшемуся молодому монаху. Этот монах крайне, да что там, абсолютно невыносим! Мы просто зашли к нему в храм, чтобы осмотреть там примечательную буддийскую атрибутику типа таблички на входе, но за это, он спустил на нас собаку, чтобы она нас покусала. Ну и, если проигнорировать этот факт безумного поведения, то с его стороны были еще более отвратительные поступки. Ты ведь прекрасно знаешь о том соревновании, что мы все захотели тут провести, и оказывается, он отказался позволять нам проводить его в храме. Мы теперь должны проводить сражение каллиграфов снаружи! Pазве это не жуть какое отвратительное и раздражающее событие?”
“Жэнь Цяоань, то, что ты говоришь, это правда? Этот монах и вправду не обращался к вам с должным уважением и даже спустил собаку, чтобы та нападала на людей? Старейшина Сунь, это правда?” — Оуян Хуацзай начал закидывать его вопросами, с глазами, в которых горела настоящая ярость, из-за угрызений его совести. Его наебали деревенские жители у подножия горы и теперь его друзья, из-за его состязания каллиграфов, были обмануты монахом тут сверху! Он почувствовал разгорающийся в его душе гнев, когда его ярость, просто охватила всё его тело.
Ну и когда Оуян Фэнхуа это и услышала, она от шока, аж прикрыла ладошкой свой рот. Её лицо показывало её жуткое изумление, перед тем как она нашла всё это дело, довольно-таки забавным. Несмотря на то, что она и не верила, что данный молодой монах мог побить её отца в каллиграфии, она начала чувствовать некий влекущий интерес к этому удивительному монаху.
Её мать, Цуй Цзинь, так же была всем этим, шокирована. Как этот Буддийский монах, мог быть настолько невоспитанным!?
“Что ты имеешь ввиду, насчёт того, была ли это правда или же нет?! Почему бы тебе просто не рассказать нам о том, что вы гениально-литературные ребятки, все вместе тут сделали? Ты в наглую ворвался в чужой монастырь и начал устраивать там наигранную сцену. Ты постоянно пересказывал какую-то дерьмовую поэму, которую даже и второклассник не стал бы зачитывать в слух из-за дикого смущения и стыда, и всё же, Аббат этого храма, отпустил тебя за нарушение Буддийских обетов настолько легко, просто спустив на тебя собаку. Если бы это был я, то я бы просто надавал бы вам всем по лицу, причём зычными и огромными пощёчинами!” — Воскликнул Толстяк.
Оуян Хуацзай повернул голову на звук и так уж получилось, что он там увидел Ву Чанси, который сидел рядом с Толстяком.
Оуян Хуацзай проигнорировал Толстяка, ведь он не хотел иметь дело с кем-то, кто по своему внешнему виду принадлежал к такому классу людей, навроде проходимцев или же подонков нашего общества, чтобы тем самым избежать любых возможных неприятностей. В общем Оуян Хуацзай уставился на Ву Чанси и сказал: “Ву Чанси, соревнование каллиграфов было именно твоей идеей. Что ты на меня так смотришь? Ты теперь поджал хвост от страха и больше не осмеливаешься соревноваться? Лично ты был причиной всех этих неприятностей, что с нами, тут, произошли, и лично ты заставил нас отправиться в чёрт знает какую жопу мира, в надежде на то, что мы просто уйдем отсюда, столкнувшись с непредвиденными неприятностями?”
Ву Чанси, уже давно как услышал с чем пришлось столкнуться Оуян Хуацаю, у подножия горы. Он пожал плечами и сказал: “Оуян Хуацзай не наговаривай на других людей понапрасну. Да, данное соревнование или же противостояние каллиграфов, было организованно именно с моей подачи, но Мастер изначально о нём, так ничего и не знал, так что это уже было хорошим стечением обстоятельств, что он не стал от него отказываться. Ну а что до проблем, с которыми ты повстречался на пути, то всё что я могу сказать по этому поводу это — что моральное поведение человека определяет его судьбу.”
“Я не стану продолжать обсуждать с тобой, об этих бесполезных вещах. В общем: мы будем соревноваться или же нет?” — Оуян Хуацзай и вправду не хотел вступать в словесные перепалки с Ву Чанси. Горные ветра были и действительно холодны, и многие члены Ассоциации Каллиграфов, сидели тут на горе с порванными штанами. Если бы не разведённые костры, то многие из них, уже бы начали страдать от обморожения конечностей. Они всё дрожали от холодных ветров и поэтому они и действительно напоминали нищих людей или же каких-то бомжей. Это для них и реально было унизительно.
Ву Чанси вздохнул и сказал: “Мастер уже согласился на ваше соревнование каллиграфов. Тем не менее, его нельзя будет проводить в Буддийском храме, так что мне нужно будет сходить к Мастеру и взять у него два стола. Если мы и вправду будем соревноваться, то давайте сделаем это снаружи.”
“Да как мы вообще можем согласиться на подобные условия? Эта чёртова холодная погода, уже практически заморозила наши руки. Сейчас даже кисть поднять было трудно. Вот скажи мне, как в подобных условиях можно было хоть что-нибудь написать?” — Воскликнула Оуян Фэнхуа.
Ву Чанси ей спокойно и ответил: “Тогда, давайте разожжём костры.”
Ну и с высказав эти слова, Ву Чанси открыл дверь в храм и отправился внутрь, чтобы повстречаться с Фанчжэном.
“Стул? Столы?” — Фанчжэн с удивлением посмотрел на Ву Чанси.
Ву Чанси ему и ответил: “Всё верно. Это ведь необходимые предметы для проведения соревнования каллиграфов.”
“У меня их нет, ни одного.” — Фанчжэн покачал головой, как какая-то игрушка болванчик. Что за шутка, он ведь при приёме пищи, всё еще использует камень вместо стула. Как он в таких спартанских условиях может иметь стул, да столы, для того чтобы другие люди их и использовали?
Ву Чанси просто отказывался в это верить. На что Фанчжэн разрешил ему поискать в его храме и после одного тщательного обыска каждого храмового угла, Ву Чанси обнаружил, что там в храме Фанчжэна и действительно не было никаких подобающих столов, кроме ритуального стола для подношений, в главном храмовом зале. Ву Чанси моментально почувствовал огромную досаду.
“Мастер, у нас что и действительно нет никаких решений, для того чтобы разрешить эту серьёзную проблему?” — Сказал Ву Чанси.
Фанчжэн покачал головой и сказал: “Нет. Как вы уже сами и видели, мой храм был очень бедным местом. Ну и даже если проигнорировать отсутствие столов и стульев, этот Нищий Монах в своём храме даже не имеет кистей для письма, чернильных палочек, бумаги и баночек для разведения чернил.”
Ву Чанси на это ему и ответил: “Мастер, все эти инструменты для каллиграфии, уже были для вас приготовлены. Однако же, если у нас не будет хотя бы стола, то противостояние каллиграфов и вправду станет довольно-таки сложным, для его проведения.”
Ну и когда он это и высказал, снаружи внезапно произошёл какой-то инцидент и там стало жуть как шумно.
Фанчжэн и Ву Чанси вышли из храма чтобы посмотреть и они там увидели Деревенского Старейшину Ван Югуя, Секретаря Тань Цзюйго и Казначея Ян Пина, которые только что пришли на горную вершину. Они даже притащили с собой группу деревенских жители, чтобы присоединиться к этому галдежу и среди деревенских жителей, были: Псина Сун, Ян Хуа и компания, которые тащили на гору столы.
Ну и повстречавшись с группой людей у храма, Ван Югуй сперва поприветствовал Оуян Хуацзая, Цзян Сунюня и остальную их компанию, со всей своей вежливостью. Это ведь и действительно были образованные люди из города, так что это было и вправду довольно-таки неожиданно, что они откинули свою гордость в сторону и пришли в такую деревню, в сельской местности, как у них. Он подумал, что если подобные, образованные люди смогут помочь им продвинуть храм Одного Пальца и деревню Одного Пальца во всём мире, то вполне возможно, что их деревня получит дополнительное финансирование и подвергнется быстрому развитию, под вливанием денег из сторонних организаций.
Несмотря на то, что Оуян Хуацзай и Цзян Сунюнь были гордыми людьми, так как они были элитными и богатыми горожанами, они всё же не были слишком холодны по отношению к Ван Югую и подобной компании деревенских жителей. Они обменялись любезностями и этот обмен можно было рассматривать, как довольно-таки дружелюбный обмен.
Ну и в тот момент, когда Фанчжэн вышел из храма. Ван Югуй тут же прокричал: “Маленький Монах Фан... Аббат Фан, я слышал, что вы решили провести соревнование каллиграфов на этой горе. Я знаю, что у вас в храме нет никаких столов, так что я специально и лично для вас, распорядился принести два стола к вашему храму. Как вы думаете, они вам подойдут?”
