Глaва 67 — Tам на горe есть Bолк.
Цзин Янь уxмыльнулась и сказала: “Я не высказывала сейчас лишь случайные предположения. Я просто уже видела огромное количество подобных случаев, и они все были слишком похожи. В любом случае, это хорошо, что в мире существует большое количество подобных людей. Ведь они предоставляют для нас практически бесконечный источник новостей. Если бы подобных людей как они, вообще бы и не существовало, то разве бы тогда наш мир, не был бы слишком спокойным местом?”
“Учитель Цай, я думаю что то, что говорила Цзин Янь и вправду имело смысл. Только посмотрите на этот храм. Oн же находится на настолько заброшенной и на настолько бедной земле в сельской местности, что это даже странно. Kто вообще в здравом уме будет приходить сюда на эту гору, чтобы преподнести пожертвования храму или чтобы помолиться Будде? Ну и если бы этот храм не имел бы способов, чтобы поднимать большое количество бабла, то каким образом данный храм, мог быть настолько новым? Он же выглядит практически как с иголочки! Я уже видел храмы, которые были по-настоящему удалены от мирской суеты, и они все, были в полуразрушенных и обшарпанных состояниях, и они ждали своего часа, чтобы полностью разрушиться, практически в любой следующий момент.” — Чэнь Цзин решил подтвердить теорию Цзин Янь.
Цай Фан открыл рот, но не смог им ничего на это и ответить. Он кивнул и сказал: “Пойдемте внутрь и посмотрим, что там есть вообще.”
“Верно. Звезда сегодняшнего шоу, всё ещё не прибыла на сцену. Давайте зайдем и осмотримся, и как говориться: познакомим себя с окружением. Мы так же сможем там заранее выбрать хорошее место для сьемки.” — После того как Чэнь Цзин это и сказал, он тут же и со всем рвением пригласил Цзин Янь, зайти вместе с ним внутрь.
Цзин Янь не отказала ему в любезности и ускорив свой шаг, она отправилась в храм вместе с Чэнь Цзином. Ну и позади них, находились операторы, которые слегка покачали своими головушками. Их не могло побеспокоить то обсуждение, которое происходило внутри этой элитной группы репортёров. Потому что им, всего лишь нужно было делать свою работу, которая заключалась именно в сьёмке.
Группа из шести человек, быстро прибыла ко входу в храм.
Цай Фан посмотрел вверх на мемориальную табличку храма Одного Пальца и сказал: “Если проигнорировать все каллиграфически написанные тексты в интернете, то просто рассуждая об этом тексте на мемориальной табличке храма Одного Пальца, можно было сделать вывод, ну естественно основываясь на моём личном опыте работы с каллиграфией, что данный текст был вполне хорош. Символы на ней были чётко расписаны узорными уголками, и они источали от себя внушающую благоговение праведность.”
“Учитель Цай, я не умею оценивать каллиграфию подобных символов и меня так же не особо волнует сам текст. Единственное что меня интересует, это результат предстоящего состязания. Если у этого маленького монаха не будет хватать способностей для сражения, то хе-хе-хе. Как говориться: ну и что с того, что данная мемориальная табличка, была настоящим каллиграфическим сокровищем?” — Сказала Цзин Янь.
Цай Фан покачал головой. Он реально был беспомощен, когда дело касалось Цзин Янь, а именно самой лучшей и самой красивой репортёрши их новостной компании. У неё за спиной стояла могущественная семья и она и вправду была вполне талантлива как личность. Она умудрилась сделать несколько реально больших и обличающих статей, быстрее остальных репортёров. Ну и теперь, она была очень популярным человеком в городе Чёрной горы.
“Aмитабха. Прихожане, может ли этот Нищий Монах вас спросить о том, почему вы пришли к моему храму?” — Ну и в этот момент, справедливый и сдержанный голос прозвучал позади их группы.
И в этот момент Цзин Янь реально не на шутку перепугалась. Она постоянно критиковала этот храм, но по факту, она была довольно-таки умела, когда речь заходила именно о оценке каллиграфии. Если бы она не могла её оценивать, то её бы естественно сюда бы и не послали. Её реально зачаровал текст на мемориальной табличке, так что она вообще не обращала внимание на то, что и происходило в её окружении. Ну и с голосом, который внезапно раздался у неё позади, она и действительно аж подпрыгнула от страха.
Ну и как говорили в народе: «С чистой совестью, спокойно спят даже в грозу.» — Ну и из-за того, что она осмелилась критиковать данный храм, она была немного пугливой и нервозной. Ну и к тому же, она говорила за спиной у проживающего тут монаха и всё же, он скорее всего, её отчётливо услышал...
Цзин Янь проследила за тем, откуда и исходил данный звук, ну и там она и увидела чистейше выглядящего монаха, который стоял прямо у входа в храм. Он был одет в белую рясу и подрясник и у него была блестящая лысая голова. Его пальцы были длинные и тонкие, без выделяющихся на них неподстриженных ногтей. Всё его естество источало от себя чистоту одеяния, души и тела! Этот чистый монах, заставлял остальных людей, которые на него собственно и смотрели, почувствовать облегчение и покой.
Монах смотрел слегка ввысь и улыбался мягкой и лучезарной улыбкой. Его поведение напоминало освежающий весенний ветерок. Его улыбка была не типичной улыбкой, которую имели старые благожелательные монахи и всё же она, так же была такой возвышенной и величественной. Она просто заставляла людей почувствовать, что данный монах был очень тёплой персоной.
“Что за прекрасный монах.” — Прошептала про себя Цзин Янь. Очевидно, что было просто неуместно использовать понятие “прекрасный” чтобы описать мужчину, но это первое выражение, о котором Цзин Янь и подумала, когда она и увидела данного монаха. Тем не менее, Цзин Янь чисто на подсознательном уровне поняла, что данный монах, который и был сейчас прямо напротив неё, был тем самым монахом, который и был на фотографиях Ву Чанси!
После подтверждения личности своей цели, благоприятное отношение Цзин Янь к этому монаху моментально превратилось в морозно негативное. Она про себя подумала: “Что за молодой подлец, да ещё и монах. Если просто проигнорировать всё остальное, то одна его актёрская игра уже заслуживает номинацию на Оскар. Он практически меня одурачил! Профессионализм в каллиграфии, был смесью того, что люди оттачивали через усердную и тяжелую работу, вместе с талантом и вместе с обучением у экспертов. Как монах такого маленького возраста, мог иметь настолько выдающиеся способности? Тот каллиграфичный текст на фотографиях, точно не был написан его юными руками! Но подумать только, что он использовал его для того, чтобы применить его в ставке на деньги, и чтобы им обманывать людей. Что за утончённый бандит, с таким обманчивым видом!”
Ну и с подобными мыслями в голове, Цзин Янь уже собиралась заговорить, но Цай Фан побил её в этом намеренье: “Приветствую маленький монах. Мы репортёры из города Чёрной Горы. Мы слышали, что ты будешь учувствовать в решительном столкновении каллиграфических техник, с знаменитым мастером каллиграфии, Оуян Xуацзаем, из города Чёрной Горы. Мы пришли к тебе в храм, специально чтобы понаблюдать за вашим противостоянием, ну и чтобы его записать, ну и в конечном итоге, чтобы сделать о нём репортаж.”
Ну и Фанчжэна сейчас, как будто холодной водой окатили, когда он это и услышал. Ну и в диком удивлении, он и проговорил; “Город Чёрной Горы? Это отсюда очень далеко. Да, место откуда вы прибыли, явно не близкое. Ладно, вы все что, приезжие репортёры из города Чёрной Горы? Ну и к тому же, этот Нищий Монах по какой-то причине будет участвовать, в чём простите? В противостоянии на показ? В столкновении? С мастером каллиграфии? Насчёт этого, а вы уверенны что вы не пришли в неправильное место?” — Фанчжэн начал копаться в своих воспоминаниях, но он так и не нашёл в них ни одного момента, где бы он записывал себе в дневник: “Великое противостояние у всех на глазах с другими людьми!”. — Как монах, он не мог желать ни славы, ни богатства. Да и к тому же, он просто, даже не мог и спускаться с горы, ну и как говориться: даже если бы он и захотел перед кем-нибудь покрасоваться, он просто бы этого и сделать бы не смог. Как он смог привлечь каких-то там людей, чтобы они с ним захотели соревноваться, да и еще и в каллиграфии? Такое вообще было возможно?
Цай Фан удивлённо проговорил: “Маленький Монах, это дело не шутка, причем оно очень серьёзно. Новостные компании уже раздули из этого происшествия, событие городского масштаба и это произошло более трёх дней назад, когда они провели репортажи об этих новостях, по всем каналам. Ваше противостояние в каллиграфии с Мистером Оуян Хуацзаем было назначено на сегодня. Ну а что до точного времени, то Мистер Оуян Хуацзай должен уже вскоре прибыть на эту гору. Ну и более того, президент Ассоциации свободных Каллиграфов из города Чёрной Горы, а также остальные поклонники каллиграфии, уже вскоре, должны так же добраться до твоего храма.”
“О я всё понял. Маленький монах, у тебя, наверное, сейчас сердце в ноги провалилось из-за того, что данное событие обрело слишком большой масштаб и стало слишком серьёзным, правильно?” — Ну и в этот момент, Цай Фан эксцентрически проговорила.
Фанчжэн покачал головой и сказал: “Амитабха. Монах не может врать. Этот Нищий Монах, ничего не знает о предстоящем матче или противостоянии.”
“Ты не знаешь? Pазве ты не знал, что ты заставил Ву Чанси сделать все эти фотографии, чтобы распиарить свой храм на весь наш мир? Ты не знал, что Ву Чанси вбежал в Ассоциацию свободных Каллиграфов города Чёрной Горы чтобы нарваться на огромные неприятности? Разве ты не знал, что ты согласился на денежный спор размером в миллион баксов? Маленький монах, признайся в этом, если ты всё ещё осмелишься это сделать. Ты всё ещё сможешь считаться в мире хотя бы мужчиной, если ты это сделаешь. Если же нет, то прекрати с этого момента быть монахом. Ты возможно сможешь сходить и начать подметать полы в каких-нибудь дворцовых туалетах. Возможно, они всё ещё нанимают евнухов.” — Высмеивала его Цзин Янь.
Чэнь Цзин который стоял рядом с ней, незамедлительно стал ей поддакивать: “Даже евнухам нужно было быть честными, чтобы их и наняли, правильно же?”
Ну и услышав подобные слова, Фанчжэн был просто в бешенстве. Женщина напротив него была и действительно красива, но почему её слова, вырывающиеся из рта, были настолько гадкими и мерзопакостными? Кого он блин обидел, чтобы заслужить подобное отношение? Ну и почему она специально выбрала целью для своих нападок, именно его? Ну и более того, он ведь действительно ни о чём таком и не знал! Ну и чувствуя обиду невиновного, Фанчжэн реально начал становиться всё злее и злее: “Амитабха.” — Произнес Фанчжэн свою Буддийскую прокламацию и затем продолжил: “Прихожане, если вы пришли ко мне в храм, чтобы поставить свечу или чтобы помолиться, то прошу заходите. Если же вы пришли сюда по другим делам, то этот Нищий Монах не будет продолжать вас веселить и развлекать.”
Ну и высказав это, Фанчжэн развернулся и ушёл! Кто вообще будет париться насчёт того, кем вы и являлись? Этот Нищий Монах не будет развлекать всяких говноедов!
“Остановись! Маленький монах, что, всё твои напыщенные речи, о твоих героических поступках, были что — просто пердежом?” — Гневно произнесла Цзин Янь.
Фанчжэн нахмурился и махнув рукой проговорил: “Как этот Нищий Монах может признать те слова, которые он и не говорил? Прихожане, Буддийские места для поклонения, подразумевают покой и тишину. Пожалуйста не кричите в храме. Ну и более того, на горе проживает волк. Так что будьте осторожнее.”
“Тут проживает волк? Ха-ха-ха-ха ты что, пытаешься меня напугать? Да каких зверей я за мою жизнь ещё не видела? Я подстрелила тонны львов в Африке и сражалась в России с медведями, голыми руками. Да и что с того, что тут был волк? А что насчёт тебя, разве ты не свободен от людских желаний и страстей и несмотря на это, ты всё ещё хочешь стать знаменитым человеком, являясь монахом. Даже если тут где-то и есть волк, то он вероятнее всего предпочтёт полакомиться такими извращенным молодцем как ты, чем женщинами, верно же?” — Воскликнула Цзин Янь.
Ну и когда Фанчжэн всё это и услышал, он начал сетовать себе же, на горестную судьбу: “Чёрт её побрал, я повстречался с сварливой кошёлкой. Ну раз я не могу её победить, то мне придётся прятаться!”
Фанчжэн быстрым шагом направился на задний двор и пнул Одинокого Волка под зад, который в данный момент, распластавшись на снегу, принимал зимние солнечные ванны: “Над твоим аббатом издеваются толпой. Ну и как ты, защитник Буддийского храма, можешь при этом так ни черта и не делать? Давай-давай, цигель-цигель, за работу епрст! Если же нет, то сегодня для тебя не будет даже и обеда!”
Ну и когда Одинокий Волк услышал первую часть предложения, то он продолжил лениво валяться на снежке. Однако же, когда он услышал вторую часть предложения, о том, что он не получит сегодня еды, его глаза моментально покраснели! Небеса и земля были необъятны, так почему он стал монахом как волк? Сначала, он боялся того, что его изобьют, ну а потом, он тут остался, потому что в храме ему выдавали великолепного и вкусного риса, практически до отвала! Ну и теперь кто-то осмелится остановить его от получения его каждодневной еды? Он был готов через сражение узнать об этом супостате и его наказать!
Ну и в этот момент, громкие шаги можно было услышать раздающимися отзвуком снаружи. Ну и следом за этими шагами, можно было услышать и голос Цзин Янь: “Маленький Монах, ну и где тот волк, которого ты и упоминал? Ну, где же этот маленький волчок? Почему это я, его вообще не вижу? Позволь ему выйти наружу! Пхмф, опять бесполезные слова от монаха, чей рот был заполнен лишь ложью. Долбанный обманщик опять нёс всякую чушь...”
