Глaва 29 — Mалeнькoго pазмера xрам, притягивает к cебе притеснения.
Ну и только после того, как он услышал громкий, звенящий и взрывной звук, Фанчжэн по-настоящему очнулся. Ну и Цзян Тин которая сейчас стояла прямо напротив него, сильно испугалась из-за подобной реакции Фанчжэна.
«Почему этот монах, который был настолько вежливым и скромным, всего лишь пару моментов назад, внезапно остолбенел, остановившись на одном месте, и потом стоял на нем, как будто он был там вкопан? Ну и почему он стал настолько буйным, когда он вырвался из своих мыслей, которые и привели к его подобному остолбенению?»
Фанчжэн так же знал то, что он довольно-таки сильно её напугал. Oн сделал глубокий вдох и сложил свои ладони вместе. Затем поклонившись, он произнес: “Патронесса, простите. Я затерялся в своих мыслях.”
“Цзян Тин что-то произошло? Этот монах что, тебя задирает?” — Ну и в этот момент, откуда-то прозвучал голос Лу Cяоя.
Ну и только теперь, Фанчжэн осознал такой вот факт, что и Толстяк, и Обезьяна и Лу Сяоя и Жуань Ин: они все вместе вошли в его храм и добрались до Буддийских залов. Ну и только Цзян Тин осталась позади, рядом с ним. Ну и когда они услышали, такой непонятно откуда взявшийся, громкий звук, Лу Сяоя естественно пошла проверить, что вообще произошло.
Цзян Тин незамедлительно ответила: “Я в порядке.”
“Ох, тогда ладно. Давай по-быстрому иди уже к нам! Этот храм возможно и мал, но он при этом, довольно-таки чист.” — Прокричала ей Лу Сяоя.
Ну и несмотря на то, что Фанчжэну явно не нравились эти два напыщенных индюка в виде Обезьяны и Жиробаса, всё же сцена которая сейчас промелькнула мимо его глаз, была слишком шокирующая и слишком омерзительная! Даже если их рты и источают зловоние, и даже если они и совершенно не следят за своими языками, это всё равно не означает, что они заслуживают смерти.
Ну и осознав подобную истину, Фанчжэн сразу же заговорил: “Патронесса, можете ли вы, выслушать слово или два, что данный Нищий Монах хочет вам сказать?”
“Простите, я не верю в Буддизм.” — Произнесла застенчиво Цзян Тин и просто сбежала от него прочь. В общем, даже дурак мог бы сказать, что тут дело было не в том, что она не верила в Буддизм, а в том, что она не верила лично в Фанчжэна! Она реально относилась к Фанчжэну как к мошеннику.
Фанчжэн горько улыбнулся и грустно вздохнул: “Ладно, такова судьба. Карма всегда определяется только небесами. Все существа испытывают рождение и смерть. Я не могу всегда пытаться изменять будущее людей.”
Ну и произнеся эти слова, Фанчжэн махнул своим рукавом на это дело и вернулся назад к заднему двору.
Однако, чем больше Фанчжэн хотел игнорировать этот насущный вопрос между жизнью и смертью, тем чаще эти сцены, которые он увидел, возникали в его голове и давили там на него, своим чудовищным влиянием. Он не мог выбросить данную сцену из своей головы, независимо от того, сколько бы Буддийских священных писаний он не зачитывал, или же сколько он не шлялся по всему его храму, чтобы успокоить свой разум. Ну и в особенности это происходило тогда, когда он слышал голоса Обезьяны и Лу Сяоя, которые раздавались снаружи, ведь они заставляли его почувствовать даже еще большее беспокойство, чем ранее.
“Цзян Тин, так ты говоришь, что этот монах впечатал свою ладонь в металлическую дверь, как какой-то безумец, когда ты его, собственно, просто разбудила? Ха-ха, этот монах что, не чувствует никакой боли? Я, кстати, слышала этот звук. Он был практически как гром от молнии.” — Произнесла Лу Сяоя с ехидной улыбкой на лице.
Цзян Тин закатила свои глаза и ответила: “Да не говори ерунды.”
“Ладно, ладно, продолжать не буду. Пойдем и посмотрим на эту металлическую дверь, которую и стукнул данный мошеннический монах. Эх, а она действительно может издать настолько громкий звук, что мне вот теперь даже действительно интересно, из чего же эта дверь, вообще была сделана.” — Сказала Лу Сяоя с усмешкой, когда она вела Цзян Тин за собой в направлении ворот.
Ну а в Буддийском зале, Жирный, Обезьяна и Жуань Ин облепили со всех сторон Бодхисаттву Гуань Инь, её мальчика и девочку во служении и так же статую Сканды на входе.
Жирный заговорил: “Хоу Цзы ты когда-нибудь видел настолько реалистичную статую? Эта статуя Бодхисаттвы Гуань Инь и вправду выглядит прямо как настоящий человек. Да и к тому же смотри на эту девочку-прислужницу, она выглядит такой красоткой.”
“Чжи Фан! Это храм! Прекрати уже нести всякую чушь!” — Жуань Ин его отчитала.
Толстяк почесал свою голову в смущении и произнес: “Понял, понял. Но ведь не то, чтобы я говорил такие слова, которые оскорбляли бы Будду. Я же говорил только правду.”
Хоу Цзы так же добавил: “Он ведь прав. Я уже был в бесчисленном количестве храмов, но ни в одном из них, я никогда ранее не видел настолько реалистичных статуй. Так же, просто взгляни на эти статуи, они же настолько чисты, что на них даже и пылинки нету.”
Жуань Ин сказала: “Этот храмовый монах так же выглядел очень опрятно и невероятно чисто. Он вероятнее всего просто помешан на чистоте.”
Хоу Цзы кивнул и произнес: “Вполне вероятно, но тем не менее, очищать храм настолько усердно и хорошо, что его статуи в храме начинали выглядеть прямо как живые. Могу со всей серьёзностью сказать, что он точно прикладывает к этому делу очень много усилий. Возможно, он даже и не был поддельным монахом?”
Ну и в этот момент, воскликнул Толстяк: “Эй! Я вот всё это время задавался вопросом, почему у меня было такое стойкое ощущение, что как будто в этом храме чего-то явно не хватало, ну и теперь я наконец-то это понял. Вы вообще видели тут Коробку для Пожертвований?”
“Что за Коробка для Пожертвований?” — Спросила его Жуань Ин.
На что ей Толстяк и ответил: “Я имел ввиду ту Коробку для Пожертвований, что все храмы и монастыри обычно выставляли у себя на входе, ну или стол для подношений, на который прихожане, обычно клали свои деньги в качестве пожертвования храму.”
Жуань Ин покачала головой и сказала: “Нет, я не видела ничего подобного.”
Обезьяна с ней согласился: “Да, я так же не видел никаких столов или ящиков.”
“Возможно ли что этот храм, не принимает подношений в виде денежных пожертвований?” — Задался вопросом Толстяк.
Хоу Цзы рассмеялся и произнес: “Мечтай. Pазве ты не видел ту табличку на двери? Обычная палочка с благовониями бесплатна, но особо ценная палочка гранулированных благовоний стоит целых две сотни! Это явно не дёшево.”
“Хе-хе, я даже на минуту поверил, что этот монах не занимается заработком денег. Похоже, что он в конце концов и вправду, лишь монах-мошенник.” — Ну и когда голос Толстяка наконец-то иссяк в своем звучании, он услышал крик Лу Сяоя, который доносился до него снаружи: “Чжи Фан, Хоу Цзы быстрее идите сюда!”
Ну и когда Чжи Фан и Хоу Зцы услышали встревоженный голос Лу Сяоя, они одновременно прокричали: “О нет...!”
Обезьяна стартанул с места как настоящий спринтер, когда Жирдяй побежал в явно более медленном темпе. Однако же, его скорость и на самом деле, была совсем не маленькой, ну и когда он наконец-то набрал стабильную скорость, он проревел: “Гребанный Лысый Осел, если ты посмеешь тронуть Сяоя, то я сожгу твой храм к хуям!”
Фанчжэн — человек, который сейчас испытывал крайнее беспокойство на своем заднем дворе, был сильно шокирован, когда он услышал этот пронзительный крик. Он про себя пробормотал: “Что вообще блин эти люди, делают то такое?”
Ну и поэтому, он и отправился наружу, чтобы, как и все, посмотреть на произошедшее.
Обезьяна, Толстяк и Жуань Ин выбежали из Буддийского зала и увидели Лу Сяоя и Цзян Тин, которые сейчас стояли у главного входа в храм. Они сосредоточенно пялились на частично открытую металлическую дверь.
Ну и поняв, что эта парочка была в полном порядке, Обезьяна, Толстяк и Жуань Ин, спонтанно вздохнули с облегчением.
Обезьяна спросил: "Что случилось? Твой крик напугал меня практически до потери пульса.”
Толстяк с ним согласился: “Именно, что вообще случилось?”
“Нет нужды говорить на эту тему дальше, просто взгляните на это сами. Взгляните на металлическую дверь!” — Лу Сяоя указала своим пальцем на металлическую дверь.
Трио проследовало своими взглядами по линии от её пальца до двери, и они обнаружили там цель, на которую и указывал её палец, Хоу Цзы увидев эту цель, моментально начал задыхаться. Там на этой красной металлической двери, был четко выбит кем-то след от человеческой ладони! Ну и этот след от ладони был невероятно четок!
“Сяоя, а зачем ты тычешь пальцем, на этот кем-то заранее сделанный отпечаток от ладони?” — Спросил Толстяк в недоумении.
Лу Сяоя ответила ему с мрачной улыбкой на лице: “Я тоже бы хотела, чтобы этот отпечаток, был кем-нибудь сделан заранее. Цзян Тин, почему бы тебе не объяснить им всё поподробнее?”
Цзян Тин пересказала им о том, что случилось с Фанчжэном и что он внезапно обезумил, шлепнув ладонью по металлической двери, и что он в конечном итоге оставил после себя вот этот вот опечаток ладони, ну и этот пересказ, выдал Толстяку и Жуань Ин нехилое такое количество страха. Жуань Ин прокомментировала это событие: “Это ведь невозможно, я ведь права? Как живое существо могло иметь настолько монструозную силу?”
Толстяк закатил глаза и произнес: “Да о чем ты вообще говоришь то таком? Даже настоящий зомби не смог бы иметь настолько огромную силу, верно же?”
“Ребята вы оба, прекратите. У меня блин мурашки по коже волнами распространяются, из-за всех этих ваших разговоров.” — Лу Сяоя тряслась, когда она говорила, явно испытывая страх.
“Нет.” — Ну и в этот момент, Обезьяна который молчал в течении довольно-таки большого времени, внезапно заговорил.
“Обезьяна, что ты имеешь ввиду под словом ‘нет’?” — Спросил его Толстяк.
На что ему Обезьяна и ответил: “Когда через эти двери, мы и входили в этот храм, я хорошенько их осмотрел. Я даже вслух упомянул о том, что данные двери выглядят вполне крепкими и достаточно толстыми, помните? Ну и несмотря на то, что разоблачение всяких подделок не было такой самодеятельностью, которой я занимался на профессиональной основе, всё же, вы все должны знать, насколько проницательным я был, насчет всякой контрафактной продукции и насчет некоторых мелких объектов. Ну и когда мы сюда заходили, там на этой двери, абсолютно точно не было никакого отпечатка ладони! Это я могу вам гарантировать на все сто процентов. Ну и к тому же, гляньте на обратную сторону этой двери. Отпечаток от ладони, оставил выемку на другой стороне, но эта дверь внутри ни черта не пустая. Она состоит из цельного пятисантиметрового блока метала, так что-”
“Обезьяна, так ты говоришь, что этот отпечаток на металлической двери, был реально сделан этим поддельным монахом?” — Толстяк вот уже во второй раз, испытал неистовый страх. Затем он содрогнулся и очень осторожно произнес: “Возможно ли что этот свирепый монах, прямо сейчас услышал мой вопль?”
“Что за вопль?” — Спросила Жуань Ин.
Толстяк начал говорить со слезами, которые уже практически докатились до его толстых щёк: “Ну ту часть моего выкрика, где я говорил о сжигании нахуй всего его храма.” — Толстяк уже представлял такую сцену у себя в голове, где этот монах бьет ему по лицу ладонью в своей безумной ярости. Он задрожал и теперь больше не выглядел таким же властным, как раньше.
Жуань Ин произнесла с невеселой улыбкой на лице: “Ну я не уверена насчет того, слышал ли он об этом раньше, но он точно услышал об этом прямо сейчас.” — Ну и когда она это произнесла, она посмотрела за спину Толстяка.
Толстяк повернулся на сто восемьдесят градусов и увидел Фанчжэна, который стоял прямо позади него. Он по-дружески улыбался во весь свой рот и не выглядел, ну ни капельки злым. Однако у Толстяка сейчас было такое ноющее чувство, которое ему как бы говорило, что улыбка на лице этого монаха, имела под собой очень гнусные мысли. Это была поддельная улыбка настоящего хитрого лиса. Было даже возможно, что этот монах просто ждал подходящего момента, чтобы забить толстяка ладонями до самой его смерти. Ну и поэтому Толстяк чисто на подсознательном уровне, начал пятиться назад.
