Глава 236 — Cамoубийство — тяжкий гpех.
Hу и самое главное, если бы он разделил свой наградной массив, на две части, то тогда, Фанчжэн, возможно бы, даже и не смог бы получить, соответствующий комплект. Для сравнения: он мог бы получить с лотереи, два пистолета, вместо пистолета и соответствующих пуль. Ну и поэтому, синергический эффект от подобной награды, был бы значительно уменьшен.
Фанчжэн, очевидно, что не был новичком или незнакомцем, с Буддийскими Девятью Символами. B общем: Буддизм возник в Индии и затем, его адаптировали в Kитае. Ну и теперь, Буддизм, который практиковали и в Индии, и в Китае, полностью отличается о того, чем он был раньше. Буддизм теперь является частью традиций этих наций, и он считается глубоко укоренившимся в Китайской культуре. Ну а что до Девяти Символов, то Фанчжэн уже потратил довольно-таки много времени, чтобы их и изучать.
Девять Символов берут своё начало, в главе “В Горы и Над Ручьями”, в книге “Мастер, который Постигает Простоту” (Мудрец, объемлющий первозданную простоту), которая была написана Даосским учёным и алхимиком Гэ Xуном из Восточной Династии Цзинь. Этими девятью символами написано: «Пусть те, кто готовы возглавить воителей, станут моим авангардом!» Эту молитву, нужно было постоянно зачитывать в тайне от всех, чтобы отвести от себя. любое воздействие зла. Это означало о том, что человек сможет избежать любого зла, если он будет часто декламировать эти девять символов. Ну и если подумать о Древней Японии, то на неё сильно повлиял Китайский Даосизм, но при переводе этих девяти символов, в их Японскую версию “Kuji-in”, возникла транслитерационная разница (разница при переводе из-за транслита).
Буддизм в его нынешнем виде, можно считать Индийским Буддизмом, на который повлияла Китайская культура, прежде чем она смогла создать, свою собственную, абсолютно новую систему. И это была уже не чистая Индийско-Буддийская Дхарма.
“Система, я вот никогда не понимал один вопрос. Почему наш Босс Будда, позаимствовал Девять Символов из Китайской Даосской религии. Почему он это сделал? Это действие, ведь и вправду можно считать плагиатом?” — Чисто из любопытства, спросил Фанчжэн.
Система начала отвечать ему так, как если бы в этом, не было бы ничего удивительного: “Буддизм рассматривает абсолютно всё в этом мире, как учителей. Ну а Китай, в свою очередь, имеет довольно-таки выдающуюся культуру. Вот и вопрос. Почему Будда не должен был учиться у других существ и почему он не имел права, у них заимствовать? Oн что, должен был в своей скромности и смиренности, от этого отказываться? Не важно, был ли ты самым маленьким и одиноким существом в этом мире, или же, ты был огромным и величественным Буддой, ведь ты, всё равно, был лишь один. А для развития всей Буддийской школы мысли (Дзэна), просто нельзя было полагаться лишь на одного человека. Как говориться: было просто невозможно полагаться, лишь на себя самого. Это всё, было потому, что неважно насколько большим существом ты и являлся, ведь ты, всё равно, будешь лишь рябью на провербиальном океане, которым и являлся этот мир. Tолько отбросив всё высокомерие, ты сможешь впитать в себя, всю сущность познаний вашего мира. Ну и когда ты будешь самосовершенствоваться на полученных знаниях и когда ты будешь ими себя улучшать, ты будешь выбрасывать из этих знаний, все нечистоты и всю бесполезную информацию. Ну и посредством размышлений о мире, ты будешь постигать смысл существования и вечной жизни. Ну и поэтому, Буддизм в своей доктрине, использует любые знания, и он признает то, откуда он это и взял.”
Фанчжэн почесал нос, когда он это и услышал и казалось, он сейчас узнал что-то новое. Ведь как говорил Конфуций: “Когда я иду рядом с двумя другими людьми, они могут послужить мне, в качестве моих учителей.*”
* (Данная фраза на Китайском.) 三人行，必有我師焉：擇其善者而從之，其不善者而改之。
(Полная фраза на Английском.) When I walk along with two others, they may serve me as my teachers. I will select their good qualities and follow them, their bad qualities and avoid them.
(Перевод) Я непременно нахожу себе наставника в каждом из двоих моих попутчиков. Я выбираю то, что есть в них хорошего, и следую ему, а нехорошего у них, я избегаю.
Адаптация смысла от Системы — Правильная. Фраза от Фанчжэна — неправильная. Краткий посыл: Вы должны учиться правильному и отбрасывать неправильное.*
“Хватит нести всякую чушь. Ты принимаешь подарки или же нет?” — Решительно спросила Система.
Тут что, была какая-то нужда, чтобы размышлять над ответом? Eстественно, он примет его с распростёртыми руками!
Ну и в тот момент, когда Фанчжэн согласился на передачу подарков, у него в разуме появилась статуя Будды. Она сидела на цветке лотоса, скрестив ноги, а её лицо было неразличимым, что делало невозможным, распознать её по лицу. Тем не менее, руки данной статуи, были чрезвычайно отчётливы и ясны. Её большие пальцы, указательные пальцы и мизинцы, указывали сейчас друг на друга, когда средние пальцы были переплетены с безымянными пальцами на её другой руке*. Это было ничто иное, как — Печать Внутреннего Льва. Она соответствовала символу “Воители” из Буддийских Девяти Символов!
Ну и в то мгновение, когда Фанчжэн это понял, он получил более лучшее понимание Девяти Символов. Данная печать, являлась не только ручной печатью, но и так же и печатью сердца. Только когда разум и тело формируют печать, она и будет эффективна.
Одновременно с этим, у него в разуме прозвучала Буддийская песнопевческая декламация. Это было певчее заклинание Печати Внутреннего Льва, по поиску демонов, по ощущениям: “Nà luō jǐn chí pó jiā luō yé. Suō pó hē. Mó pó lì shèng jié luō yè. Suō pó hē…”
Распев заклинания, служил в качестве вспомогательной помощи, для формирования печати сердца. Его можно было произносить вербально или молча, в своём разуме. С певчим заклинательным распевом, разумное существо сможет сформировать печать в своём сердце.
Ну и когда, он и проговорил это заклинание, огромный символ появился в разуме Фанчжэна. Символ гласил — Воители.
Данный символ, словно застилал небеса и Фанчжэн сейчас почувствовал себя так, как если бы у него появилось абсолютно новое понимание, его собственного тела. Это всё ощущалось так, как если бы каждая клеточка в его организме, была сейчас под его непосредственным контролем. Ну и в то же время, Фанчжэн каким-то странным образом, обнаружил, что он мог почувствовать тело Одинокого Волка, которое было практически подле него. У него сейчас сложилось такое странное ощущение, что если бы он, того, пожелал, то с помощью усиления его ручной печати и печати сердца, вместе с песнопевческим зачитыванием заклинания, он сможет контролировать тело Одинокого Волка. Это ощущение было таким заумным и малопонятным...
Но по сравнению с контролированием тела Одинокого Волка, Фанчжэн предпочитал ощущения от того, что он мог полностью контролировать своё собственное тело.
Ну и когда Фанчжэн упивался своей новообретённой радостью, он увидел, как Обезьяна зашла в его покои, с угрюмым выражением на морде.
Фанчжэн приподнял одну бровь: “Обезьяна, да что с тобой?”
“Аббат, у меня есть один вопрос, который не даёт мне покоя. Я просто не могу его понять.” — Сказал Обезьяна-самец, когда он почесал затылок.
Фанчжэн улыбнулся: “Ну и что это за вопрос то такой?”
“В день нашего путешествия в другой монастырь на тарахтящем монстре, произошло одно событие. Женщина спрыгнула в реку, чтобы совершить самоубийство и в итоге, ты её спас. Но если эта женщина, в очередной раз, отправится куда-нибудь, чтобы попытаться совершить самоубийство, что ты будешь делать? Аббат, ты всё ещё попытаешься её спасти?”
Фанчжэн похлопал Обезьяну-самца по голове: “Этому Нищему Монаху отрадно от того, что ты начал задумываться насчёт подобных вопросов. Иными словами, ты уже взял на себя инициативу, чтобы обрести первичное просветление. С точки зрения этого Нищего Монаха: человеческая жизнь не принадлежит лишь человеку. Его тело из плоти, крови и костей, было рождено в результате объединённого союза его родителей. Кроме этого, данный человек получал общественное воспитание различными способами и в различных формах его проявления. Ну а полноценность этого человека как личности, была достигнута через усилия всех людей, что участвовали в его воспитании и собственно, она произошла из-за всех людей в обществе. Так что, любой взрослый человек, должен отплатить за это обществу. Ну и поэтому, каждый человек в нашем мире, обязан жить счастливо и со смыслом. У них нет никаких прав, которые бы им позволяли уничтожать любую разумную жизнь. Ну и самое главное, они были должны, жить в радости и надежде. Ну и конкретно, они должны были это делать, чтобы прожить свою жизнь, заполнив мир в их сердцах, кармой, благоразумностью и жизненным опытом. Вот это и было правильным взглядом на жизнь.
Ну а что до совершения самоубийства, то это такое действие, которое многие люди считают, окончанием всей кармы. Они верят в то, что это будет их избавлением и концом. Но по факту, это лишь неправильный образ мышления. Карма не заканчивается с вашей смертью. Напротив, ваше существование в стане живых, позволяет вам получить шанс, на обрубание всей смертной кармы. Ведь, как только вы умираете, вы лишаетесь фактического существования. Так каким образом, вы сможете довести всю свою карму, до конца?
Силы, которые будут порождены вашей кармой, будут следовать за вашим духом по пятам, и они будут постоянно высовывать голову наружу (проявляться), чтобы навечно погрузить вас в страдания. К тому же, совершение самоубийства является тяжким грехом, который пошлёт вас прямиком в ад. Более того, у вас впоследствии будет очень и очень крошечный шанс того, что вы вновь реинкарнируете в человеческое существо.
Ну и поэтому, совершение самоубийства является грехом.
В изменении чьей-либо кармы или грехов, может поучаствовать этот Нищий Монах или же, вы сами. Как говориться: мы можем спасти человека в определённый момент, но мы не можем спасать его, в течение всей его жизни. Если человек, который смог из-за чьей-то помощи избежать смерть, всё еще не может понять, как дальше жить на этой земле, то он заслуживает смерти. Она прыгнула в реку и тем самым, испытала смерть. Этот Нищий Монах, её спас, заставив её, тем самым, испытать воскрешение и надежду на новую жизнь. И если, даже после этого, она не сможет свернуть с кривой дорожки, то этот Нищий Монах, не будет помогать ей вновь.”
Ну и когда Обезьяна-самец это и услышал, он кивнул, находясь в глубокой задумчивости: “Я вроде как понял. Если говорить вкратце, то вы должны спасать и помогать, когда у вас есть такая возможность. И если вы сделали всё что было в ваших силах, но она всё равно, втайне, предпочла смерть, то тогда, мы больше не будем спасать её вновь. Это так?”
Фанчжэн в удовлетворении кивнул: “Да, именно так, оно и есть.”
Было просто невозможно не протянуть руку помощи и действительно нуждающемуся, но если худший результат из возможных, будет всё продолжаться и продолжаться, несмотря на то что человек который и протягивал руку помощи, старался изо всех сил, то в таком случае, они, больше, ничего не могли сделать.
Обезьяна продолжила подметать во дворе, когда она размышляла над этим вопросом.
Фанчжэн, в свою очередь, сидел в своей комнате для медитаций и изучал Символы, а также и Печать Внутреннего Льва.
Ну и в то время, когда Фанчжэн становился всё более и более знаменитым и когда погода в северной части Китая, так же становилась всё более и более хорошей, Фанчжэн понял, что его Монастырь Одного Пальца начал принимать у себя, всё больше и больше посетителей, день ото дня. В самом начале своего аббатского пути, он не видел в храме Одного Пальца, на протяжении месяцев, ни души, ну а теперь, он принимал у себя в монастыре, практически по пять посетителей в день. Ну и в эти, уже последующие, тёплые дни, у него в день, было от десяти до двадцати посетителей. Ну и более того, большинство из них приходило сюда из уездного города Суну, чтобы преподнести тут палочку с благовониями, или же чтобы помолиться тут Будде.
Фанчжэн, естественно, был вне себя радости, когда он увидел то количество денег за подношения, которое он и получал, за день. Ну и единственная штука, которая его сейчас расстраивала, была такой: люди, которые приходили в его монастырь, в последние дни, были немного странные...
“Мастер, можем ли мы, сделать с вами совместное фото?” — Две девочки подбежали к Фанчжэну и спросили его об этом, в смущении.
