Глава 15 — Hecение всякой чепуxи, со всей сеpьёзностью.
“Фанчжэн, даже не пытайся заговорить нам зубы, своей Буддийской болтовней. Скажи мне, со всей своей честностью: каким образом, данный храм был полностью отремонтирован? Где ты вообще смог взять деньги, на его реновацию?” — Ян Пин был хорошо обученным счетоводом, поэтому он, естественно, знал, насколько бедным был этот храм Одного Пальца. Ну и так же, он знал и о том: что реновация подобного храма, стоила просто огромных денег. K тому же, он знал и о том: что Фанчжэн был очень бедным школьником. Поэтому, у него просто не могло быть никаких скопленных денег, на подобную реновацию. Ну а что до бывшего хозяина данного храма, коим являлся Буддийский монах по имени Один Палец, так он был еще более беден, чем этот бывший школьник, ведь ему нужно было содержать Фанчжэна, во время всего его обучения в школах. Ян Пин знал, что во всем этом происшествии, что-то явно было не так, ведь данный храм, уже был полностью отремонтирован и это случилось настолько быстро и настолько внезапно.
Ван Югуй так же добавил: “Фанчжэн, ты должен объяснить нам всё это происшествие, со всеми подробностями. Ну и не то, чтобы мы жаждали твоего внезапного богатства или что-то навроде того — вовсе нет. Mы просто находим всё это происшествие очень и очень подозрительным. Я боюсь, что кто-то воспользовался твоей наивностью и повесил на тебя просто неподъёмные кредиты, ради подобного, просто немыслимого ремонта.”
Тань Цзюйго не стал говорить слишком многого, но беспокойства в его глазах было более чем достаточно, чтобы понять все его опасения.
Фанчжэн, в свою очередь, лишь улыбнулся и ответил: “Казначей Ян, Дядя Ван, Дедушка Тань: бросьте подобные мысли. Вы надумываете себе слишком много лишнего. Ну и на самом деле, мне и действительно нужно поблагодарить вас всех, за всё это.”
“Поблагодарить нас?” — Данное трио, было просто поставлено в тупик, подобным заявлением.
Фанчжэн посмотрел на Ян Пина и произнёс: “Пару дней назад, Брат Ян передал мне официальный государственный документ. С ним, я смог официально стать аббатом храма Одного Пальца, а той же ночью, ко мне в комнату снизошел сам Будда и он сказал, что я был хорошим человеком на протяжении десяти моих прошлых жизней. Ну и как результат моих деяний, в этой жизни, он может удовлетворить одно из моих благоразумных желаний.”
“На что я ему и сказал: я желаю воскресить моего старика, монаха Одного Пальца. Будда же, мне отказал, заявив о том: что старик уже отправился в Западный Pай, как Будда и что теперь, он больше не принадлежит нашему миру смертных.
Ну и после того, как я услышал, что мой родной Дедуля, стал настоящим Буддой, я естественно не захотел его затаскивать назад, в наш обычный и такой вот бренный мир, чтобы он, тем самым, лишь ещё раз страдал от разных бедствий и несчастий. И поэтому, я изменил мою просьбу на ту, в которой Будда полностью обновит весь храм Одного Пальца. Затем будда мне сказал: Фанчжэн очисти весь этот храм, взамен на полную реновацию. И уже на следующий день, я со всем моим возможным усердием очищал данный храм, до того момента, пока он не стал просто блистать от вновь обретенной, практически кристальной чистоты. Ну и я никогда не ожидал такого, что Будда и вправду покажет в этом храме, всю свою мощь. После этого, в моём храме можно было услышать всевозможные звуки от разнообразного строительства, а сам храм практически моментально превратился в то, чем он, собственно, сейчас и является.”
Фанчжэн рассказал им такую историю, которая была лишь наполовину правдой. Он изменил в своём рассказе, Систему на Будду, и он скрыл от них несколько очень важных деталей. Но всё же, это ведь нельзя уже было рассматривать как полнеющую ложь, не так ли...?
Ну, по крайней мере, Система не вела себя так, как будто она собиралась его наказать за подобную ложь, так что, он сразу же почувствовал облегчение.
После того, как они выслушали объяснение Фанчжэна, Ван Югуй, Ян Пин и Тань Цзюйго, быстро переглянулись. Для того чтобы поверить в подобную чушь, нужно было быть, совсем уж отбитым наголову, так что, если говорить об этом так, что они ему сейчас и вправду поверили, то это было бы слишком большим преувеличением. С того самого момента, когда данная страна и была полностью реформирована, всякие религиозные предрассудки перестали быть такими темами для обсуждения, в которые всё еще всецело верило население. Однако же, если они просто откажутся верить в рассказанную Фанчжэном историю, то у них, всё еще не будет никакого логического обоснования того, почему данный храм, так внезапно и полностью преобразился. Естественно, ни один обычный человек, не был способен: провернуть подобное, просто божественное деяние!
В конце концов, данное трио, молча и на веру, приняло объяснение Фанчжэна, как правду.
Тань Цзюйго произнес: “Фанчжэн, держи всю эту информацию при себе и не позволяй никому, даже и услышать об этом. Если кто-то будет об этом спрашивать. Говори, что именно деревня выделила деньги на полную реновацию храма. Оставь все остальные объяснения, именно нам — трём старикам.”
Ян Пин немного подумал и произнес: “Секретарь Тань, в какой эре, мы сейчас и живем? В Демонов и Призраков теперь верить нельзя, но вот в Будду, а именно в это эфемерное существо, по какой-то причине можно? Xотя я и верю лишь в диалектический материализм [1], всё же, я не возражаю против веры остальных людей, во всякую мистическую хрень. Пусть они верят, хоть в неживые объекты.”
“Что за чушь!” — Ван Югуй уставился на Ян Пина, перед тем, как перевести данный разговор, на абсолютно иную тему: “Фанчжэн, а что за восхитительный деликатес, ты сейчас готовишь, у себя на кухне? Почему он пахнет настолько божественно?”
Фанчжэн ответил ему с улыбкой на лице: “Я...” — Ну и после того, как он произнёс это слово, Фанчжэн начал слегка колебаться, и он понял, что он больше не может произнести и слова, после слова “Я”. Поэтому, он быстро изменил состав его фразы: “Это Рис-сырец, который данный Нищий Монах, лично вырастил.”
“Хе-хе, хе-хе, хе... Aх, ты маленькая задница. Ты даже говорить теперь начал, прямо как монах. Да, да, конечно же, ты ведь у нас теперь аббат, так что это было вполне логично. Ну, а насчет этого риса, то насыпь мне его чашу. Я хочу его попробовать.” — Ван Югуй, на шутливый манер его упрекнул.
Ну и после того, как он произнёс эту фразу, Ван Югуй, сразу же, морально и ментально, подготовил себя к вкушению этой божественной пищи.
Ян Пин поспешил проговорить: “И мне! И мне то же! Я так же хочу его попробовать! Ох точно, насыпь так же чашу риса и для дяди Таня.”
Данное трио сосредоточенно уставилось на Фанчжэна. Ну и от этого взгляда, было просто никуда не деться. Ведь аромат от данного риса, был слишком привлекательный, ну и к тому же, он был слишком божественный. Он спровоцировал их аппетит, и он заставил их желудки, просто орать от непрекращающегося желания: сожрать весь этот запах. Ну и, если они не вкусят наконец-то этого ароматного риса, то их желудки так никогда и не успокоятся.
Однако же, несмотря на все их трудности, Фанчжэн лишь помахал головой и произнёс: “Нет, я не могу.”
“Что?” — Ван Югуй встревоженно воскликнул: “Фанчжэн, вспомни, кем мы являемся друг другу? В те времена, когда ты всё ещё ходил в школу, ты ведь жил именно в моём доме. Да и к тому же, твой растущий организм, в те времена, поглощал в себя огромное количество пищи! Ты ведь уже съел так много полных чаш, моего риса и всё же, именно сейчас, когда ты всё это, уже сделал, ты просто отказываешься выдать мне одну-единственную, крохотную чашу, с выращенным тобой рисом?”
Ян Пин так же был недоволен Фанчжэном, и он начал негодующе ворчать в поддержку своего обделённого товарища: “Это будет нормально, если лично я, не получу даже и капельку данного риса, но ведь Дядя Тань так сильно помогал тебе в прошлом и всё же, несмотря на всю эту его бескорыстную помощь, он не может получить о тебя, даже самую крохотную мисочку с рисом?”
Ну и после того, как Фанчжэн на некоторое время задумался, он указал пальцем на храм и произнёс: “Достопочтимые старейшины, не волнуйтесь вы так сильно, без резонного повода. Просто посмотрите на мой храм. Разве в нём нет отличительных черт, которые были в средних и в больших монастырях нашего мира?”
Ян Пин хорошенько осмотрел весь его храм, но он так и не смог понять, на какое такое отличие, сейчас и ссылался Фанчжэн, в своём обращении. Затем он просто покачал головой и произнёс: “Я не вижу тут никаких отличий от других храмов и монастырей. Разве монастыри и храмы, не были лишь такими местами, где можно было поклониться Бодхисаттвам?”
Тань Цзюйго, в свою очередь, внезапно произнёс: “Парень, я думал, что походы в школу сделают тебя намного более уступчивым. Кто ж знал, что ты будешь таким же твердолобым, как и этот старый почивший монах — Один Палец? Ну серьёзно же, почему ты не научился таким вещам, как социальное равенство и взаимопомощь, вместо этого...” — И несмотря на то, что Тань Цзюйго, сейчас его упрекал, это было не важно, ведь тон его упрёков, был явно каким-то весёлым. Всем было ясно, что он не был сейчас зол.
“Дядя Тань, о чем ты сейчас вообще, говоришь то таком? Я не могу этого понять.” — Спросил Ян Пин.
На что Тань Цзюйго и ответил: “Этот храм, является лишь маленьким храмом нашего мира. Поэтому, статуя Сканды на входе, держит свою демонически застроённую ваджру, именно острием вниз. Она поведывает прихожанам о том, что данный храм слишком мал, чтобы предоставить им хоть какой-нибудь еды или же, хоть какого-нибудь ночлега. Это было такое правило, которое Фанчжэн, как монах, просто ну никак не мог нарушить. В былые времена, Один Палец отверг слишком много просьб на ночлег в его храме и в результате чего, он оскорбил своими действиями немало хороших и не очень людей.”
Ну и когда, Ван Югуй, услышал об этом, он начал говорить со всей своей серьёзностью, но и в то же время, он произносил свои фразы, крайне тяжёлым тоном: “Фанчжэн и хотя, безотлагательно придерживаться всех своих принципов, для человека, было очень важным достоинством, всё же, для него, так же нужно было быть и уступчивым. Если ты хочешь, чтобы твой храм наконец-то начал развиваться, и чтобы он наконец-то перестал быть лишь крошечной точкой, на карте нашего мира, о которой никто кроме нашей деревни и не знает, то тебе просто нельзя быть настолько неуступчивым, в нашем, настолько современном обществе.”
Фанчжэн сложил ладони вместе, поднеся их в таком виде, к своей груди и затем, он, произнеся поклонился: “Амитабха, спасибо вам, Дядя Ван за ваши наставления. Однако же, теперь этот Нищий Монах следует лишь Буддийскому образу жизни, поэтому все Буддийские заповеди, обеты и каноны, должны им беспрекословно соблюдаться. Поэтому, как этот Нищий Монах может настолько бесцеремонно их взять и нарушить?”
Ян Пин, теперь с явно отсутствующим у него терпением, произнёс: “Так значит, после того, что было сказано, ты всё равно не выдашь нам, даже и грамма риса? Если ты отказываешься выдавать мне, хоть чего-нибудь поесть, то тогда я, просто отказываюсь отсюда уходить!” — Ян Пин и на самом деле, был очень и очень голоден. Он пропустил свой обыденный утренний завтрак, чтобы вместо него, подняться этим утром на данную гору и теперь, когда он уже прочувствовал всем своим носом такой великолепно-благоухающий аромат, он почувствовал, как его желудок вот-вот пойдет в атаку, на все его внутренние органы, в своей решительной революции против своего нерадивого хозяина! Он сейчас использовал практически всё своё самообладание, чтобы просто — хотя бы отчасти подавить эти его вырывающиеся из-под его контроля, внутренние позывы.
Ван Югуй же, лишь в некой беспомощности посмотрел на Фанчжэна, а Тань Цзюйго, в свою очередь, не проронил ни слова, но всё же, всё его тело, сейчас ясно показывало всем, его неприкрытые намеренья. Он так же, очень сильно хотел есть!
Фанчжэн постыдно улыбнулся и безмолвно спросил у Системы: «Могут ли долги благодарности из прошлого, быть возвращены, каком-то образом, сегодня?»
“Причины всегда только в прошлом, а следствия, всегда в настоящем. Неблагодарность ведёт к карме, а благодарность обрубает данную карму.”
Фанчжэн понял, что имела ввиду Система и он обратился к этим трём старейшинам, с небольшой улыбкой на лице: “В таком случае, давайте всё проясним, раз и навсегда. Сегодняшняя трапеза, будет моей оплатой вам, за проявленную ко мне, в прошлом, милость. Вы сможете сегодня покушать, но при этом, вы не будете иметь права и впоследствии искать у меня, ещё больше подобной еды, иначе, я и вправду этим поступком, буду нарушать незыблемые Буддийские правила. Естественно, если этот храм, впоследствии разрастется до такого размера и до такого влияния, которые смогут мне позволить принимать в нём людей на ночлег и на трапезы, то тогда, этот Нищий Монах, обязательно встретит вас с распростертыми объятиями, если же вы сами, конечно же, пожелаете ко мне сюда прийти.”
“Вот, это уже по-нашему. Заканчивай молоть эту напыщенную Буддийскую чепуху и быстрее накладывай нам рис по чашам!” — Ван Югуй, сейчас был этим событием, настолько обрадован, что он практически светился от счастья.
Фанчжэн вернулся назад, на кухню, именно в тот момент, когда рис наконец-то дошёл до кондиции и был приготовлен.
Он снял крышку с котелка и белый пар, вихревым потоком, сразу же поднялся к небесам. Аромат что источал данный рис и аромат от этой простецкой похлебки, стразу же стал в округе, намного ярче и богаче. Казалось, что сейчас в воздухе, был не аромат от какого-то там риса, а аромат от настоящих сладостей и поэтому, каждый вдох, что делали пришедшие сюда люди, был для них на вкус, сладок, прямо как мёд!
Все люди, что находились сейчас в храме, бессознательно сглотнули полный рот слюней, когда они сами, в свою очередь, тянули свои шеи всё ближе и ближе к котелку. Как говориться: они просто не могли уже ждать.
Ну и в этот самый момент, Фанчжэн с грустью обнаружил, что он приготовил риса, всего лишь на одну-единственную порцию! И он подумал: «Так каким образом, мне всё это, теперь и делить?»
Ван Югуй заметил, что Фанчжэн сейчас был в нерешительном оцепенении и он решил на него надавить: “Фанчжэн, что ты там вообще делаешь то такое? Поспеши! Я уже практически умер, из-за всех этих бесконечных мыслей о еде!”
[1] Диалектический материализм (диамат) — философское учение, утверждающее (гносеологическую) первичность материи и постулирующее три основных закона её движения и развития:
Закон единства и борьбы противоположностей
Закон перехода количественных изменений в качественные
Закон отрицания — отрицания.
