Глaва 111 — Беcсмеpтнoе Смертное Сердце.
Hу и то, что и действительно обрадовало Фанчжэна, было такой вот ситуацией: что разумы этих деревенских и городских жителей, чудесным образом, преобразились разными изменениями в их личностях, ну и это произошло, после омовении ими статуи Будды. Ну и когда, они, затем, входили в его храм, они заходили в него, со страстным и с боязливым, почтением. Ну и поэтому, никто из них, так и не намусорил в его храме и таким образом, его храм, смог сохранить свою полную и нетронутую чистоту.
После того, как он закончил со своей рутинной очисткой храма и окрестностей, Фанчжэн натаскал воды, чтобы наполнить ею Буддийский чан, до краев. Ну и после того, как он закончил с подобными рутинными задачами, день уже начал подходить к концу. В общем: после того, как он посмотрел за заходом солнца и после того, как он выпил последнюю каплю Oтвара Лабы, он наконец-то вздохнул от облегчения и сделал он это, полной грудью.
Фанчжэн в удовлетворении своими деяниями, зашёл в алтарный зал и затем, он тихонечко высказался: “Система, я хочу принять Kоробку для Пожертвований!”
— Венг! —
Вспыхнул жёлтый луч света и красная Коробка для Пожертвований, внезапно появилась напротив коврика для медитаций, прямо внутри алтарного зала. На нём было написано одно-единственное слово: «Пунья [1]» (Заслуга)
Ящик для пожертвований выглядел так, как если бы он был сделан именно из дерева, но, когда Фанчжэн потрогал его ладонью, он почувствовал себя так, как если бы он трогал сейчас лёд. Однако же, поверхность ящика не была холодной, и данный ящик был довольно-таки приятным на ощупь, и он имел довольно-таки приятную фактуру. Ну и сверху, у него была маленькая дырочка, которая позволяла людям скидывать туда, сверху вниз, их пожертвования, за подношения Будде.
“У меня наконец-то появилась Коробка для Пожертвований. Теперь, для меня не будет никакой нужды, чтобы рыскать по всему этому месту, ради нахождения тут — возможно оставленных денег. Ох, я же практически об этом позабыл! У меня же тут, из-за сегодняшнего празднества, должно было быть, много оставленных денег, за подношения Будде!” — Фанчжэн быстро обыскал данное храмовое помещение, ну и вправду, тут была пачка денег, расположенная на столе для подношений. Причём эти пожертвованные храму день, довольно-таки сильно отличались друг от друга. Тут был юань, пять дзяо, десять юаней, 20 юаней и даже несколько стоюаневых купюр! Однако же, наиболее выделяющейся из всех, тут была пачка денег!
Фанчжэн взял её в руки и начал пересчитывать. Там было в общем, две тысячи баксов! Причём там, в этой пачке долларов, даже были и маленькие купюры. Судя по всему, этот очень щедрый меценат, должно быть вынул все свои деньги, из своего кошелька.
Фанчжэн потёр нос и предположил лишь одного человека, который мог бы совершить подобный поступок, ну и естественно, он подумал о Тань Мине.
“И вправду, и вправду, хорошие люди заслуживают вселенской доброты. Верно, этот Нищий Монах всё ещё считался людьми, очень хорошим человеком. Амитабха.” — После прокламирования Буддийской прокламации, Фанчжэн вышел из алтарного зала, наружу. Ну и помахав рукой, он подозвал к себе Одинокого Волка и Белку: “Пойдёмте! Пришло время повеселиться!”
Ну и в это же время, позади Деревни Xунянь, которая была не очень-то и далеко от Деревни Одного Пальца, находилась маленькая гора. Это гора не была очень высокой, но она располагалась рядом с рекой и она имела поистине величественные и великолепные виды. Там была покрытая битумом дорога, на импровизированной улице, которая вела вверх, вокруг горы, до самой её вершины. Ну и на самой вершине горы, находился крошечный монастырь, который назывался — Монастырь Хунянь.
“Как такое возможно? Как такое вообще было возможно? Прихожане моего Монастыря Хунянь, были сворованы и уведены к себе, каким-то крохотным храмом? Чэнь Цзин, я же тебя предупреждал. То, смогу ли я стать, следующим аббатом данного монастыря или же нет, зависело именно от этого Празднества Лабы! Ты подвёл меня, в этом очень важном и в очень ответственном деле! Ах, забудь об этом, тут даже не о чем больше и разговаривать. Наша дружба, заканчивается здесь и сейчас, и ты, мне, больше не друг!” — Лысый монах прокричал эти слова, перед тем как повесить трубку.
Ну и в этот момент, к данному лысому монаху, откуда-то издалека, подошёл монах среднего возраста: “Амитабха. Младший брат Ву Мин, Аббат попросил всех учеников-собратьев собраться вместе на площади.”
“Хорошо, Старший Брат. Этот Нищий Монах, сейчас же туда отправится.” — Недовольный взгляд на лице Ву Мина, моментально испарился, когда он и ответил пришедшему монаху, с доброжелательностью на лице.
“Старший Брат, а ты вообще знаешь, почему аббат, решил нас сегодня, всех собрать на площади?” — По пути к площади, задал вопрос Ву Мин.
Ву Синь вздохнул и начал ему отвечать: “Нашу Дхарма-ассамблею для Омовении Будды, в последние пару лет, возможно и нельзя было сравнить в теми Дхарма-ассамблеями, что проводились в больших монастырях, но, по крайней мере, в эти года, к нам приходило более тысячи мирян на празднество Лабы. Ну и в текущий год, так как ничего и не изменилось, к нам так же должно было прийти более тысячи мирян на празднество. Однако же, на празднестве этого года, произошло внезапное и разительное уменьшение, приходящих к нам мирян. Ну и пожертвования, что мы получили на празднестве Лабы, в этом году, за подношения Будде и Храму, так же были, уже несравнимы с прошлым. Аббат, скорее всего, хотел спросить нас, насчёт этого вопроса, с уменьшением количества подношений.”
Ну и когда, Ву Мин, это и услышал, его настроение тут же ухудшилось. Он ведь добровольно вызвался на то, чтобы проследить за Дхарма-ассамблеей для Омовении Будды, и чтобы ею управлять, но теперь, когда данное событие, пошло таким вот нелицеприятным путём, он почувствовал, что его сердце, внезапно пропустило удар! В дальнейшем, его, вероятнее всего, будут ждать лишь неприятности.
Ну и после того, как они прошли через залы и комнаты, они вышли на пустое пространство, которое являлось главной площадью монастыря. К этому времени, там уже находилось примерно два десятка или около того, монахов, которые сидели сейчас на земле в позе лотоса. Старый монах одетый в красную Кашаю, сидел прямо перед ними. В своих руках он держал молитвенные чётки, и он сейчас выглядел так, как если бы он находился в глубокой медитации.
Ну и после того, как Ву Мин и Ву Синь, уселись на землю, старый монах через какой-то короткий момент, наконец-то открыл глаза.
Ну и в этот момент, один из монахов на площади, встал и сказал: “Аббат, количество участников-мирян Дхарма-ассамблеи для Омовении Будды, в этом году, было сильно меньше, по сравнению с прошлым годом. Количество подаяний, в виде подношений храму и Будде, так же было несравнимо меньше, по сравнению с подаяниями прошлых лет. Причина, почему это всё и произошло, нам всё ещё неизвестна.”
“Подобным делом, с Дхарма-ассамблеей для Омовения Будды, в прошлом, всегда занимался Старший Брат Ву Синь. В этом же году, Ву Мин решил продемонстрировать нам всем свои способности, и он настоял на том, чтобы он лично организовывал этот праздник для омовения Будды. Теперь же, всё закончилось вот таким вот образом.” — Другой монах, произнёс подобные слова, с ехидной и язвительной ухмылкой на лице.
Настроение Ву Мина теперь уже опустилось ниже плинтуса, а его лицо, теперь было очень угрюмым.
Однако же, горделивый Ву Мин, просто не мог принимать подобные нападки “правдой”, оставаясь лишь в пассивном состоянии. Поэтому он встал и сказал: “Аббат, это происшествие является виной данного Нищего Монаха. Тем не менее, оно являлось виной этого Нищего Монаха, лишь неполностью. В этом году, Храм Одного Пальца, который уже должен был быть ликвидирован, внезапно и по какой-то неизвестной мне причине, восстал из мёртвых. Молодой монах, унаследовал мантию Аббата — Мастера Дзэна Одного Пальца, и он начал управлять храмом Одного Пальца. Этот молодой монах был родом из Деревни Одного Пальца, ну и таким образом, он рос там с самого раннего детства. В этом году, он организовал Дхарма-ассамблею для Омовении Будды и поскольку деревенские жители, деревни Одного Пальца, являлись ему старшими наставниками, а также, они были ему и родными людьми, они естественно отправились к нему в храм, чтобы его поддержать. Ну и более того, само это событие, было организованно силами этой деревни.
Миряне нашего Монастыря Хунянь, в основном состояли из людей, которые проживали в деревне Хунянь, в деревне Одного Пальца и в деревне Хунинь. Ну и без мирян, любой из этих деревень, мы, естественно, получили на праздник Лабы, намного меньше пришедших к нам мирян, чем обычно.”
“Это всё, не является первопричиной произошедшего. Мы все знаем в какой ситуации находился храм Одного Пальца. В те времена, когда Мастер Дзэна Один Палец, всё ещё был жив, его храм, можно было рассматривать как настоящий Буддийский храм, но уже тогда, он был довольно-таки пошарпанный и вполне заброшенный. Как подобный, полуразрушенный храм, на почти отсутствующих пожертвованиях, мог позволить одному-единственному монаху, провести в нём Дхарма-ассамблею для Омовении Будды? Даже самый элементарный Отвар Лабы, не был таким яством, которое данный храм, мог себе позволить, раздать всем приходящим туда мирянам, разве я не прав?” — Высказался какой-то монах из двадцатки.
Ву Мин из-за этого высказывания, так же был ошеломлён. Как настолько бедный храм, мог позволить себе организовать Дхарма-ассамблею? Вспоминая те времена, когда он, собственно, и управлял подготовкой к празднеству Лабы: он вспоминал о храме Одного Пальца, но он, о нём, вообще и не парился. Ну и это, было, только из-за того, что это был, лишь крохотный и всеми заброшенный храм. Этот храм, был чрезвычайно беден, так что, он, скорее предпочтёт смерть, чем поверит в то, что храм Одного Пальца и действительно причинит ему, такие вот, большие неприятности. И всё же, в конце концов, его проблемы и вправду возникли, именно из-за этого маленького и нищего храма. Он сейчас был просто переполнен сожалением!
“Амитабха.” — Ну и в этот самый момент, старый монах, внезапно выдал всем собравшимся, Буддийскую прокламацию. Все монахи в округе, после этого, тут же заткнулись.
Мастер Дзэна Хунянь посмотрел на Ву Мина и сказал: “Храм Одного Пальца теперь имеет достойного наследника?”
Ву Мин не понимал, что именно Мастер Дзэна Хунянь и имел в виду под этими словами. Однако же, он кивнул и сказал: “Да, там теперь всем управляет молодой монах, с Буддийским монашеским именем — Фанчжэн.”
“Амитабха, тогда, это должны быть и действительно правдой. Дхарма (учение) Мастера Дзэна Одного Пальца и вправду было очень глубокомысленно. Он тренировал свой разум, а не своё тело. Теперь, когда у него появился достойный наследник, это должно быть, было и вправду, радостное событие. Так почему, вам всем, нужно было, из-за этого, выглядеть настолько печальными и горестными? Фанчжэн... Много лет тому назад, этот маленький парнишка приходил в Монастырь Хунянь. Этот Нищий Монах, тогда, так же смог его увидеть. Он был довольно-таки умным парнишкой.”
Монахи ожидали того, что Мастер Дзэна Хунянь будет просто взбешён подобным развитием событий, и они, все, были удивлены, когда вместо этого, он просто взял и рассмеялся. Они посмотрели друг на друга, и они начали задаваться вопросом, как уменьшение количества денег в виде пожертвований, за подношения храму и Будде, может вообще рассматриваться хоть кем-нибудь, как хорошее и как радостное событие.
Ну и в этот момент, Ву Синь начал говорить: “Похоже, что у нашего Аббата была возможность, однажды повстречаться с Фанчжэном. Тогда, это событие, можно было рассматривать, как происки судьбы.”
Мастер Дзэна Хунянь кивнул и сказал, всё еще смеясь: “Много лет тому назад, Этот Нищий Монах осмотрел Фанчжэна с головы до пят, и он проследил за его действиями в этом храме. Глаза этого ребенка, имели в себе, непокорный взгляд, прямо как у игривой маленькой обезьянки и этот Нищий Монах, указал Мастеру Цзэну Одному Пальцу на выводы этого Нищего Монаха: «Фанчжэн не подходит для того, чтобы быть монахом. У него нет никакой судьбы с Дхармой.» — Однако же, Мастер Цзэна Один палец не согласился с этим Нищим Монахом. Ну и затем, он сказал, что Фанчжэну, самой судьбой было предначертано, стать связанным с Дхармой. Теперь же, похоже, что этот Нищий Монах и вправду сделал тогда, лишь неправильный вывод. Этот молодой парень и вправду поднял Храм Одного Пальца из полной разрухи. Это было и вправду, похвальное дело.”
“Аббат, он же украл наших мирян и увёл у нас, наши пожертвования, за подношения.” — Злобно высказался Ву Мин.
Мастер Дзэна Хунянь покачал головой и сказал: “Пожертвования, оставленные за подношения в храме, были предназначены Будде. Pазве в других местах поклонения Будде, не так же? Дхарма-ассамблея для Омовении Будды, предназначена для очищения сердца и души омывающего. Она не предназначена для того, чтобы кто-то, по причине празднества, должен был выглядеть лучше других, или же, чтобы получать из-за этого, большее количество внимания, или же пожертвований. Какая вообще разница, пойдут ли жители Деревни Одного Пальца к храму Одного Пальца или же, они придут к нашему Монастырю Хунянь, чтобы омыть тут Будду? Ву Мин твоё желание превзойти всех остальных людей, слишком сильно уводит тебя с истинного Буддийского пути. В будущем: помни, что не нужно думать о таких, неподходящих для монаха вещах.”
Ну и высказав это, Мастер Дзэна Хунянь встал и сказал: “Тогда, данное дело, с этого момента, считается полностью урегулированным. Сегодня, я собрал вас всех, в этом месте, чтобы обсудить со всеми вами фестиваль, который будет проходить уже после нового года...”
Ву Мин больше не мог выслушивать хоть что-либо еще, что хотел сказать им Мастер Дзэна Хунянь. Ну и так же, он не хотел слушать то, что ему осталось им, собственно, и сказать. Он почувствовал, что всё его лицо, горело полыхающим пламенем. Он чувствовал дикое смущение и так же, он был сейчас реально взбешён!!! Он был самым младшим учеником, поколения монах, с Буддийским монашеским именем «Ву», которые, собственно, и присоединились к этому Монастырю. Eсли бы он, хорошо бы справился, со своей этой задачей, то вероятнее всего, он бы смог получить в своё управление, ведь Монастырь Хунянь. Ну и это случилось бы, после того, как Мастер Дзэна Хунянь, отошёл бы от дел! Чем вообще был Монастырь Хунянь? Это был огромный рисовый пирог! Несмотря на то, что это был крошечный монастырь, это было неважно, ведь то количество денег, в виде пожертвований, что данный храм и получал, ну и те субсидии, что ему выдавало государство, ну и разнообразные благотворительные пожертвования и.т.д. Они все были тем, что заставляло глаза Ву Мина просто краснеть от бушующего желания, когда он об этом всём, собственно, и думал!
[1] Пу́нья (puṇya IAST «заслуга», «благо», «добро») — понятие в индуизме и буддизме, восходящее к «Ригведе». Благие заслуги, получаемые и накапливаемые через добродетельные действия и переносимые в другие жизни. Пунья способствует духовному развитию человека и помогает ему продвигаться на пути к мокше. Пунью можно получить посредством совершения благих поступков самого разного рода. Пунью можно передавать своим умершим близким (как, например, в практике шитро). Ей также можно делиться с родителями, учителями, богами. Накопление пуньи приносит в следующей жизни хорошее здоровье, богатство, мудрость, славу, склонность к духовным практикам. Объём и продолжительность будущего счастья и наслаждений зависит от количества накопленной пуньи. Противоположностью пуньи являются греховные действия (папа), ухудшающие карму индивида, приводящие к обратным результатам в будущих воплощениях в круговороте сансары.*
