Я неспешно подошел к валявшемуся на полу верховному священнику.
— Фуму.
Несмотря на потрёпанный вид и потерю сознания его руки по-прежнему были сомкнуты.
Былые верховные священники забыли о своих молитвах перед лицом гимна короля демонов.
Я применил на нём <Эй Шеал>. Его раны мгновенно затянулись, и Горулоан распахнул глаза.
— Ты не прекращаешь молиться за свою страну. Похоже, это всё-таки не просто слова.
Горулоан не перестал молиться после танца «Соседей» под <Гард Аск> и магической силой флейты.
Его запросто могло уничтожить вместе с богом, если бы он не защитился обеими руками, но он до последнего момента продолжал молиться, не давая волю личным чувствам.
— Из уважения к твоей вере я не стану будить бога отпечатков против воли.
Горулоан поднялся и вновь принял молитвенную позу.
— Расскажешь где он?
Магический круг подписанной <Зект> засиял.
— Я не могу нарушить клятву на боге. Как ты и говорил, былые верховные священники, похоже, молились, не всецело посвятив себя родине.
Возможно Горулоан этого не замечал как раз потому, поскольку сам только так и жил.
— В двухстах километрах от Зиорхейза. В священном завете говорится, что бог отпечатков дремлет в руинах Ригалондрол, которые находятся глубоко под землёй. Белой ночью, место, где звучит песнь бога-дракона, станет входом в Ригалондрол.
— Как часто бывают белые ночи в подземном мире? — повернулся я к Аркане.
Она ответила:
— Под землёй нет солнца, а значит и дня как на поверхности. Утро зовётся рассветом, день белой ночью, а ночь полярной ночью.
То есть обычное дневное время. Ну вроде с богом отпечатков разобрались.
— Итак, Горулоан, — я взглянул на верховного священника перед собой. — Еще не понял мои намерения?
— … Эта клятвенная жемчужина отбора предоставлена мне богом. Если желаешь забрать её, сначала придётся лишить меня жизни.
— Не нужна она мне.
Верховный священник с подозрением отнёсся к моим словам.
— Чего удивляешься?
— Ты одержал победу в священной битве, разрушил избравшего меня бога, но не доводишь дело до конца.
— Фуму. Что-то не улавливаю сути.
— … Почему не предоставишь бога евангелия в качестве подношения?
Во время отборочного судейства боги отбора могут поглощать других богов.
Аркана поглотила порядок бога отбора святого рыцаря Газэла, и сделала его своим. То есть почему я так не поступлю с богом евангелия?
— Я же говорил, что моя цель состоит в уничтожении отборочного судейства.
— Но в таком случае разве потребность в божественном чуде не еще выше?
— На отборочном судействе бог способен поглотить бога. Есть и другие способы всё уладить, помимо священной битвы, но целью этого ритуала по всей видимости является стравить избранных между собой.
На лице Горулоана отразилось непонимание после моих слов.
— К чему ты клонишь?
— Для победы в отборочном судействе принято поглощать вражеского бога. Иначе говоря, целью привнёсшего это судейство сущности, которая по учениям подземного мира является «Всемогущим сиянием» Экуэс — поглощение богов другими богами.
Но нужна ли подобная система лишь для поддержания порядка?
— Возможно создание могущественного бога с несколькими порядками укрепляет порядок, либо же причина в чем-то еще, но это явно неспроста. Я собираюсь лишь развеять свои сомнения, стоит ли кто-нибудь за этим.
— … Так твоя цель убить меня?
— Не нужна мне твоя жизнь.
— Тогда в чем твоя цель?
— Разумеется, в продолжении того, о чем я говорил.
Смазливое лицо верховного священника нахмурилось.
— Не могу тебя понять. Раз ты победил, то можешь просто убить меня и положить всему конец. В Зиордале никто не станет противиться исходу отборочного судейства.
— Так ведёт дела король демонов Дирухейдо. Это, если ты не деспот и компетентно ведешь правление, конечно же… Ты по крайней мере молишься за Зиордал, и в стране царит мир. С твоей смертью страну ждёт развал. Возможно в неё даже вторгнутся Агаха с Гадишиолом.
— Страну с поверхности это никак не должно касаться.
— Счастье народа, живущего здесь, слишком значимо, чтобы «никак не касаться». Я не потерплю, чтобы столько радостных лиц омрачились печалью.
Мы с учениками академии короля демонов прогулялись по Зиорхейзу, и по-прежнему многого не понимаем, но одно ясно как день: народ подземного мира доволен своей жизнью.
Они радостно пели на фестивале священной песни и искренне молились за благополучие.
— Враждебным намерениям пощады не будет, но если их нет — возьмёмся же за руки.
Горулоан уставился на меня, пытаясь понять, о чем я на самом деле думаю, после чего колко ответил:
— И это говорит тот, кто уничтожил избравшего меня бога?
— Ухаха. Простые разговоры в делах идеалов не помогут. Только когда ты поймешь, что как не старайся, а со мной тебе не сравниться — мои слова достигнут тебя. Только когда до тебя дойдёт, что меня можно остановить лишь словами, а не силой, будет возможен диалог.
— … Твои слова пропитаны высокомерием.
Я ухмыльнулся.
— Видишь, уже начинаешь понимать. Да, я высокомерен. Уничтожение врага не по мне. Я желаю мира. Настоящего мира.
Горулоан замолк. Похоже, не может найти подходящих слов для ответа.
— Прислушайся к себе. Уверен, мои слова должны достичь тебя лучше прежнего.
Верховный священник коротко вздохнул. Возможно это был знак признания.
— Две тысячи лет назад на поверхности бушевала великая война. Подобно тому, как в подземном мире конфликтуют три главные силы — демоны, люди, духи и боги убивали друг друга. Погибло много народу и солдат. В качестве последней надежды я бросил вызов врагам силой и словами, — я продолжил перед внимательно слушавшим верховным священником: — На поверхности настал мир. По крайней мере на две тысячи лет. Однако я до сих пор задаюсь вопросом, если бы я начал диалог раньше, удалось ли бы спасти больше жизней?
В моих словах были заключены неподдельные чувства.
— Я не стану повторять той ошибки. Я продолжу говорить, даже если придётся сражаться. Я буду общаться кулаками, пока вам наконец не надоест, и вы не прислушаетесь.
— … Чего ты от меня хочешь?
— Уступка. Мы будем уважать вашу веру, но если от неё не будет вреда Дирухейдо. Заключим межгосударственное соглашение.
Горулоан отрицательно помотал головой.
— Мы не можем пойти на еще большие уступки чем те, о которых я говорил. Зиордал не может пойти против царства богов и их учений.
— Ну так придумай способ не идти против учений и не наносить вреда Дирухейдо.
На смазливом лице Горулоана отразилось недоумение.
— Не думаю, что это хорошая затея. Как я и говорил, мы, разумеется, не собираемся вредить поверхности, если это не будет согласно учениям Зиордала.
— Даже я не жду всего и сразу. Каждый раз, когда вы будете выкидывать что-нибудь глупое, я буду устраивать диалог и напоминать об этом.
Закрыв глаза и недолго помолившись, Горулоан вновь взглянул на меня.
— Сила бога и его посланников, драконов, необходимы для выживания в суровом подземном мире. Нам не выжить без веры. Нам никогда не понять обитателей поверхности, которые живут сами по себе.
— Опасения относительно друг друга возникают как раз потому, что мы не понимаем другую сторону. Из-за непонимания мы видим друг в друге угрозу, которую нужно уничтожить.
Отсюда начинается накапливаться ненависть, и все погрязают в неконтролируемой войне.
— Не думаешь, что стоит начать с познания друг друга? Если настроиться на то, что нам никогда не понять друг друга, то уже ничего нельзя будет поделать.
— Я не стану молча наблюдать за тем, как ты уничтожаешь отборочное судейство. Народ Зиордала этого тоже не потерпит.
— Если ты до сих пор не осознал мою силу, поступай как знаешь. Я покажу её столько раз, сколько потребуется, пока до тебя не дойдёт, что существует тот, кого бы тебе не хотелось сердить больше чем даже бога. Нравится тебе или нет, вашим учениям придётся измениться.
Не отступая, верховный священник Зиордала ответил:
— Уверен, тебе ни за что не понять, — начал он с таким печальным лицом, которого до этого не показывал. — Руки даны нам для молитв. Мы никогда не сможем браться за руки, как это делают обитатели поверхности.
Верховный священник напомнил:
— Когда ты пришел, я не пожал тебе руку. На этом всё. День, когда мы сможем сосуществовать, не наступит.
— Голодный молится, когда нет еды, но никто не станет молиться, если под рукой будет фруктовое дерево.
Горулоан никак не изменился в лице и молча слушал меня.
— Бывает, когда одними молитвами делу не помочь. Непременно наступит момент, когда тебе нужно будет ухватиться за что-нибудь. Это произошло с былыми верховными священниками, и они поэтому так отреагировали на гимн, — бросил я и развернулся. — Я никуда не тороплюсь, и буду готов дать сдачи, пока у вас не иссякнут всякие идеи.
Мы с Арканой покинули святилище песнопения.
