[Её огрская сторона, однако, заслуживает хотя бы поверхностного изучения. Возможно, я смогу использовать её, чтобы воссоздать способность Варина заражать живых и в кратчайшие сроки производить армию прислужников.]
[Увы, Распространитель Чумы пал несколько лет назад, и возможность узнать его секреты утрачена.]
Для каждого гибрида-Элдрича имелась отдельная книга, за исключением Мастера.
[Он украл себе путь к становлению Элдричем], — каждая строка записей Раума была полна возмущения.
[Его исследования — жалкая имитация моих трудов. Извращённая, отвратительная пародия, которую я вскоре сотру с лица Могара.]
Всего несколькими залами дальше Раум кричал от восторга и боли одновременно. Он не тратил последние два дня впустую и после часов жесточайших экспериментов сумел воспроизвести ещё один мана-орган Ксенагрош.
Золотая сфера медленно впитывалась в грудь Скитальца. Запретная Магия его заклинания расплетала его сущность, освобождая место для неживого силового ядра, а затем вновь переплетала всё воедино.
Как только сфера скрылась под чёрной поверхностью тела Раума, боль прекратилась. Новая энергия наполнила его, и жизненная сила изменилась, приспосабливаясь к присутствию искусственного мана-органа.
— Давненько я не извергал Пламя Происхождения, сестра. Напомни, как мне это сделать?
Ответ Ксенагрош утонул в крови и слюне, заполнивших её рот. Из уст вырвались лишь булькающие хрипы.
— Ах да, — безрадостно рассмеялся Раум. — Я забыл, насколько изнурительны наши сеансы для тебя. Лечись, сестра. Лечись ровно настолько, чтобы ответить на мои вопросы, но не больше. Ты нужна мне живой, а не здоровой.
Щелчок пальцев — и Оди-цепи ослабли ровно настолько, чтобы Теневая Драконица смогла впитать жизненную силу и мировую энергию вокруг себя. Раны затянулись, силы вернулись в её тело, но глаза остались пустыми, а мышцы вялыми.
— Теперь отвечай. Как я…
Крики и тревожные сигналы оборвали его, привлекая внимание к единственному входу в лабораторию.
— Выдыхай, выпуская искру жизненной силы, — безжизненно произнесла Ксенагрош, её разум был сломлен так же, как тело.
Дверь сорвалась с петель и полетела прямо к сердцу Раума с идеальной точностью. Скиталец ударом ладони сбил её на землю, но сила заклинённого металла была такова, что половина двери ушла в каменный пол.
— Мне отвратительно видеть, во что ты превратил это место, Раум-Скиталец, — Легайн вошёл величественно и неожиданно. — Мне стыдно быть твоим отцом и называть тебя сыном.
Одного его присутствия хватило, чтобы расплести энергии, искривлённые Запретной Магией. Его аура успокаивала измученные души заключённых, подвешенных под потолком, возвращая искру жизни в их затуманенные глаза.
— Но прежде чем мы начнём обмен ударами, я должен знать одно. Зачем ты всё это сделал? Ты был хорошим Драконом и любящим отцом, но пока я исследовал это место, я не нашёл ни следа того Азита, которого знал.
— Что стало с маленьким Дракончиком, который взбирался по моим ногам и умолял почитать ему сказку? Что стало с юным Туманным Драконом, который служил учеником у всех Патриархов, чтобы впитать их мудрость?
— Что стало с гордым Патриархом Туманных Драконов, рисковавшим жизнью, лишь бы спасти глупого Дракончика от собственной безрассудности?
Рауму было безразлично, и он активировал защитные меры лаборатории. Точнее, попытался.
Массивы всё ещё отзывались на его прикосновение, но теперь они слушались и воли Легайна.
В тот миг, когда Раум задействовал магическую формацию, Отец всех Драконов тут же её обрушил. Воля Хранителя и Элдрича сражалась несколько секунд, пока Раум не сдался.
Он вытащил из карманного измерения амулет связи и с облегчением убедился, что руны его вернейших прислужников всё ещё горят.
— Код красный! Повторяю, код красный! — закричал Скиталец.
— Кстати об этом… — Легайн щёлкнул пальцами, и серебристая поверхность амулета стала такой же чистой, как в день его создания.
Все, кого Хранитель встретил и заточил в их же тела, умерли одновременно.
