— Если этого недостаточно, чтобы удержать вас от действий, напомню: Валерон-Бахамут — единственный в своём роде и единственный след, оставшийся от крови Изумрудного Дракона.
— От него будут рождаться новые Бахамуты, и, возможно, он породит Изумрудных Драконов так же, как мы порождаем Младших Драконов. Если вы слишком тупы, чтобы связать это воедино, мелкие мыши, я разжую вам. — сказал Куашол.
— Братство официально признаёт Валерона-Бахамута одним из нас. Он не получит нашей защиты, но будет пользоваться Законом Мести, как и вся наша родня. Вы уже знаете, как он работает. Жизнь за жизнь.
— Но Валерон особенный. Убив его, вы обрываете не одну, а сразу две драконьи линии. Если же решите выступить против него, помните это предупреждение. Вы обрываете нашу линию — мы обрываем вашу. Каждый, кто несёт кровь убийцы, будет уничтожен.
— Целые Дома Пробудившихся будут сожжены дотла. Мы не тронем представителей их рас, разумеется. Только тех, кто носит фамилию убийцы или разделяет его магическое наследие. Мы сотрём вас из истории Могара.
Валерон был шипом в гордости Мелна и постоянным напоминанием о прозвище «Обосравшийся Король». Мелн был одним из самых мелочных и высокомерных людей на Могаре, но он не колебался, отказываясь от всех своих грандиозных планов мести.
Нет смысла побеждать, если ты не доживёшь, чтобы насладиться плодами.
Он хотел сделать расу Вурдалаков шестой на Могаре и править своими будущими детьми как их бессмертный король. Пока с ним Ночь, он не умрёт от старости. Она могла победить даже время, но не Братство и детей Тирис.
Остальные Пробудившиеся были менее мелочными и высокомерными, чем Мелн, и пришли к тому же выводу ещё быстрее. У них не было грандиозных планов, но они не могли позволить себе потерять всё из-за безрассудного выскочки.
Они приказали своей молодёжи держаться подальше, а когда молодые Пробудившиеся проявляли нежелание или возмущение, принимались меры. Добрые и понимающие главы Домов убеждали их и прибегали к проверке мысленной связью лишь в крайнем случае.
Другие патриархи просто убивали тех, кого считали угрозой своему выживанию, вне зависимости от их положения в линии наследования, посылая тем самым своё собственное предупреждение остальным ученикам.
――――――――――――――――rаnоbes.сom――――――――――――――――
— Что ж, это должно снять с плеч Лита огромный груз, — сказала Менадион после того, как они вместе с Сильвервинг и Бабой Ягой посмотрели оба сообщения одно за другим.
Три женщины встречались всякий раз, когда Лит находился в особняке, и когда две обладательницы белых ядер не были по уши в исследованиях, что случалось довольно часто.
— А тебе-то какое дело, Рифа? — спросила Сильвервинг. — Насколько я помню, этот щенок тебе никогда особенно не нравился, не больше, чем мне.
— Раньше так было. Но теперь все изменилось. — Менадион покачала головой.
— Всё меняется, Лохра.
Менадион провела более семисот лет, заботясь о дочери как блуждающая душа, и последние семнадцать — наблюдая за отношениями Солус и Лита.
Она не могла слушать их бесчисленные мысленные связи, но слышала каждое слово, что они произносили, и видела каждый план, что придумывал Лит. Нет нужды говорить, ей не нравился тот, кто манипулировал, лгал и убивал с четырёх лет.
Менадион не нравилось, насколько близки они стали после того, как Солус восстановила своё энергетическое тело, несмотря на то, что у Лита была девушка. Их отношения были странными и тревожными, но утешением было то, что Лит никогда не переступал черту с Солус.
Даже когда она этого хотела.
Мнение Менадион о Лите стало ещё хуже, когда она услышала его признание Калле и её детям, что он родом из другого мира и старше, чем кажется.
Это потрясло Первого Повелителя Пламени... минут на пять. Она встречала Хранителей, училась у обладательниц белых ядер из легенд вроде Бабы Яги, путешествовала на луну и сама стала блуждающим призраком.
Мысль о том, что жизнь существует в космосе, а другие души, подобые ей, могут задерживаться после смерти, была далеко не труднопостижимой.
