Как и Элизия, они не понимали, что пошло не так, но, в отличие от неё, доверяли своим родителям и дали мальчику время и пространство, в которых Валерон так нуждался. Но их боль была ничем по сравнению с болью Пушистика.
Калла, Вайт, всё ещё была гостьей в особняке Верхенов и заставляла юного Быка проходить изнуряющие тренировки при каждой встрече.
— Сколько раз мне повторять, что я не Нок? — тяжело дыша, выдохнул Пушистик, пока жуткие Призраки гнались за ним по особняку.
Он стал слишком быстрым для скелетов, так что Калла перешла к летающей низшей нежити.
— Даже не начинай. — Калла покачала головой. — На эту уловку я больше не куплюсь.
— Потом ты превратился в свинью, ещё толще, чем сейчас, и эта бедная медведица приняла тебя за своего детёныша.
— Да, ма… Стой, что? — Пушистик сглотнул.
— Калла заботилась о тебе как о своём и поддерживала в форме. — Голос Тулы перешёл в рык, а затем в яростный оскал. — И так ты отплатил за её доброту? Обзывая её и не проявив ни капли благодарности?
— Но, мам, он просто сидел и ел, пока я страдал…
— Еду? Ты ещё хочешь еды? — Тула перебила Пушистика, ткнув в его дряблое брюхо. — Ты съел достаточно, чтобы пережить две зимы подряд! Больше никакой еды для тебя. А ты, маленький бычонок. — Она повернулась к Ноку. — Делай с Пушистиком что хочешь. Он это заслужил. Только без заклинаний и глубоких ран. Он всё ещё мой детёныш.
— Хр-р, хр-р. — Нок рассмеялся жестоким смехом, свойственным Быкам в борьбе за еду, территорию или месть. — Я постараюсь.
— Мам, ты не серьёзно! Он же меня убьёт! — воскликнул Пушистик, но Тула уже отошла в сторону.
— Теперь ты мой! — Нок встал на задние ноги, рыча от ярости и давая врагу фору. — Никто не заставляет мою маму плакать! Никто!
Пушистик пустился наутёк. Более крупный, сильный и свирепый Бык заставлял всю нежить Каллы выглядеть как безобидные игрушки.
— Не плачь, Калла. — Тула лизнула морду Вайта. — Это мне стоит извиниться за то, что я так плохо воспитала сына.
— Нет. Это моя вина. Я всегда была рассеянной. — всхлипнула Калла. — Думаешь, Пушистик простит меня?
— Простит. — Тула обернулась, проверяя, чтобы Нок не покалечил её сына слишком сильно, пока бил его, как старую тряпку. — Даю тебе слово.
――――――――――――――――rаnоbes.сom――――――――――――――――
Из своей кроватки Валерон с каким‑то извращённым удовольствием наблюдал, как Нок мстит за мать. Валерон тоже хотел наказать тех, кто плохо говорил о Труде, как те злые Пробуждённые, но он был слишком слаб.
Он был благодарен Литу за то, что тот спас его жизнь, но также питал обиду за всё остальное. У Валерона было так много вопросов, но с его юным разумом и отсутствием доверия он не знал, кому верить.
И тогда, когда Лилия и Леран шутили о том, что Калла перепутала Пушистика с Ноком, Валерон понял, что поступил так же — поверил тем, кто играл роль его мёртвых родителей.
— Адя! Адя! — Валерон ненавидел произносить слово на языке драконов, означавшее «дед», но ему нужна была помощь Легайна.
— Да, дитя? — Хранитель ответил на зов так быстро, что Валерон решил: его ярость могла бы убить.
Он долго смотрел на Отца Всех Драконов, задаваясь вопросом, как Легайн мог примчаться к нему по такой мелочи, но проигнорировал мольбы младенца, когда тот был в секунде от смерти.
— Хочешь, я уйду? — спросил Легайн, вырывая ребёнка из оцепенения.
— Мама. Папа. Кто? — потребовал Валерон правды о тех, кто всё это время выдавал себя за его родителей.
— Протей, твой брат, — ответил Легайн. — Хочешь, я приведу тебя к нему?
— Нет. — Валерон покачал головой и ткнул пальцем в пол. — Его. Сюда.
Вся любовь и привязанность, что Валерон испытывал к Литу, превратились в обиду после откровения, но хоть он и не доверял Литу рассказать правду, всё же доверял Литу защищать его.
Пока его так называемые любящие бабушка и дедушка бросили его умирать в лапах Пробуждённых, Лит стоял рядом с ним.
