Это было крошечное знание, за которое Фалуэль заплатила бесчисленными попытками и невыносимыми муками, но теперь она была уверена: если ждать дольше трёх минут, новых результатов не будет, только затянется страдание.
Она прекратила дополнительный поток маны, и боль мгновенно стихла. Фалуэль выждала, пока не почувствовала знакомый зуд за глазами, и только тогда направила ману во вторичные тёмные пятна.
[Да!], — зуд распространился на весь мозг и спустился по шее. — [Почему шеи? Ах да! Значит, и спинной мозг, и мозжечок тоже играют роль…]
Её глаза наполнились кровавыми слезами, горло сжалось, превращая каждый вдох в сиплый хрип. Из позвоночника прорвались костяные шипы, разрывая плоть.
[Нет!] — Фалуэль потеряла зарождающиеся Драконьи Глаза и ощутила, как в её нутре вспыхнула жажда крови. Новые откровения о рунах массивов начали угасать на краях сознания, уступая место яростному голоду.
— Боги, я уже как лич задумалась! — голос Фалуэль дрогнул от ужаса. — Хуже того, не могу перестать болтать сама с собой. Нужно выбираться!
Фалуэль Варпнулась домой и подняла каменную стену, скрывающую вход в её логово, прежде чем новая волна бессвязных мыслей сорвалась с губ.
— Доброе утро, Фалуэль, — произнёс Аджатар, заметив на её шеях следы крови, незажившие раны и явные признаки усталости на всех семи мордах, но даже бровью не повёл. — Пусть благословение Легайна будет с тобой сегодня.
— Что? — Фалуэль узнала традиционное приветствие драконов, которое они с Аджатаром слегка изменили в пароль, чтобы убедиться: другой не находится в плену или под угрозой.
[Почему он думает, что я в опасности? Это же мой дом и…] — лишь теперь она вспомнила, что так и не привела себя в порядок и не устранила последствия эксперимента.
— То есть, не больше обычного, Аджатар. Проходи, — сказала она. Если бы она добавила «дорогой друг» вместо имени, это значило бы, что их подслушивают. Если бы назвала его полным именем — это означало бы «беги и зови на помощь». Всё остальное всегда оставалось неизменным, чтобы не насторожить врагов.
— Слава богам! А то я уж было встревожился. Выглядишь ты ужасно, — Аджатар всё же наложил быстрое заклинание, чтобы убедиться в её состоянии.
— Спасибо. Всегда умел поднять настроение, — буркнула Фалуэль. — Так ты войдёшь или продолжишь меня обыскивать и оскорблять?
— Прости, я не хотел оскорбить, накладывая заклинание, — заметил Аджатар. Для другого Пробуждённого пустить Жизненное Зрение в его доме равнялось признанию недоверия. — Но выглядишь ты действительно ужасно и до сих пор не объяснила, почему в таком состоянии.
Аджатар указал на её кровоточащие раны.
— Ты застал меня после неудачного эксперимента, — ответила она. — Я всё ещё собираю данные, поэтому пока не могу залечить себя.
— Это было опасно? — Дрейк шагнул внутрь, изо всех сил стараясь не разглядывать её, как редкий экспонат.
— Нет. Скорее унизительно. Я допустила ошибку за ошибкой и вынесла из всего лишь крохи знаний, — тяжело вздохнула Фалуэль, ведя его в гостиную — по-гидриному.
Массивная куча золотых и платиновых монет служила ей креслом, тогда как гостевые сиденья состояли из серебряных, перемешанных с парой золотых.
Стол между хозяином и гостем представлял собой возвышение из камня, выложенное узором из золотых и металлических слитков.
Искусно огранённые драгоценные камни размером с арбуз украшали край, образуя орнамент, идущий по порядку стихий — от огня до Духа.
— Тогда я пришёл как раз вовремя, — на морде Аджатара появилась улыбка. — У меня есть кое-что, что поднимет тебе настроение.
Спрашивать о её экспериментах считалось бы грубой попыткой украсть или хотя бы скопировать её исследования. Среди магов знания можно было лишь предложить добровольно, но не требовать.
Фалуэль явно не собиралась рассказывать, и Аджатар сменил тему, взмахом лапы извлекая из пространственного амулета богатое угощение.
Каждое блюдо было размером с Меньшее Божественное Существо и содержало порцию настоящей еды, под стать хозяевам.
