Пока Лит возвращался к своей семье, он заметил, что многие Драконы следят за ним взглядом. Судя по гримасам, говорили они явно недобро.
— Спасибо! — глаза Камилы загорелись при виде картошки, которой хватило бы ей с избытком.
Снаружи хрустящая, внутри нежная и сочная, картошка ещё и была обжигающе горячей, требуя есть её мелкими кусочками, чтобы не обжечься.
— По шкале от одного до десяти, насколько Огненные Драконы винят меня в смерти Валтакa? — спросил Лит Эргака, передавая Камиле солонку.
— Где-то на двоечку. Но только потому, что даже в лучших семьях всегда найдутся тупоголовые идиоты, — ответил Огненный Дракон.
— Понимаю тебя, Птенец, — кивнул Куашол. — Но они не злые. Просто им больно и они боятся. Смерть — редкость для Драконов, и даже мы совершаем глупости, когда боимся. Разве вы нет?
— Да, — вздохнул Аран. — Но это не оправдание. Я тоже скучаю по дедушке Валтаку, но ведь я не виню их за то, что они не помогли моему брату. Если бы все помогли с самого начала, дедушка Валтак остался бы дома отдыхать, и он…
Аран не смог договорить, но и не было нужды. Его слова ударили Куашола словно кулаком в живот, и совесть сама дорисовала конец.
[Валтак был бы жив], — подумал Старший Дракон. И он был не единственным.
Аран говорил обычным тоном, но благодаря акустике логова и чуткому слуху Драконов все слышали каждое слово. Те, кто примчался на Окраину уже после смерти Валтакa, чувствовали себя ужасно. Те, кто не пришёл вовсе, стыдились так, что не могли смотреть в глаза своим собратьям.
— Да, это не оправдание, — Куашол сжал кулак, скрывая вину, которая грызла его изнутри. — Увы, Драконы не такие классные, как кажутся. Иногда мы бываем очень глупы и эгоистичны.
— Но, во всяком случае, клянусь, что ни один Ледяной Дракон не скажет и даже не подумает дурно о вашей семье. — Он обвёл взглядом зал, и многие из его Братства тут же смолкли или отвернулись от прежних разговоров.
— Спасибо, мистер, — кивнул Аран. — У вас красивая борода, но у дедушки Валтакa была милее. Она была пушистой, а ваша выглядит острой, как нож.
— Виновен, Птенец, — Куашол потрепал его по голове. — Валтак был лучше меня во многом. Даже в бороде.
— А разве Ледяной Дракон — это не оксюморон? — спросила Лерия. — Как могут сочетаться огонь и лёд?
— Лерия! — Аран побледнел от ужаса.
— Немедленно извинись. Простите её за грубость! — мальчик начал кланяться, заставляя и Лерию склониться под недоумёнными взглядами взрослых.
— Извиниться за что? За какую грубость? — Лерия покраснела от злости и смущения, боясь, что нарушила одно из правил этикета, которым учил Лит.
— Ты назвала его дураком, глупая! — воскликнул Аран. — Нехорошо так говорить человеку, с которым только что познакомилась, даже если он тебе не нравится.
Куашол не удержался и расхохотался, несмотря на траурную атмосферу. За ним последовали и другие Драконы, включая Эргака.
— Оксюморон, а не «дурак», тупица! — Лерия чуть не расплакалась, наполовину от облегчения, наполовину от стыда за то, что Аран так выставил её неучкой.
— Это не оскорбление, а фигура речи. Это значит, что вместе употребляются противоречивые слова.
— Например, «живой труп», «маленький гигант» или, в этом случае, огонь и лёд!
— А-а-а, — протянул Аран, вбивая в память новое слово, чтобы не опозориться ещё раз. — Тогда я ошибся. Простите.
— Не за что, Птенец, — сказал Старший Дракон сквозь смех. — Это было весело. А на твой вопрос, юная леди, отвечу так: нет, это не противоречие. Мы по-прежнему можем дышать огнём. Просто Ледяной Дракон создаёт его иначе: он поглощает тепло вокруг, а не рождает его сам.
— Понимаю, — кивнула Лерия. — Ваш лёд — это отсутствие тепла, а не холод.
— А я не понимаю, — пожал плечами Аран.
— Я объясню тебе дома, дур... то есть Аран.
— Рад встрече снова, Солус, — сменил тему Куашол, чтобы дети больше не спорили.
