Лит, Солус и Балкор всегда практиковали Магию Творения в безопасности своих лабораторий. Лишь Красная Мать и Повелительница Пустыни не стеснялись использовать её на глазах у свидетелей, поскольку их мастерство достигло уровня, когда они могли скрывать заклинания даже от Драконьих Глаз или Видения Души.
Иггдрасиль знал большинство ветвей магии, но Магия Творения всегда ускользала от прошлых и нынешних Мировых Древ. К их досаде, даже сейчас, когда она проявлялась прямо под их кронами, Иггдрасиль не мог понять в ней ни малейшего толка.
— Это же разновидность Ярости Менадион! — Ма'шол узнал рунический узор оружия из библиотеки предыдущего Древа. — С каких это пор…
Демон рванулся вперёд, не говоря ни слова. Молот описал серебристую дугу движением, доведённым до совершенства сотнями тысяч повторений. Эльф вскинул руки и активировал защитные заклинания в своей броне.
Но чары снова подвели его.
Она отбивала каждый удар без малейшей заботы о собственной безопасности. Если оружие эльфов резало — её молот крушил. Скользящий удар её оружия ломал кости и разрушал органы, тогда как любой урон, что наносили ей, мгновенно исцелялся за счёт похищенной жизненной силы, текущей сквозь стены темницы.
Она двигалась размытым вихрем, одного за другим вбивая эльфов в кольцо, чтобы скормить их Истечению.
[Что это? Кто это?] — Солус с изумлением смотрела на фигуру, похожую на её сестру-близнеца. — [Я умерла? Тот Летописец покалечил меня так, что моя душа раскололась надвое? Это та часть меня, которую башня не смогла спасти, исчерпав силу, накопленную в Истечении?]
Иггдрасиль был не менее растерян, чем она, разглядывая обе фигуры через Видение Души. Они выглядели почти одинаково, но с явными отличиями.
Обе были опутаны цепями и носили древние тоги времён основания Королевства. Обе держали одинаковые молоты и не переставая били по цепям, но на этом сходство заканчивалось.
Существо в кольце било по цепям, пытаясь их разрушить, и их оставалось лишь несколько. Существо в Демоне, наоборот, ковало новые. Её волосы горели пламенем и хлестали воздух, словно в буре. Глаза лили кровавые слёзы, рот застыл в бесконечном беззвучном крике.
Поток багровых пламен вырывался из её глотки, закаляя новые звенья и обжигая ладони. Фигура сжимала цепь так крепко, что каждый удар молота раздирал её кожу, пока жара не прижигала раны.
Все цепи, что покрывали вторую женщину, были красны от ржавчины и крови, но даже это не скрывало мастерство их ковки.
Иггдрасиль тщетно пытался найти смысл в происходящем.
[Может, это моя вина. Я разделил душу Элфин Менадион надвое. Одна часть несёт её отрицательные эмоции, другая — положительные.]
Иггдрасиль пришёл к тому же выводу, что и Солус. Фигура в кольце продолжала улыбаться даже в заключении, её волосы колыхал лёгкий ветерок, а сама она смиренно трудилась над цепями, что сковывали её. Она была спокойна ровно настолько, насколько другая — яростна.
Мировое Древо размышляло, как сдержать обеих, но выбор был ограничен. Любое заклинание, достаточно сильное, чтобы уничтожить Демона, затронуло бы и кольцо, а на таком расстоянии оно бы не уцелело.
Ещё хуже то, что уничтожить физическую форму Демона Тьмы было бессмысленно. Пока Лит вливал в неё ману или она находила пищу, Демон восставал вновь.
[Этот ублюдок внутри моей Окраины и моего тела! Это как паразит, что может кормиться моей кровью и плодиться, когда захочет.] — Иггдрасиль проклинал боль и голод, терзавшие его разум и не дававшие сосредоточиться.
При обычных обстоятельствах хватило бы одного Духовного Барьера вокруг кольца и мощного заклинания против Демона, но сейчас Древо не могло доверять самому себе. Большая часть воли уходила на подавление мучений Ра'нтара, остатков сил едва хватало на контроль сложной системы массивов и подавление энергии мира в Окраине.
[Если в неподходящий момент придёт новый приступ и я потеряю контроль над заклинаниями, всё, чего я добился, окажется напрасным. Башня будет уничтожена, а Верхен спокойно отступит. Я сжёг слишком много мостов, чтобы отступать.]
Худшие опасения Древа сбылись мгновением позже, когда ещё больше Летописцев пали от рук белых ядер, и откат снова лишил Иггдрасиля концентрации.
