— Прости, но это не мой секрет. Лит и Байт возненавидят меня, если я расскажу. — Зорет заламывала руки, словно маленькая девочка, боявшаяся взгляда разочарованного отца.
— Не извиняйся. Ты звучишь, как я с Зин. — Он вздохнул. — Если на Могаре и есть кто-то, кто способен тебя понять, так это я. Я многое, но не лицемер.
— Спасибо, папа! — Она остановилась, обняла старого Профессора и с лёгкостью закружила его в воздухе. — Ты не представляешь, как много это для меня значит.
[Пока мой отец просто сидит и смотрит, как мы страдаем, даже его любимая Элизия, мой папа всегда рядом со мной.] — подумала Зорет.
— Не благодари и поставь меня на место. Это неловко. Я выгляжу достаточно старым, чтобы быть твоим дедом, а не ребёнком!
— Я сделаю это. — Четверо людей и два волка слились в огромное тело десятихвостой Фюльгьи.
— Но только если ты оставишь для защиты детей кого-то достойного, Зогар. И я серьёзно. Просто сила не подойдёт. Я хочу, чтобы он был ещё и добрым.
— Нелия и Киган? — предложил Вастор.
— По рукам. — Зорет передала Тезке последний шедевр Байтры, чтобы помочь ему в задаче.
После этого дублёры Пожирателя Солнца прибыли в поместье Васторов за считанные минуты, а самому Тезке понадобилась доля секунды, чтобы рвануть к Джиэре.
Фюльгья летел на сверхзвуковой скорости, одновременно открывая Варп-врата, насколько хватало взгляда, преодолевая десятки километров каждую секунду.
[Только идиот стал бы искать Окраину напрямую.] — подумал он.
[Мировое Древо не может двигаться, значит, оно не оставляет следов, но его шавки — другое дело. Иггдрасиль одержим Знаниями, и прямо сейчас судьба целого континента висит на волоске. Уверен, что Джиэра кишит Летописцами, и в каждом потерянном городе найдётся хотя бы один, наблюдающий за всем. Если я устрою что-то интересное, Летописец вылезет из своей норы, чтобы посмотреть. Вот тогда и начнётся охота.]
――――――――――――――――rаnоbes.сom――――――――――――――――
Королевство Грифона, регион Нестрар, на вершине гейзера маны, несколькими часами позже.
Дерек переводил взгляд с изумрудного конструкта, сотканного Объятием Матери, на Рагнарёк и обратно, ожидая озарения.
— Почему до вчерашнего дня любая мелочь вызывала у меня воспоминания, словно я страдаю от тяжелейшего ПТСР, а теперь ничего? — Он прищурился, глядя на добрые черты Элины, но все тёплые чувства исчезли. — Кто вы такая, леди?
Использование столь уважительного слова удивило Дерека не меньше, чем Дракона Пустопёрого. Оно прозвучало с любопытством и лёгкой теплотой, а не со злобой.
[Может, ещё есть надежда.] — Пустопёрый надавил на кристаллизовавшийся барьер между жизненными силами, пытаясь впустить то, что он так отчаянно отталкивал до этого дня.
Пустота невольно помог ему: жажда знаний Дерека гнала его в самые дальние уголки разума. Пока Пустота тянула, Пустопёрый толкал, приоткрывая дверь между жизненными силами.
— Мама… — Дерек рухнул на колени, держась за голову.
В сознание Пустоты хлынули бесчисленные воспоминания, и ни одно из них не имело смысла.
Каким-то образом он помнил себя новорождённым. Видел любовь в глазах Элины, когда она смотрела на него и называла своим чудесным ребёнком. Дерек наблюдал, как настоящая мать заботится о сыне.
Она кормила его, даже если это означало остаться голодной. Она защищала его от хулиганов, вроде злого на вид старшего мальчишки, и от злых слов старухи Наны в день их первой встречи.
Ни в одном из этих воспоминаний она не поднимала на него руку. Она никогда не игнорировала его, и если он слишком долго молчал, она проверяла, всё ли с ним в порядке.
Единственные разы, когда Элина его отчитывала, были не для того, чтобы показать, кто умнее, а потому что юный Лит ставил себя в опасность и она беспокоилась за него.
— Этого не может быть. Ничего из этого со мной не происходило. Это должны быть воспоминания другого парня, которые прорываются в мой мозг. — Но эти образы не казались чужими.
Дерек ощущал приятное тепло в груди, обдумывая их. Это было не похоже на жизнь чужими воспоминаниями. Он был почти уверен, что сам пережил эти события. Каждая деталь и каждое слово были на кончике его памяти.
Почти.
— Счастливый ублюдок. — проворчала Пустота. — Кто бы ни был тот ублюдок, в котором я сейчас живу, он не мог стать злым владыкой из-за своей матери.
