— Я расскажу Флории, как замужняя женщина может совмещать семью и карьеру. Я научу её, как общаться с мужем, чтобы ссоры не превращались в гнойники, — Джирни всхлипнула, глаза затуманились слезами. — Я поделюсь с ней всеми хитростями, что узнала о работе во время беременности и уходе за младенцами. Боги, о скольком нам надо поговорить.
— Время есть, — Орион положил руку ей на плечо. — Ты можешь не спешить и оплакать её. Наш Цветочек подождёт, а вот тебе нужен отдых.
Он говорил холоднее, чем хотел, но иначе не мог. Стоило дать чувствам волю — и сердце разорвётся. Он не мог показать заботу, не раскрыв при этом скорбь. Он не мог выразить любовь к жене, не захлёбываясь от боли утраты дочери.
— Ты ошибаешься, любимый. Времени нет — ни у меня, ни у тебя, — покачала головой Джирни. — Если мы не скажем Флории всё то, что сдерживали все эти годы, если не поделимся с ней всей любовью, что чувствуем, мы никогда не сможем с ней попрощаться.
— Я должна исполнить все обещания, что давала своему Цветочку, когда она была младенцем. Иначе она останется живой в моём сердце, и боль никогда не утихнет.
Лит и его семья были убиты горем.
Для Элины и Рааза Флория была первой девушкой Лита и единственной, кого они видели в роли невестки. Они знали её почти восемь лет и всегда считали частью семьи.
Родители Лита были опустошены. Рааз чувствовал себя беспомощным, и его травма снова дала о себе знать, но он старался держаться ради сына. Элина пыталась связаться с Джирни, но та не отвечала.
Элина знала, каково терять ребёнка.
Сначала Мелн, потом Трион. Пусть Мелн оказался чудовищем, а Трион вернулся как Демон — у неё хоть было хоть какое-то утешение. У Джирни не будет ни малейшего.
Аран и Лерия не могли перестать плакать — одна из их тётушек больше не придёт в гости. Это была первая смерть, что коснулась их лично, и они не знали, как с этим справиться.
А ещё — с осознанием, что Лит не бог.
Во времена войны похороны были короткими и скромными, кем бы ни был покойный. Церемония Флории была искренней, но простой. Её тело лежало в открытом гробу, и каждый мог подойти и сказать несколько слов.
Март и Вастор пришли с жёнами. Пришёл и профессор Торман, наставник Флории по специализации рыцаря-мага, чтобы отдать последнюю честь одной из своих лучших учениц.
Даже королевская семья прибыла лично, несмотря на напряжённый график и угрозу Труды. Они чувствовали вину и не хотели злить все четыре столпа Королевства одновременно.
Семьи Эрнас, Майрок и Нихдра, как и Тесса, были убиты горем. Похороны Флории имели огромную политическую значимость — малейшая ошибка могла оттолкнуть величайших героев Королевства.
Морок и Налронд тоже пришли, но молчали. Они мало знали Флорию, но видели, как страдают их возлюбленные.
В такие моменты не существует слов, способных утешить. Всё, что можно — быть рядом.
Морок был в строгом костюме, вёл себя безупречно и говорил только по делу, и то редко.
Лит хотел произнести речь, но не нашёл в себе сил.
Он до сих пор видел, как кровь наполняет её рот, чувствовал, как уходит жизнь. Сколько бы ни мылся, правая рука всё ещё поблёскивала алыми каплями, запах которых не выветривался из ноздрей.
Лит не раз думал отрезать и отрастить её заново, но знал — дело не в руке, а в нём самом.
[Флория могла простить меня. Джирни — нет. Но даже если бы обе простили, пока я сам себе не прощу — всё это не имеет значения], — подумал он, глядя на доспех Флории. Сквозь него всё ещё просматривалась зияющая дыра, хоть и затянутая некромантией.
Она будет похоронена в последней версии брони Переходцев, созданной Орионом, и с копией Ривера.
Лит хотел рассказать, как они познакомились на первом экзамене в Белом Грифоне и как она пригласила его после второго.
Он хотел поделиться, какой яркой была её душа и как счастливо они жили, несмотря ни на что.
