[Гиперион поднимет защиту, рассчитывая блокировать обе мои атаки. Как только поймёт, что это ловушка — даже если как-то отразит жало, я всё равно попаду в грудь. Плевать, будет ли моя кислота жечь ему лёгкие или руку. Как только получу преимущество — бой закончен,] — подумала Иата.
Когти и жало Сехмет вонзились безо всякого сопротивления.
Крэнк просто уставился на неё своими круглыми глазами, будто всё происходящее его не касалось. Когти глубоко вошли в чёрную шерсть, жало достигло груди Гипериона и впрыснуло мощную дозу кислоты, зашипев при контакте.
Но когти не достигли кожи. Плотная шерсть Крэнка была пропитана тьмой и землёй — его родными стихиями. Вместе они усиливали врождённую способность медоедов рассеивать кинетическую энергию.
Даже более крупным и сильным существам трудно навредить Гипериону. Иата же была меньше и слабее. Если бы не Вихрь Жизни, Крэнк едва ли почувствовал бы удар.
Поэтому они не заметили ядро брони: оно не было скрыто — его просто затмевало сияние.
Зато Глаза выявили несколько энергетических сигнатур: Наследие Тела Маны, магию слияния, активное заклинание и один из самых странных доспехов, что Лит когда-либо видел.
Поверхность адаманта состояла из длинных крючков, обычно сомкнутых так, что казались гладкой пластиной. При ударе они выстреливали наружу, впиваясь в врага и удерживая его.
Крючки были покрыты мощным гравитационным заклинанием ближнего радиуса — подобием универсального клея. Даже если лезвие или когти были непроницаемы, они всё равно застревали.
Одного сильного рывка хватало, чтобы освободиться, но Крэнку и не нужно было больше. Он знал, что медлителен по меркам Божественных Зверей, но и его грубая сила была настоящей.
Одной секунды хватало, чтобы пригвоздить врага к земле, а в ближнем бою он не знал равных. Наследие Тела Маны усиливало его физику и делало почти неуязвимым к магии — даже Вихрь Жизни ему не мешал.
[Хоть его палица-хвост в такой ситуации бесполезен, мой всё ещё смертоносен,] — подумала Иата, снова и снова ударяя жалом.
Её кислота была физической природы, так что её запас был ограничен. Но зато, не будучи магической, она действовала в любых условиях, даже при подавленных стихиях.
Она вонзила жало в грудь Гипериона, продолжая закачивать кислоту, чтобы прожечь мех и плоть. Но боль испытала она сама — жало почернело.
К тому же шипение не прекратилось, но Крэнк оставался невредим. Иата не понимала, как это возможно — но Лит понял.
Глаза показали второе наследие, покрывающее мех — подобно тому, как Наследие Тела Маны покрывает тело.
Тьма из энергии мира и жизненной силы смешивалась, создавая ауру под названием Очищающий Туман. Она разъедала всё, к чему прикасалась, с видимой скоростью.
Адамантовые когти Иаты ещё сопротивлялись благодаря Вихрю Жизни, но серебряное сияние тускнело с каждой секундой под чёрной шерстью. Всё, что попадало в область действия этой ауры, разрушалось.
Часть кинетической энергии превращалась в тепло, мана заклинаний выходила из резонанса с миром, ослабляясь. А кислоту Очищающий Туман разрушал до компонентов, а затем сжигал.
Шипение исходило не от кислоты, разъедающей Крэнка — а от ауры, разъедающей кислоту. Комбинация Наследия Тела Маны и Очищающего Тумана делала защиту Гиперионов одной из лучших среди всех Божественных Зверей.
— Извини, дорогуша. Наша раса специализируется на выведении тварей, использующих кислоту, яд и прочие трусливые приёмчики, — Гиперион сцепил передние лапы и обрушил их на Сехмет, одновременно усилив гравитационное слияние в момент удара.
