Когда Флория закончила раздеваться, Солус понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя от вида её обнажённого тела. Грудью та по-прежнему не блистала, но с её длинными ногами, аккуратной попкой и рельефным телом Солус почувствовала себя ленивым гномом.
[Боже-Мать, моё человеческое тело и рядом не стояло. А ведь в воспоминаниях Малышки я выглядела как Пробуждённая, а не как фанатка сыра. Видимо, после окончания бунтарской фазы я превратилась в Сэнтона], — подумала она.
— Ты ко мне клеишься? — спросила Флория, которой не понравилось, что на неё так долго пялятся в неловком молчании.
— Нет. Я просто размышляла над твоей попой... то есть... словами, — глаза Солус стали насыщеннее фиолетовым. — Как ты думаешь, что мне делать? Когда, наконец, наступит мой момент?
— Только Великой Матери ведомо. Я в той же лодке, сестра. Но я знаю, что лучшее, что мы можем сделать — быть рядом и помочь Литу встать на ноги. Это, похоже, единственное, в чём я хороша с самой академии, — тяжело вздохнула Флория.
— Это потому, что теперь в амбаре есть Варп врата. Ей так проще, — попыталась выкрутиться Флория, сама не зная, что смущает её больше: разоблачение шестилеткой или сравнение с Камилой.
— Верно, — задумалась Лерия. — Но ты же маг, а она — нет. Почему ты не приходила больше двух лет?
— Это сложно, — ответила Флория.
— Я тебе потом объясню, когда подрастёшь, — вмешалась Рена, спасая ситуацию.
— Но, мам, я хочу знать сейчас!
— Не будет мороженого, если не будешь слушаться.
Лерия мгновенно переключилась на бульон, словно и не спрашивала.
После ужина Лит, наконец, смог расспросить мать о визитах Камилы.
— Бедняжка теперь совсем одна, — сказала Элина. — Ей отчаянно нужны ответы, но все, кто может их дать, связаны с тобой. Представляешь, как ей тяжело приходить сюда за помощью после расставания?
— Представляю, — кивнул Лит. — Что она говорила?
— Немного. Хотела знать, как ты, и какие у тебя теперь отношения с Солус, раз уж она больше не у тебя в голове. Те же вопросы, которые я бы задала на её месте.
— Конечно, не этими словами, — добавила она.
— А ты что ей сказала? — спросил Лит.
— Правду. Что ты чувствуешь себя ужасно и ни с кем не встречаешься. Ей стало легче, когда она услышала, что ты всем сказал о Солус то же самое, что и ей.
— Я не просто сказал, я всем показал! — рыкнул Лит.
— Да, но ты лгал всем годами. Не могу винить её за то, что она подозревает тебя во вранье. Мы-то не Пробуждённые. Связь разума — твои правила, — Элина скрестила руки и посмотрела на него укоризненно.
— Ты мне не веришь, мама? — Лит почувствовал, как сильно это его задело.
— Конечно, верю, глупенький, — сказала она, гладя его по щеке. — Но я твоя мать. А Камила — нет. Нельзя прятать одну женщину от другой и вести себя так, будто это был секретный питомец.
— Она чувствует себя преданной. Ей больно, и ей не с кем поговорить. Ты вышел из клетки тайн, а она всё ещё в ней. Ей не с кем открыться, не раскрыв твоих секретов.
— И вдобавок ко всему, она по-прежнему заботится о детях и не хочет, чтобы они подумали, будто она их бросила.
— Чёрт подери, — Лит резко выдохнул, осознав, в какой ужасной ситуации оказалась Камила. — Мам, я не могу подойти к ней, не усугубив всё. Пожалуйста, сделай это за меня. Папа, Селия и Защитник могут помочь.
— Уже делаем. Сначала Камила пришла к Селии, и только потом — ко мне. Несмотря на боль, она умная женщина. А теперь иди обратно к друзьям. Это не та проблема, которую решишь вспышкой магии и щелчком пальцев.
— Всё требует времени, — сказала Элина.
— Спасибо, мама. Если я чем-то могу помочь — скажи, — Лит вернулся в гостиную, где происходила потасовка.
