[К тому же она бы никогда не ставила под сомнение его авторитет с таким уважением. Чтобы скорректировать даже один разговор, нужна невероятно запутанная команда, и всегда найдётся лазейка, которую Эпфи могла бы использовать.] — подумала Баба Яга.
— Вот почему я не хочу, чтобы ты меня изучала. У меня были только хорошие воспоминания о тёте Локе — и посмотри, чем закончилась наша встреча. Если ты хотя бы наполовину столь же безрассудна, как я помню, это плохо кончится, — сказала Солус.
— Не нужно стыдиться. В юности нормально творить глупости, особенно когда злишься на мать. Я тогда была рядом, чтобы защитить тебя от дурных компаний и от самой себя, а не поощрять, — покачала головой Баба Яга в облике Девы.
— Стыдиться? — переспросил Лит, от чего глаза Солус вновь стали пурпурными.
— Ладно, — вздохнула Баба Яга. — Я не буду тебя изучать. Но хотя бы скажу, что думаю. Кто-то убил тебя или был очень близок к этому. Твоя мать и я ещё не завершили работу над проектом, когда она исчезла, так что, полагаю, она закончила его в спешке, чтобы спасти тебя.
— Ты бы видел его лицо, когда мы получили результаты Резонанса Крови. Это было нечто, — Баба Яга так рассмеялась, что дыхательная техника и физический контакт прервались.
Когда она снова смогла дышать ровно, Баба Яга приняла облик Матери, чтобы смотреть Литу в глаза, не задирая голову.
— Получил ли ты что-то полезное от моей дыхательной техники? — спросила она.
— Может быть. Время покажет, — пожал он плечами. Ему нужна была память Солус, чтобы воспроизвести эффект Солнца и Луны, и её разум — чтобы разгадать их секрет.
— А вот я — да, — сказала Баба Яга, и Лит с Солус мгновенно сосредоточились. — Я почувствовала это ещё в Феймарах, а теперь уверена. В тебе есть великая сила.
— Что-то древнее, как сама жизнь, и в то же время новое. То, чего никогда прежде не существовало. Но эта сила испорчена и опасна. Ты носишь тяжёлые цепи, юноша. Раньше они делали тебя сильным, но теперь не дают идти вперёд.
— Ты никогда не расцветёшь, пока не избавишься от них, — она сделала паузу, давая им обдумать её слова, и продолжила:
— Сейчас ты похож на девятимесячного младенца в утробе, на кокон, который вот-вот раскроется изнутри. Когда придёт время, и ты обретёшь силу, чтобы выбраться наружу, не сопротивляйся и не пытайся контролировать поток.
— Ты должен стать единым с этой силой, но не позволить ей поглотить свой разум — как ты уже делал с Эпфи до этого момента.
— Это вообще что значит? — нахмурился Лит. Ему нравились чёткие объяснения, а не загадки.
— Каждый человек уникален — как и стена, что встаёт перед ним на пути к великим переменам. Будь то фиолетовое, белое ядро или даже становление Хранителем — никто, кроме тебя, не видит эту стену и не найдёт путь сквозь неё.
— Если однажды ты застрянешь и не сможешь продвинуться вперёд, не пялься в эту стену. Вспомни мои слова. Я лишь надеюсь, что они обретут для тебя смысл в нужный момент, — сказала Мать.
— Я понимаю, что тебе нравится Солус. Но почему ты помогаешь мне? Сильвервинг хочет моей смерти, чтобы освободить свою любимую крестницу от вечного рабства. А ты только что дала мне подсказки, которые могут навеки связать Солус со мной, — сказал Лит.
— Лохра — молода и невежественна, — ответила Баба Яга. — Каким бы могущественным ты ни был, неизвестность всегда будет пугать. Лохра не знает тебя, не понимает — и, конечно, боится того, что ты можешь сделать с кем-то, кого она любит.
— Я же стара. И столь же невежественна, как она. Но я давно отказалась от глупой одержимости всё знать. Я даю тебе право на сомнение — вместо того чтобы судить предвзято.
— Почему? — Литу было трудно поверить, что такая, как Баба Яга, называет себя невежественной.
— Я могла изучать магию у остальных пяти Первозданных Хранителей, но о жизни не знала ничего — пока не встретила Тирис. Великая Мать научила меня многому. Главное — отпускать тех, кого любишь.
— Любовь и контроль — вещи разные. Но большинство людей, даже Хранители, этого не понимают. Потому они либо правят своей землёй железной рукой, как Салаарк, либо отказываются от неё, как Легайн.
— Я назвала себя Красной Матерью в честь Тирис и даже создала своих дочерей по её образу из восхищения, надеясь, что их сердца станут такими же, как у неё, — сказала Мать.
— Отличный план. Прямо видно, как сработало, — скривился Лит.
