Безрассудный стиль боя колганцев зиждился на почти бессмертии, даруемом Запретным Солнцем, но теперь они вновь осознали свою смертность.
Кровь, плоть и органы разлетались во все стороны и больше не собирались, как прежде. Колганцы давно забыли, что такое страх смерти, но мгновенно вспомнили его, когда павшие товарищи так и не поднялись вновь.
Боевые кличи сменились криками ужаса — те, кто оказался ближе к чешуйчатому титану, пытались спастись от его смертоносного прикосновения. Серебряный столб рос вместе с Литом, достигая размеров небольшой башни.
«Чёрт, я не привык к такому телу и стольким ядрам. Я едва касаюсь части силы этой формы — из-за несовпадения энергетических сигнатур они частично гасят друг друга.
Нужно держать противника в страхе — вряд ли они дадут мне перерыв, чтобы освоиться с новыми силами», — подумал Лит и глубоко вдохнул.
— Ткач Душ, — ответила Война двумя словами.
Лит заметил, что у клинка теперь было несколько манаядер, питающих его псевдоядра. В отличие от него самого, Война использовала их безупречно. Зеркало Мира перехватывало вражеские заклинания, а Встречный Поток — перенаправлял их обратно.
Клинок покрылся глазами Демонов, чтобы не полагаться лишь на восприятие Лита, которое ослабло после утраты Полной Защиты от старой брони-оборотня.
Лит видел через глаза на рукояти, навершии и доле клинка так же ясно, как своими собственными, получая почти круговой обзор, немного уступающий Полной Защите.
Как и предсказывала Фалуэль, клинок учился у хозяина, а хозяин — у клинка. Лит наблюдал, как Война использовала его же Духовную Магию не только для управления Демонами, но и как искусственную нервную систему.
Эта магическая нейросеть работала как огромная мысленная связь, передавая не просто команды от Войны к Демонам, но и обеспечивая координацию между ними.
Литу потребовалось лишь одно намерение, чтобы повторить это, и один выдох — чтобы обрушить поток ослепительно-белого Пламени Происхождения. Колганцы, попавшие под очищающее пламя, горели и регенерировали снова и снова: их бессмертие не давало умереть, но не спасало от боли.
Поглотив жертв, пламя находило щупальца, связывающие их с Запретным Солнцем, и сжигало их до основания. Два пламени сталкивались: одно рождённое мировой энергией, другое — её извращением.
Как материя и антиматерия, они не могли сосуществовать — и каждый контакт вызывал взрывы, от которых дрожали барьеры Колги.
— Нет, нет, нет! — закричал Икрах, король Колги и носитель Перчаток. Он не мог позволить себе ни секунды отвлечения в бою с такой угрозой, как Эльфин Менадион, но выбора не было.
Каждый раз, когда Вирмлинг пожирал колганцев, Запретное Солнце слабело. Икрах не мог допустить, чтобы Пламя Проихождения довело его до точки невозврата. От него зависели жизни всех колганцев, включая его собственную.
Икрах сосредоточился и отрезал горящие щупальца, освобождая Солнце от белого огня. Но этим он открылся, и Солус не упустила шанс. Она сблизилась за долю секунды и нанесла серию точных ударов.
Времени на заклинания не было, но её тело вновь стало грозным оружием. Масса превышала массу Императорского Зверя, а слияние магии, усиленное контролем над частью гейзера, давало силу, недоступную даже Пробуждённым с фиолетовым ядром.
К тому же, Солус уже вернула своё фиолетовое ядро. Без Лита, забирающего жизненную силу, и находясь рядом с Запретным Солнцем, она восстановила большую часть прежней мощи.
Один удар раздробил рёбра Икраха, наполнив лёгкие кровью. Второй, по носу, залил глаза слезами. Парный удар ладонями по ушам нарушил равновесие — и он остался беззащитен.
Солус понимала, что убить его не получится. Как и Серебряное Крыло, Икрах не нуждался в Бодрости для исцеления. Всё, что она могла — это выиграть время. А именно оно ей было нужно.
Её заклинание Алмазное Сверло не прекращало бить по башне, с каждым ударом углубляя трещины.
