Налронд протянул руку к серебристому барьеру, отделяющему это измерение от остального Могара, и тут же ощутил, как знакомый поток сознания хлынул внутрь.
Сотни голосов, воспоминаний и чувств, не принадлежащих ему, пронеслись в голове. Резар держался за своё имя как за якорь, как за крепость, но этого оказалось недостаточно.
Не потому что идея о существовании другой половины пошатнула его личность. Наоборот, мысль о том, что он, возможно, нашёл недостающее звено — ту часть, которую его предки искали веками — наполнила его смыслом.
Но он недооценил, какое давление оказывает встреча с Могаром в Ментальном Пейзаже. Даже при защите магических кругов поток энергии Мира был настолько силён, что вызвал симптомы магического перегруза.
Его человеческое тело казалось готовым сломаться. Налронд вынужден был прервать контакт с барьером.
Солус тем временем с помощью магии чернил превращала его каракули в читаемый текст.
— Я не говорю, что не стоит исследовать пересадку сознания, — сказала она, касаясь его щеки, чтобы в десятый раз за несколько минут проверить Бодростью, всё ли с ним в порядке. — Особенно после того, что с тобой случилось в бою с Кукловодом.
— В этом мире хватает мерзавцев, над которыми не жалко поэкспериментировать. Но теперь, когда мы знаем о Статусе Хранителя и белом ядре, может, стоит сосредоточиться на безопасных способах продлить жизнь?
— Проверка машины потребует множества проб и ошибок, а ещё надо будет знать своих «добровольцев» достаточно хорошо, чтобы понять, удалась ли пересадка. Ядро и жизненную силу мы проверить можем, но вот разум — никак.
Солус с облегчением отметила, что сторона Мерзости почти вернулась к норме.
— Боги, не могу дождаться, когда ты снова сможешь изменять форму. Скучаю по твоему лицу и голосу.
— Добро пожаловать в клуб, — ответил Лит гибридным голосом, звучавшим как ветер, воющий из бездны, пытающийся издать человеческую речь. — Мама едва не плачет, когда меня видит, а Рена не находит себе места от тревоги.
— Насчёт машины — я понимаю, это риск, но лучше иметь запасной план, чем полагаться на «а вдруг». Хранительство — скорее приговор, чем путь к бессмертию. Иначе Хранителей было бы куда больше.
— Белые ядра выглядят перспективнее, ведь мы лично убедились, что и Баба Яга, и Сильвервинг достигли его. Но если даже Совет считает это мифом — значит, путь почти невозможен.
— Я бы не думал о пересадке разума, если бы Сильвервинг предложила помощь вместо того, чтобы пытаться меня убить. Она — гениальный маг, наделённый всеми стихиями. А я — не гений и не доживу до возраста обычного Пробуждённого, — сказал Лит.
Это был не тот ответ, на который надеялась Солус, но возразить ей было нечего, и она вернулась к работе.
— Спасибо за понимание и помощь, — Лит взглянул на груду исписанных страниц, размышляя, сработает ли хоть одна из идей на практике.
— Да будь проклята борода Гейзенберга, лучше бы я сейчас практиковал Искусство Кузнечества или Света, а не спал, не учился и не готовил еду целыми днями. Я уже схожу с ума.
После того как Флория ограничила права тех людей, кто отказался учить общий язык, она предложила «вкусную морковку» — полноценный обед, приготовленный одним очень талантливым повелителем огня.
Сначала на занятия пришли только тронутые её речью. Но всё изменилось после первого обеда.
Прожив в Регии год, люди привыкли к простейшей еде без приправ. Даже те, кто владел кулинарной магией, не имели доступа к соли, сахару и специям.
Горячая еда, ароматный хлеб, сладости… Многие плакали от счастья. Видя довольные лица соседей, к занятиям с каждым днём присоединялось всё больше людей.
Литу пришлось превратить всю алхимическую лабораторию в гигантскую кухню. И даже это стало бы невозможным без помощи Солус.
Алхимические инструменты создавались для зелий и артефактов, а не еды — потому ей пришлось переделывать всё вручную.
