Заклинание духовой магии пятого круга Лохры, Серебряный Шип, создало толстый, высокий барьер, который не только рассеивал удар благодаря вращению, но и поглощал ударную волну, возвращая её обратно к заклинателю.
Копьё медленно пробивало щиты, словно сверло в стену, а внезапный откат собственного заклинания пошатнул Солус. Она быстро восстановилась, запустив в копьё заклинание пятого круга.
[Этот барьер отлично её защищает, но пока она его поддерживает, атаковать она не может,] — размышляла Солус, пока Вихрь Тьмы окружал конструкцию, насыщая её тьмой и отклоняя траекторию.
— Спасибо за помощь, дитя, — Сильвервинг взмахнула рукой, и копьё закрутилось с такой скоростью, что вышло из Вихря и прорвалось к Литу.
— Ты должна была понять, что собственная магия не может навредить ни тебе, ни твоим заклинаниям. А вот ему... — Она осеклась, когда копьё прошло сквозь Лита, не оставив ни царапины.
[Сначала я верну Эпфи её жизнь. Потом — её наследие. Я не хочу забирать у неё Башню. Она уже потеряла слишком много. Что это такое?!]
Тело Лита поднялось. Его глаза горели тем же золотом, что и у Солус. Он поднял руку и выпустил стрелу тьмы, которая прошла сквозь щиты и разрушила копьё, устремившись к Сильвервинг.
— Оставь... Солус... в покое, — даже находясь без сознания, Лит разделял её страх и решимость.
Его нестабильное состояние превратило Стрелу Чумы в нечто близкое к Стреле Хаоса, и остатки Серебряного Шипа рухнули, открывая Солус путь к врагу.
Она нанесла сокрушительные удары — сломала рёбра, ключицу, пробила печень и треснула череп Лохры. Но остановилась, когда почувствовала, что состояние Лита снова ухудшается.
— Нет. Нет. Нет! Что ты наделала?! — закричала Солус, пытаясь удержать Мерзость от захвата тела. Если это произойдёт, даже прикосновение Лита станет ядом.
Она больше не сможет чувствовать его руку, теряться в его объятиях, даже наслаждаться запахом его пота после тяжёлого дня.
— То, зачем пришла, — ответила Сильвервинг.
Ей не понадобились ни магия исцеления, ни Вознесение, чтобы восстановиться. Тело её исцелялось с такой скоростью, что повреждения исчезли на глазах.
— Ты имеешь полное право ненавидеть меня, Эпфи. Я лишь надеюсь, что однажды ты поймёшь — я делала это ради тебя, — сказала она и приложила ладонь к стене, готовясь наложить отпечаток, когда Лит умрёт.
Она знала: превращение в Мерзость приведёт к изменению его энергетической сигнатуры, а это на мгновение освободит артефакты от привязки. Этого ей и было достаточно.
— Не называй меня так! Ты не знаешь, кто я и чего хочу! Если бы ты действительно заботилась, ты бы сделала мою жизнь лучше, а не отнимала её остатки! — выплеснула Солус, понимая, что одна не справится.
Но звать Тисту и Флорию было бессмысленно — они ещё не восстановились, а вмешаться в Скульптурирование Тела Лохре не составило бы труда.
Солус не могла одновременно драться и лечить, особенно против врага столь невероятной силы. Видя, как тьма захватывает тело Лита, она теряла надежду, но продолжала бороться.
— Проклятая Сильвервинг. Почему ты не оставила меня в покое?! — голос Солус создал ударную волну, прибив Лохру к стене, лишив возможности даже пошевелиться.
Глаза Лита всё ещё сияли золотом, а у Солус стали чёрными. Вспышка света охватила комнату, оставив Лохру в изумлении.
Тело Лита исчезло, и на его месте стояла Солус — трёхметровая фигура, покрытая чешуёй цвета золота и тьмы с алыми краями, пылавшими жаром изнутри.
