— Мне не нравится этот парень, — сказала Квилла. — Точнее, мне вообще тут никто не нравится. Все ведут себя так, будто мы мусор. Я бы не стала им доверять. У них проекции душ какие-то... странные.
Проекции душ не позволяли читать мысли, но и не замечать, как все в деревне Дэванов относятся к Резарам с куда большим вниманием, чем положено, было невозможно.
Каждый раз, когда Дэваны видели Налронда, их проекции тянулись к нему — это можно было счесть и великой любовью, и безмерной жадностью.
— Я это тоже заметил, — кивнул Налронд. — Вас они всех презирают, даже Морока, только потому что вы чужаки, а вот меня с первого дня считают чуть ли не спасителем. Сегодня Кимо снова завёл речь об Искусстве Света.
— Похоже, они надеются, что я останусь и передам им наследие Резаров.
— Беру слова назад: ты хуже Морока. Он просто не чувствует атмосферу, а ты ещё и равнодушный! — воскликнула Квилла.
— Спасибо, лапочка, — подмигнул Морок.
— Не называй меня так! — зарычала она. — А ты, Налронд, вытащи голову из задницы. Ты бы сейчас вообще нигде не был, если бы Лит не спас Защитника. Ты изображаешь мудреца, но судишь других, ничего о них не зная, и видишь только свою боль.
— Конечно, он может прожить дольше меня, если я не Пробужусь, но дело не во времени. А в том, КАК он проживёт.
— В самые тёмные моменты жизни Лит всегда был рядом, делал всё, чтобы мне стало легче. Сейчас он вроде как в порядке, но что, если в следующий раз трещины в его жизненной силе разрастутся? Что если станет хуже само по себе?
— Плевать, насколько он сильный — я не могу просто сидеть и ждать, пока друг умирает, если я могу хоть что-то сделать.
Квилла также рассказала о Зрении Смерти и как битва с Оди чуть не стоила Литу жизни.
Эти слова потрясли Налронда до глубины души.
[Квилла права. Я веду себя так, будто знаю всё на свете, но на деле я — просто лягушка в колодце. Да, то, что случилось со мной, трагично... но это ничто рядом с тем, через что прошла Солус.]
[Когда мы попали в Окраины, я недооценил, через что приходится проходить девочкам, и из-за этого мы все трое чуть не погибли.]
Он посмотрел на свою проекцию: разъярённый Резар, вечно плачущий кровью.
[Я настолько поглощён своей болью, что сразу осудил Фрию — только из-за того, что её проекция напоминала Акалу. Я так зол на себя за то, что не смог спасти племя, что выжил, пока другие сражались и умирали... что вымещаю это на других. Каждый раз, когда я кого-то виню, я на самом деле виню себя.]
— Прости. Я правда был груб. Я задам твой вопрос первым, — сказал Налронд, делая глубокий вдох.
К его удивлению, проекция успокоилась, и её слёзы превратились из кровавых в водяные. Это было мелочью, но будто груз спал с его плеч.
— Это было жалко. Настоящий мужик не знает слова «прости», — пробормотал Морок.
— Ну так пусть настоящий мужик ищет девушку в другом месте, — парировала Квилла.
— Хотя, при необходимости он всё же это слово осваивает, — быстро добавил Морок.
— Вот уж не пойму, как это он один до сих пор без проекции, — сказала Фрия.
— Ещё что-то спросить у Могара? — уточнил Налронд.
[Спроси, можно ли вылечить Солус,] — передала Фрия через мысленную связь, чтобы Морок не услышал. — [Я даже думать не хочу, что с ней будет, если попадёт к тем, кто сочтёт её просто рабыней. Особенно когда она вернёт себе тело.]
