Герцог Элги сидел на палубе корабля, вертя в руке медальон ожерелья, выражение его лица выглядело задумчивым.
Он держал рот закрытым, а в его глазах было лишь безразличие к его окружению, поэтому на первый взгляд он не выглядел совсем счастливым.
— Что с ним не так?»,— любопытным тоном спросил один из пиратов.
— Я не знаю.»,— безразличным тоном ответил другой пират.
— Оставьте его в покое. Он всегда становится таким после того, как заканчивает то, что хочет. Как только он найдет другое место, которое покажется ему забавным, он снова придет в восторг.»,— поясняющим тоном сказал другой пират.
Пираты не отводили взгляда от Элги, но и не утруждали себя разговором с ним. Эта мрачная атмосфера сохранялась уже больше пары дней.
Когда с моря подул соленый ветер, внезапно послышался крик чайки.
Элги поднял глаза на эту птицу.
Появившаяся птица, пискнувшая, как чайка, оказалась какаду. Какаду сел рядом с Элги и со скрипом протянул ему письмо, которое он держал ||привязанным прямо к одной из своих лапок.
Элги, как обычно, взял письмо и развернул его. Он сразу смог распознать, что это был почерк Хейнли.
— Ты ведь не занят? Не мог бы ты помочь мне вернуть камни маны, спрятанные в Голубом Бохане?
Элги сложил письмо и снова привязал его к лапке какаду. Казалось, он не собирался писать ответ.
Какаду тоже не настаивал, он просто улетел с письмом. Наблюдая, как птица улетает, Элги сидел, прислонившись спиной к внешней стене каюты.
«Помочь ему вернуть камни маны…»,— задумался Элги, на его лице читалась заинтересованность.
Элги погрузился в мысли, обдумывая разные вещи в своей голове.
«Когда я вернусь в Голубой Бохан, я буду потрясен и воодушевлен теми, кто слышал о том, что произошло в Восточной Империи. Несомненно, эта женщина будет одной из них. Своим обычным спокойным голосом он скажет, что никто не должен пострадать. Мой отец будет стоять рядом со мной, неловко потягивая чашку кофе, и уйдет, как только его терпение иссякнет. После этого…»
***
Чем больше я об этом думаю, тем труднее мне в это поверить и тем больше я злюсь как на Совешу, так и на всю эту ситуацию в целом.
Он бесстыдник. Он потерял не только память, но и гордость. Как он мог пасть так низко…?
У Совешу, которого я знала, была сильная гордость. Теперь его память вернулась ко временам наследного принца, так что, возможно, его гордость была не так сильна, как во времена его правления Императором, но всё же, он ведёт себя так, словно ему плевать на всё.
Тем не менее, он все еще должен был быть достаточно разумным, чтобы подумать о том, чтобы уехать отсюда, ведь он опозорил Восточную Империю, будучи пойманным при обыске дворца другой страны под предлогом того, что он пришел извиниться ко мне, это была явная ложь.
<< Примечание: Навье не знает о двух личностях Совешу. >>
Кстати, он прислал мне персики. Как он мог прислать мне персики в ситуации, когда даже отправить письмо с извинениями типа «вчерашнее было недоразумением, извините» было бы неловко и неуместно? Он отправил мне персики, как же это нелепо…
— Ваше Величество?»,— обеспокоенным тоном позвала Роза.
— В чем дело, мисс Роза?»,— откликнулась Навье.
*
