Я сказала это категорично и отвернулась. Я не лгала, поэтому пошла прямо в свой кабинет. Раньше я была в своей гостиной, но теперь, когда это произошло, я собиралась рассмотреть некоторые вопросы по этому поводу в своём кабинете.
Вполне возможно, что дело команды, задержанной в Уайтмонде, не будет решено в ближайшее время, поэтому мне придется рассмотреть возможность привлечения другой команды.
Но прежде чем я успела добраться до своего кабинета, Хейнли подошел ко мне сзади.
— Моя Императрица, ты сердишься?»
— Вовсе нет.»
— Ты выглядишь сердитой.»
— Я не сержусь. Я просто не реагирую на всякую чушь.»
— Ты злишься.»
— Разве ты не занят? Тебе тоже стоит пойти и поработать, Хейнли.»
Несмотря на то, что я ускорила шаг, Хейнли остался рядом со мной. Возможно, из-за его длинных ног.
В конце концов, я остановилась и посмотрела на него, скрестив руки на груди. Хейнли остановился в тот же момент и с очень печальным выражением лица сказал:
— Мне жаль. В то время я был очень эмоционален. Если бы я знал, что ты так расстроишься, я бы ничего не сказал…»
— …»
— Я думал, что мы становимся ближе, но теперь мы начинаем отдаляться друг от друга… Мне действительно очень жаль.»
Хейнли крепко взял меня за руку и потер тыльную сторону большим пальцем.
Услышав его извинения, я почувствовала себя виноватой. Это я пыталась сократить время, которое проводила с ним против своей воли.
Хотя я была расстроена тем, что он сказал, что мне нужно только его тело, Хейнли тоже мог быть расстроен. Он несколько раз говорил мне, что любит меня. Может быть, из-за страха неразделённой любви я сделала его одиноким?
У меня защемило сердце, когда я вспомнила, как Хейнли широко улыбался вместе с моими родителями. Я решила сделать его счастливым. Как мы снова вернулись к этому?
Хейнли положил руки мне на шею, приподнял пальцами мое лицо и уставился на меня.
— Моя Императрица. Почему ты выглядишь такой грустной? Я не хочу видеть тебя такой…»
Я чувствовала себя вдвойне виноватой. Слова «Ты снова играешь?» вертелись у меня на кончике языка, но желание прикоснуться к его милым губам вместе с тем, как прекрасно он выглядел, удерживало меня от того, чтобы заговорить.
Хейнли, вероятно, думая, что мой «гнев» сохраняется, поднял мою правую руку двумя руками и нежно потерся щекой о мою ладонь.
— Не сердишься, да?»
Как я могла злиться, глядя на его прекрасное лицо? Наконец, я приняла решение.
— Я не сержусь.»
— Ты серьезно?»
— Просто дело в том, что…»
Поколебавшись, я честно призналась:
— Я думаю, то, что ты сказал тогда, может быть правдой…»
Я только что подумала об этом. Я изо всех сил старалась не любить Хейнли, но не могла не находить его милым. В каком-то смысле, разве я на самом деле не любила его тело? Но потом, потому что я почувствовала эту тяжесть в своем сердце…
Слегка улыбнувшись, Хейнли несколько раз пошевелил губами. Затем, как раз в тот момент, когда он наконец собирался что-то сказать, из ниоткуда раздался крик.
— Молодой господин, Вы не можете идти этим путем!»
Вскоре после того, как я с любопытством посмотрела в направлении голоса, из кустов появился маленький мальчик.
Кто он такой?
Я озадаченно уставилась на маленького мальчика, которого никогда раньше не видела, и Хейнли сказал:
— Ах.»,— нахмурившись.
— Ты его знаешь?»
Когда я насмешливо спросила его, Хейнли ответил, склонив голову набок:
— Да. Я видел его раньше…»
Хотя он выглядел знакомым, он не очень хорошо его помнил.
Напротив, ребенок мгновенно узнал Хейнли и закричал:
— Папа!»
…Папа?
Я недоуменно посмотрела на Хейнли.
Он поспешно покачал головой и воскликнул, как будто вспомнил:
410596
