Я слегка улыбнулась ему и снова обратила свое внимание на еду в тарелке.
Я думаю, Хейнли любит меня. Это было невозможно не заметить по тому, как он смотрел на меня и вел себя.
Но мне было трудно представить, что Хейнли навсегда останется таким. Мне жаль, но я не верила в длительную любовь, не говоря уже о вечной любви.
Было бы легко принять сердце Хейнли. Я уже была наполнена его любовью. Букет, который он мне подарил, с каждым днем становился все больше, до такой степени, что я едва могла видеть пропасть перед собой, оставленную Совешу.
Один шаг. Еще один шаг, и я бы безумно влюбилась в него.
Но что будет дальше после этого? Чем выше, без сомнения, тем болезненнее будет падение. Любовь Хейнли была так сладка, что конец был бы еще более горьким. Это было бы несравнимо более болезненно, чем с Совешу.
Было неправильно цепляться за желание, чтобы он любил только меня всю оставшуюся жизнь. Лучше было подготовиться к худшему.
Так что сейчас лучше было держаться на некотором расстоянии. Если вы будете держаться на расстоянии, вам не будет слишком больно, если вы влюбитесь в кого-то другого.
Криста была хорошим примером. Она была достаточно умна, чтобы заручиться поддержкой многих дворян, но в конце концов она плохо закончился из-за безответной любви.
Даже если бы она ненавидела меня, Криста не выразила бы этого, если бы не любила Хейнли. Вместо того чтобы делать меня злейшим врагом, она бы использовала последнюю волю бывшего Короля в качестве щита, цепляясь за положение жалкой бывшей Королевы.
Я не хотела проходить через это.
***
«Что происходит в твоей хорошенькой головке?»,— подумал Хейнли.
Хейнли уставился на Навье, пока она спала.
За ужином она выглядела так мило, помешивая свою еду, что ему захотелось запомнить эту сцену и дорожить ею.
Теперь у нее было действительно серьезное выражение лица. Она определенно не думала ни о чем хорошем.
Хейнли было очень любопытно, когда Навье делала такое выражение лица. О чем она думала? Почему у нее было такое серьезное выражение лица?
Он легонько поцеловал Навье в щеку, ухо и висок, пока она спала. Затем он потерся лбом о ее плечо.
— Я люблю тебя.»,— прошептал Хейнли.
Он тихо прошептал эти слова ей на ухо, но не получил ответа.
— Я люблю тебя.»,— вновь прошептал Хейнли.
В любом случае, если бы она не спала, то тоже не дала бы ему никакого ответа. Поэтому это совсем не было неловким моментом.
— Я хочу занять что происходит в твоем сердце, хотя бы на один день.»,— прошептал Хейнли.
Хейнли приложил ухо к ее груди. Биение ее сердца было очень успокаивающим.
На этот раз он поднял левую руку и положил ее себе на сердце. Его сердце словно билось со скоростью сто ударов в минуту.
Хейнли тихо усмехнулся.
«Итак, сможет ли моя Императрица тоже когда-нибудь полюбить меня?»,— задался этим вопросом Хейнли.
Он легонько поцеловал Навье в плечо и, к сожалению, вынужден был встать с постели.
Он хотел остаться в постели рядом с ней, но у него была работа, которую нужно было сделать.
Укрыв ее простыней, он в последний раз поцеловал Навье в щечку и тихо вышел из супружеской спальни.
Мастас, которая зевала, прислонившись к стене коридора, увидев Хейнли, сразу же поправила позу с сонными глазами.
— Ваше Величество, Вы посылали за мной?»,— спросила Мастас.
— Ты хорошо отдохнула?»,— с улыбкой спросил Хейнли и спустился вниз, даже не услышав ответа.
Через некоторое время они прибыли в кабинет, в этот самый момент загорелся свет. Рыцарь императорской гвардии, охранявший это место, немедленно зажёг свет и открыл дверь перед Хейнли.
Мастас продолжала вести себя как дворянка без этикета, зевая или потягиваясь. Однако, как только дверь закрылась, она немедленно выпрямилась и внимательно уставилась на Хейнли.
В имперской гвардии также было много верных рыцарей, но отношения Хейнли с тайными рыцарями были более особенными.
Хейнли полностью доверял тайным рыцарям, которых он сформировал и воспитал с тех пор, как был принцем, больше, чем имперской гвардии. Это доверие часто отражалось в секретных приказах, которые Хейнли им поручал.
387676
