После официального приветствия…
По предложению Хейнли отправиться к Навье герцог Троби осторожно спросил:
— Если Ваше Величество не возражает, мы хотели бы поговорить минуту наедине, без Навье. Ничего срочного, но…»
Выражение его лица стало жестким, как будто он думал, что Хейнли откажется.
Но Хейнли согласился без колебаний:
— Хорошо.»
И все же герцог и герцогиня Троби не почувствовали облегчения.
То, что они хотели сказать Хейнли, было просьбой обычных родителей:
— Пожалуйста, хорошо заботьтесь о нашей дочери.»
Однако они не были уверены, будет ли уместно говорить так, как если бы он был обычным зятем, поскольку это был Император Западной империи.
Тем не менее, они слишком беспокоились о Навье, чтобы ничего не сказать.
Они так же беспокоились о Кошаре, но проблема Кошара не была чем-то, о чем можно было попросить Хейнли.
Кошар полагался только на себя. Однако брак был другим делом. Независимо от того, насколько хорошо справлялся один из супругов, если бы другой был катастрофой, брак превратился бы в кошмар или распался.
Хотя они не мигрировали в Западную Империю со своими детьми из-за их сильной преданности Восточной Империи и Императорской семье, пара очень любила Навье и Кошара.
Поэтому, несмотря на свое смущение, герцог Троби заговорил. Но вопреки ожиданиям Хейнли рассмеялся над искренней просьбой герцога.
— Разве это не очевидно, тесть?»,— спросил Хейнли.
— Это кажется очевидным, но часто это не так…»,— ответил герцог Троби.
— Я люблю свою жену. Если быть точным, то это безответная любовь.»,— сказал Хейнли.
— …!»,— герцог Троби нахмурился.
— Вам не нужно беспокоиться об этом, вы можете быть спокойны.»,— сказал Хейнли.
Хейнли произнес эти последние слова с очень серьезным выражением лица, сдерживая следующие слова, которые почти сорвались с его губ:
«Я говорил это много раз, почему они все еще не верят в меня?»
Возможно, потому, что их первый зять был катастрофой, и их сразу же подтолкнули ко второму зятю, поэтому единственным способом развеять это недоверие были действия.
Вместо того чтобы давать обещания о будущем, Хейнли воспользовался возможностью сказать:
— Мне также есть что сказать вам обоим.»
— Что это?»,— подозрительно, немного нервно спросила герцогиня Троби.
Хейнли снова увидел отражение Навье в её матери и радостно спросил:
— Что нравится моей жене?»
Герцог и герцогиня Троби обменялись озадаченными взглядами.
Но этот вопрос был только началом. Далее возникло много вопросов:
— Пожалуйста, расскажите мне о детстве моей жены.»
— Что ей нравится, что ненавидит моя жена? Ах, это не для того, чтобы дразнить ее, этого следует избегать.»
— Моя жена любит птиц?»
— У вас есть какие-нибудь детские портреты моей жены?»
— Моя жена когда-нибудь рассказывала вам обо мне?»
Герцог и герцогиня Троби ответили правдиво. Это было лучше, чем вообще не проявлять интереса.
— … У Навье была большая собака. Ей это очень понравилось, потому что у них был один и тот же день рождения.»
Когда Хейнли спросил:
— Как выглядела собака?»
На мгновение они замолчали.
«Светло-золотистый мех, крупный и очень красивый…»,— то, что они собирались сказать, звучало так, как будто они описывали Императора перед ними.
Они оба подумали об одном и том же.
— Почему вы двое внезапно перестали разговаривать…?»,— спросил Хейнли.
Глядя на своего зятя, Императора Западной Империи, спрашивающего с улыбкой, герцог и герцогиня Троби не могли не рассмеяться.
— …?»,— Хейнли не понимал в чём дело.
***
Ужин с моими родителями прошел не очень хорошо.
Мой отец снова разрыдался, в то время как моя мать, как обычно, пыталась его успокоить. Тем не менее, она также казалась переполненной эмоциями, хотя ничего не сказала и просто несколько раз разрезала стейк ножом.
Вместо этого у Хейнли было такое странное выражение лица, что я даже не могла его узнать.
И все же я была рада видеть их обоих.
А позже в общей спальне…
377415
