Но раскаивался ли он в содеянном искренне или же это была любовь/ненависть, мы с Совету больше никогда не поженимся. Я уже была замужем за Хейнли. Хейнли помог мне, когда я больше всего в этом нуждалась, Совету хочет, чтобы я оставила Хейнли и вернулась к нему? Этого никогда не случится. Кроме того, что будет, если Рашта родит ребенка, а я снова стану императрицей? Тогда я стану мачехой этого ребенка, и я не хочу принимать его, как своего собственного. Ребёнок кончено ни в чём не виноват, он не по собственной воле выбрал Рашту и Совету своими родителями. Я не хотела бы, чтобы этот ребенок страдал. Я не смогла бы полюбить ребенка, и неважно чей он, с которым даже не хотела быть рядом. То же самое можно сказать и о ребенке Рашты. Хоть я и была первой императрицей, ребенок будет думать, что я заняла место его матери. Несмотря на то, что он был бы законным ребенком, этот ребенок будет всю жизнь держать обиду на меня за то, что императрица я, а не его биологическая мать. Даже если, как сказал Совету, Рашта будет императрицей всего год, меня неизбежно ожидала бы эта неловкая ситуация. «Я не буду отвечать на это письмо.»,— подумала Навье. Наконец, я вышла из комнаты для того, чтобы лично сказать посланнику Совету, чтобы он покинул Западное Королевство, так как я не собираюсь посылать ответное письмо. *** После того, как посланник Совету ушел, у меня все еще были смешанные чувства.Даже когда я пыталась читать свою книгу, мое внимание было полностью отвлечено. Я села на диван и ошеломленно уставилась в окно. Мне казалось, что я нахожусь в Западном Королевстве и в Восточной Империи одновременно. Бабочки, летающие за окном, напоминали тех, что я видела в Западном Дворце Восточной Империи. Сколько времени прошло с тех пор? В этот момент в окне появилась фигура Хейнли. На мгновение я подумала, что из-за этого всего у меня начались галлюцинации, но это было, конечно же, реальностью. Встав с дивана и открыв окно, я вздохнула и спросила: — Ты снова пытаешься влезть через окно?» Хейнли выглядел так, будто собирался что-то сказать, но в конце концов сделал лишь полшага назад и ответил: — Я просто пришел поговорить, моя королева» — Ты собирался войти через окно.»,— сказала Навье. — На самом деле я пришел лишь поговорить »,— вновь сказал Хейнли. — Ты больше не принц. Ты должен обращать внимание на свое поведение.»,-строгим тоном сказала Навье. — Ты беспокоишься обо мне?»,— спросил Хейнли. — Старайся не делать чего-то столь странного…»,— попросила Навье. — Ты меня ругаешь? Мне определённо нравится, когда моя королева ругает меня.»,— игривым тоном сказал Хейнли. Хейнли видел лишь светлую сторону всего, что я ему говорила. Стало очевидно, что указание на его ошибки не принесет никакой пользы.Вместо того чтобы продолжать ворчать на него, я спросила: — Что привело тебя сюда в такой час?» Насколько я знаю, он не должен сейчас работать… Он был равнодушен, когда я жаловалась на него, но как только я спросила его об этом, его лицо помрачнело. Затем он повернул голову и без всякой видимой причины оглядел лужайку, словно проверяя, не следит ли кто за нами. Думая о том, что могло вызвать это, я спросила его: — Это потому, что ты услышал, что посланник Его Величества Императора приходил ко мне?» — Да.», — ответил Хейнли и посмотрев мне в глаза добавил: — Я боялся, что это как-то повлияет на тебя…» — Я получила от него письмо.»,— сказала Навье. — Письмо!»,— воскликнул Хейнли. Похоже, он не знал, что я получила письмо. Ну, он и не мог этого знать, ведь я попросила всех выйти из комнаты в то время. — Но я не посылала ответа.»,— сказала Навье. — Ах…»,— понимающе ахнул Хейнли. Лицо Хейнли просветлело, как будто он почувствовал облегчение. Я протянула руки, схватила его за плечи и очень четким тоном провозгласила: — Теперь я твоя жена. Тебе не нужно беспокоиться о ненужных вещах, Хейнли.» Глаза Хейнли слегка расширились из-за моих слов, и он прошептал с такой широкой улыбкой, что уголки его глаз изогнулись: — Моя Королева… мое сердце сейчас бьется очень быстро…» Я не знала, были ли это пустые слова или искренние, но его лицо слегка покраснело. Я была счастлива, что он почувствовал облегчение.Почему-то. увидев его таким, мне захотелось укусить его за щеку. Если я укушу его за щеку, потечет ли изнутри клубничное варенье? Эта дикая мысль заставила меня почувствовать себя очень неловко. Мои чувства к Совету были совершенно хаотичными. В противоположность этому, когда я смотрела на Хейнли, я не знала почему, но я находила его таким милым и прекрасным. В этот момент я почувствовала необходимость ответить… необъяснимая, настоятельная необходимость ответить на его слова. Но что сказать? Я не знаю… Поразмыслив немного, я несколько раз повторила про себя: «Расслабься…, расслабься…»
343719
