Некоторые из учителей, которых Совешу назначил Раште, когда-то были моими собственными.
— Ни за что! — Лицо графини Элизы побелело от гнева, когда она услышала эту новость. Тем временем я расслабляла ноги в ванне с теплой водой.
— Что случилось?
Графиня Элиза старалась успокоиться, а я тем временем расспрашивала другого помощника.
Рашта ничего не знала о придворном этикете, поэтому ей понадобились уроки, но я не ожидала, что у нее будет такое же образование, как и у меня. Неужели она действительно пытается скопировать мое образование? Кроме того, сколько у нее на самом деле учителей?
— Это не обучение кронпринцессы, а то же самое образование, которое вы получили, когда были еще под началом герцога Троби.
Ах…вот оно что. Когда я была принцессой, мое обучение пересекалось с занятиями Совешу, и я предположила, что те же, кто учил наследного принца и принцессу, будут учить и Рашту. Но…
— У нее должно быть больше, чем один или два учителя.
Это очевидный факт. Помощник кивнул:
— У нее есть уроки придворного этикета, танцев, философии жизни, живописи, фортепиано и так далее. Все от основных уроков молодых аристократов.
— Понимаю.
Я просигналила, чтобы помощник ушел. Он вышел из комнаты, а я удобно откинулась на спинку стула.
— Почему эта женщина преследует вас, Ваше Величество? — На лице графини Элизы отразился холодный гнев: — Сначала она копирует ваше платье, потом ваше образование.
Я пробормотала в ответ:
— Она хочет быть похожей на меня еще больше.
— Вы так думаете?
Я кивнула головой. В обществе нет ничего необычного в том, чтобы следовать образовательной системе любимого образца для подражания. Преподаватели получали повышение статуса, когда их ученики продолжали расти в социальной значимости. Система образования, по которой воспитывали герцогиню Туаной и меня, стала известной именно таким образом.
Если бы Рашта была обычной аристократкой, я бы сочла милым то, что она пошла по моим стопам. Но именно она отобрала моего мужа. Чувство тревоги и недовольства скрутило меня изнутри. Я чувствовала то же, что и графиня Элиза, когда услышала эту новость…
Я вспомнила особый банкет во время празднования Нового года, когда Рашта подражала моим действиям и голосу, когда я приветствовала посланцев. Вчера я видела, как она что-то записывала в блокнот.
Как далеко она зайдет, в своем подражании мне?
В этот момент я уже не чувствовала тепла воды. Я закончила принимать ванночку для ног и позвала сэра Артину.
— Как продвигается расследование? — Как только он появился, я спросила о виконте Ротешу и Риветти.
— Пока ничего важного нет. — Сэр Артина ответил приглушенным голосом, и я кивнула, показывая, что он может идти.
Мысль о том, что Рашта копирует меня, нависла надо мной, как туча. Я понимала, что не могу ожидать каких-либо результатов от расследования всего за день или два, и даже если будет раскрыта огромная тайна, я еще не решила, как ею воспользоваться.
— Ну … Ваше Величество.
Вместо того, чтобы уйти, сэр Артина нерешительно заговорил. Я с любопытством взглянула на него, а он подошел ко мне и снова понизил голос:
— Там нет ничего важного, что можно было бы раскрыть, но есть одна вещь.
— В чем дело?
— Довольно много горничных и слуг, которых уволили, когда они работали на виконта Ротешу.
Как и сказал сэр Артина, это вовсе не обязательно убийственная информация. Было много дворян, чей суровый и требовательный характер приводил к высокой текучести домашней прислуги.
— Понимаю.
Я осторожно кивнула и не позволила себе разочароваться в слабой информации сэра Артины. Но на этом он не остановился:
— Я беседовал с теми, кого уволил виконт Ротешу, и услышала историю от одной из служанок. — Он еще больше понизил голос: — В особняке есть секретная зона, куда никто, кроме членов семьи и главного дворецкого, не может войти.
— Секретная зона?..
В разговор вмешалась графиня Элиза:
— Но Ваше Величество, сэр Артина. У многих аристократов есть тайные уголки в домах.
Я согласилась с графиней Элизой. Дворяне часто создавали тайные комнаты или помещения, чтобы прятать сокровища или фамильные ценности. Сэр Артина тоже кивнул в знак согласия:
— Да, именно поэтому я не доложил сразу.
— Понятно…
— Но есть еще одна странная вещь.
— В чем дело?
— У виконта Ротешу есть маленький ребенок, но никто никогда не видел его лица. Его держат только в секретной зоне.
Итак, речь идет не о сокровищах или фамильных реликвиях…а о человеке. Ребенок?
— Как интересно.
Я слышала, что виконт Ротешу привез ребенка, еще когда он только переехал в особняк. Это тот же самый ребенок? Я попыталась сделать еще несколько выводов: возможно, ребенок принадлежит одному из его неженатых детей, или племяннику, или какому-то другому дальнему родственнику. Это возбудило мое любопытство.
Что, если этот ребенок — не просто секрет виконта Ротешу?
— …
Я что, слишком много об этом думаю?
***
Прошло четыре дня после бала дебютанток, и виконт Ротешу наконец узнал о событиях, которые там произошли. Риветти старалась не говорить об этом, но в конце концов она не смогла сдержать свой гнев:
— Я просто сидела неподвижно, а Рашта выставила меня дурой! Она узнала, в каком платье я буду, и нарочно надела то же самое! Как ей это удалось?
Не зная, что ее платье выбрала Рашта, Риветти решила, что Рашта каким-то образом заполучила информацию о ней. Лицо виконта Ротешу побагровело, он не сказал дочери, что шантажом заставил Рашту подарить ей платье.
На следующий день виконт Ротешу встретился с Раштой:
— Я же просил тебя подарить моей дочери платье для бала дебютанток, а не выставлять ее на посмешище!
Перед лицом гнева виконта Ротешу Рашта просто сидела на стуле, изучая свой маленький блокнот.
— Рашта!
Когда он закричал на нее, она перевернула блокнот вверх ногами и наклонила голову:
— Что?
При виде этого виконт Ротешу пришел в ярость:
— Ты разыграла шутку только из-за платья. Ты не выйдешь из этого веселой.
— Кто дал тебе бесплатное платье, когда у тебя его не было?
— Что?! — Виконт Ротешу отшатнулся от удивления, когда она заговорила спокойным тоном. Странно, что Рашта старалась сохранить выражение своего лица, когда он спорил с ней: — Это тебе не подходит.
— Мне это не подходит?
— Ты выглядишь так, словно надела маску.
— Правда? — Рашта снова склонила голову набок, глядя холодно и отстраненно. Она уставилась на него, повысив голос, чтобы упрекнуть: — Спорь с твоей дочерью, а не Раштой. Ты должен держать своего ребенка в узде.
— Как ты думаешь, кто здесь главный?
У виконта Ротешу от изумления отвисла челюсть. Это было, как если бы это Рашта, не Риветти, прошла дебют. Прошло всего несколько дней с тех пор, как он в последний раз видел Рашту, так как же она могла так сильно изменить свою манеру речи?
Рашта снова посмотрела на свой блокнот, который положила на колени. Она положила его на стол и, прежде чем продолжить, скривилась:
— У Риветти длинный язык. Неужели ты действительно позволишь ей быть рядом с императрицей? Что, если она скажет что-то, чего не должна говорить?
— Она не болтлива.
— Ты слишком ослеплен, чтобы видеть недостатки своего ребенка.
— Ты вообще не хочешь видеть своего ребенка, не говоря уже о его недостатках.
Рашта вздрогнула от обвинения виконта Ротешу. Виконт был рад, что маска Рашты наконец-то немного сползла. Он предпочел бы иметь дело с ней такой, а не напористой, как раньше.
Но щит Рашты вернулся к ней, как иголки к ежу.
— Не угрожай Раште.
— Тебя никто не заставляет делать то, чего ты боишься.
— …Виконт. Разве ты не говорил, что если упадешь ты, то упаду и я?
— И что?
— То же самое и наоборот. Если я упаду, то буду не одна.
Виконт Ротешу резко расхохотался. Он все еще смотрел на бывшую рабыню сверху вниз и не принимал всерьез ее угрозы.
— И что же?
Рашта холодно посмотрела на него, подперев рукой подбородок. Другой рукой она коснулась своего живота, который с каждым днем понемногу увеличивался.
— Даже если прошлое раскроется и Рашта потеряет благосклонность, у Рашты все равно будет ребенок с кровью Его Величества. Император все еще принимает Рашту, даже если она рабыня, поэтому он может даже принять прошлое. (О, так чего боимся? Вперед на разговоры по душам)
— !
— Но не ты. Помни.
