— … — Левски потерял дар речи. Это было чисто логическое рассуждение, и оно не было построено на физической модели.
Нишка стиснул зубы и процедил слово за словом, словно выплевывая гнев из себя:
— Если ты не можешь его найти, значит, что это противоречит реальности, и тогда твоя статья — ошибка!
Выкрикнув это Нишка сразу сел, не дав Левски даже шанса объясниться.
Левски увял, словно лист салата, но все еще пытался держать голову прямо. Когда он увидел улыбку Люсьена, он снова почувствовал воодушевление.
Фернандо поднял руку:
— Продолжай.
Левски глубоко вздохнул и продолжил. Через некоторое время руку подняла Милина.
— Да, мадам? — спросил Левски. Он понял, что его немного трясет. По своему многолетнему опыту он мог догадаться, какой вопрос мог возникнуть у Милины.
Держа в руке Скипетр Арканы со множеством драгоценных камней, похожих на звезды, Милина уставилась на бедного мужчину средних лет. Она жестоко ухмыльнулась.
— Итак, Левски, скажи мне, почему одна линия перпендикулярная другой не всегда пересекается с наклонной линией.
— Это также основано на более ранних рассуждениях… — сказал Левски не вполне уверенно. Люсьен не удержался и покачал головой. Это был тот самый момент, когда Левски должен был продемонстрировать уверенность и твердость!
Милина подняла стопку бумаг, и ее улыбка исчезла, когда она заговорила:
— Покажи это мне или найди модель.
— Я не могу… — честно ответил Левски, — но если мы следовать логическим рассуждениям, с этим проблем не будет.
— Это твоя проблема, а не моя. Мы живем в реальном мире, а не в твоем, воображаемом, — критика Милины не знала пощады.
Затем она начала читать свою статью газету, в которой каждый аргумент опровергал абсурдную веру Левски.
Ее аргументы пронзали сердце Левски как кинжалы. Лицо Левски так побледнело, что казалось, он вот-вот потеряет сознание.
— Это все, — равнодушно сказала Милина. Она отвернулась, не подарив ни одного лишнего взгляда Левски, словно он был клоуном, который специально представлял эксцентричные статьи, пытаясь привлечь внимание других.
— Продолжай, — сказал Фернандо Левски.
Люсьен ободряюще смотрел на Левски, и это придавало этому бедняке немного сил, хотя его голос все еще звучал слишком тихо.
Члены Совета время от времени поднимали руки. Некоторые намеренно искажали идею Левски, пытаясь уличить его в ошибке, в то время как другие следовали примеру Милины и Нишки и возражали ему, основываясь на реальной жизни. Поскольку этим вопросом их тревожили уже более десяти лет, все члены совета подсознательно использовали обидные и жестокие слова, нападая на Левски и его систему геометрии. Лицо Левски становилось все бледнее и бледнее.
Ему, не смотря на это, все же удалось закончить свою речь в вежливом тоне.
Вернувшись на свое место, Левски закрыл глаза, словно уже знал окончательный результат. Он должен был признать, что у него не было надежной модели, подтверждающей его веру. Наконец он открыл глаза и бросил печальный взгляд на Люсьена.
— Участники высказали свои точки зрения во время презентации Левски, — сказал Фернандо, — осталось мистеру Эвансу объяснить нам, почему он считает, что эта статья имеет большую ценность.
Люсьен немного поправил свое ожерелье и твердым шагом направился к платформе перед столом, с кипой бумаг в руке.
— Будь я на твоем месте, мистер Эванс, я бы не стал настаивать, — вдруг сказал Нишка, — я понимаю, насколько ты ценишь взрывные теории, но мы все равно должны уважать то, что является истиной.
Он был так вежлив с Люсьеном только потому, что тот был учеником Лорда Шторма.
Люсьен улыбнулся и посмотрел на него.
— Истина — это единственное, что я уважаю.
По выражению лица и тону, было ясно, что Люсьен имел в виду статью Левски.
Милина хихикнула, однако взгляд ее глаз был холоден, словно порыв зимнего ветра.
— Мистер Эванс, хотела бы напомнить, что ты можешь быть исключен из состава совета, если преднамеренно допустишь ошибку.
— Я хотел бы напомнить всем вам то же самое, — улыбка Люсьена была милой, но тон его голоса был твердым и резким.
Всем присутствующим членам совета показалось, что у них в голове что-то взорвалось.
Этот молодой человек обвинял их?
Фернандо удивлено моргнул, он не ожидал, что его ученик, который всегда был так элегантен и вежлив, может сказать что-то столь провокационное. Это было ненормально, и, похоже, что у кого-то теперь начнутся проблемы…
— Мистер Эванс, вам лучше подумать о том, как воплотить эту воображаемую геометрию в реальность, — сказала Мейбл, еще один член совета, которая была серьезной, невзрачной женщиной. В серой заостренной шляпе она выглядела старой монахиней.
Мужчина средних лет с грязными черными волосами по имени Салгейру, нахмурившись, вполголоса спросил:
— Мистер Эванс, я действительно хотел бы знать, почему ты думаешь, что его статья начнет революцию в геометрии, как, например, исчисление в математике. Как ты можешь доказать это?
— У тебя нет никаких достижений в математике. Я сомневаюсь, что ты достаточно компетентен для рецензирования этой статьи, — прямо сказал Нишка.
Разозленные словами Люсьена, члены стали похожи на агрессивных петухов.
Люсьен поднял руку, чтобы успокоить их. Его голос был громким и ясным.
— Если кто-то из вас сомневается в моих способностях в математике, пожалуйста, идите и обсудите это с Советом после нашей встречи.
Люсьен немного помолчал, а затем заговорил громче.
— Отныне все вещи, не связанные с этой статьей, должны исчезнуть. Вы все — члены правления, а не дети!
Внезапный рев Люсьена заставил всех в комнате замолчать.
Люсьен оглянулся и кивнул Левски. Затем он сказал так же громко:
— Пока я говорю, никаких вопросов, не перебивайте меня. Все вопросы будут заданы только после того, как я закончу. Но во время своей речи я задам вопросы вам. Пожалуйста, ответьте на них честно, ради значков члена совета, которые вы носите, и ради звездного неба над вашими головами!
Члены совета замолчали, внезапно забыв про все возражения, которые они могли предъявить Люсьену. Как член совета, трехкратный обладатель премии Короны Холма и обладатель Бессмертного трона, Люсьен имел право на подобные запросы, в пределах разумного. Кроме того, уверенная и агрессивная манера Люсьена заставляла их бояться нарваться на конфликт с ним.
— Раз никто не возражает, я буду считать, что все согласны, — Люсьен посмотрел на своего учителя.
Фернандо с невозмутимым видом сказал:
— Делайте так, как просит мистер Эванс.
Люсьен повернулся и активировал магический круг, на котором появились только самые основные аксиомы и постулаты.
— Мистер Нишка, позволь мне спросить тебя. Эти аксиомы и постулаты не верны? — задал вопрос Люсьен.
Нишка, не задумываясь, ответил:
— Они противоречат реальному миру.
— Мистер Нишка, забудь о солнечном свете снаружи, забудь о мире снаружи, забудь содержание этой статьи. Скажи, честно, они не верны? — Люсьен заговорил еще громче, и его просьба прозвучала очень резко.
Потрясенный тоном голоса Люсьена, Нишка взглянул внимательнее и обнаружил, что это пять постулатов из геометрии башни, четыре аксиомы и гипотеза, выдвинутая Левски. Он кивнул:
— Они верны, но последнее просто смешно.
— Это доказательство от противного. Разве ты не знаешь о таком? — спросил Люсьен, его голос был полон упрека.
Белые брови Нишки слегка дернулись. Было очевидно, он просто не мог признать, что понятия не имел, что это. Поэтому он кивнул.
— Тогда…
— Итак, кто-нибудь? Кто-нибудь здесь считает, что есть какая-то проблема в доказательстве от противоречия? Поднимите руки! — как будто ведя урок в магической школе перед своими учениками, Люсьен продолжал говорить все тем же авторитетным тоном.
Все остальные участники покачали головами.
Затем Люсьен спроектировал на стену еще несколько строк из статьи Левски.
— Мисс Милина, логически рассуждая, исходя из гипотезы, тебе кажется, что эта часть рассуждений не верна? — Люсьен пристально посмотрел на нее.
Милина усмехнулась.
— Это другое. Ты не можешь найти…
— Забудь об этом! Я сказал, забудь! Только подумай о гипотезе и дедуктивном мышлении! Подумай о математике! — Люсьен перебил Милину криком, — Скажи мне! В этой логике есть ошибка?!
Столкнувшись с кричащим Люсьеном, Милина не знала, как ему возразить. Она осторожно посмотрела на записи на стене и покачала головой:
— Нет… Логически рассуждая, все верно. Здесь не используется эквивалентное предложение в качестве условия.
— Хорошо, — Люсьен жестом попросил Милину сесть, а затем указал еще на несколько строк.
— Мисс Мейбл, логически рассуждая, исходя из гипотезы, ты считаешь, что в этой части есть ошибка?
Люсьен продолжал спрашивать и кричать снова и снова. Он заставлял членов совета подумать только об аксиомах, постулатах и логических рассуждениях.
С каждым ответом «нет» на вопросы Люсьена, лица членов совета постепенно бледнели. И пока у членов совета выступал пот на лбах, Левски чувствовал себя все более и более воодушевленным. Каждый раз, когда Люсьен кричал, он становился все увереннее. Затем Фернандо задумчиво кивнул.
На последних нескольких строках статьи, спроецированных на стену, Люсьен повернулся к Нишке и тихо спросил:
— Итак, мистер Нишка, рассуждая логически, исходя из гипотезы, ты считаешь, что здесь есть ошибка?
Сильно сжав кулаки, Нишка почувствовал, как по всему его телу выступил пот. Он нервно сглотнул, не осмелившись снова упомянуть реальный мир.
— Нет…
Хорошо. Нет, — пробормотал Люсьен, глядя на шесть членов совета.
Затем, внезапно, он взревел во весь голос, словно из его легких вырвался сильный шторм.
— Нет ошибок ни в одной из строк! Тогда скажите мне, почему эта статья не верна! Скажите мне!
Вздрогнув, Милина взорвалась:
— Она противоречит реальности и тому, что мы знаем…
— Выбрось это из своего мозга! — взревел Люсьен, — Скажи мне, исходя из чистой математики, следуя логике, основанной на гипотезе, где ошибка?! Скажи мне!
Нишка, Милина и остальные члены совета молчали, не зная, что сказать. Если рассуждать так, как просил Люсьен, только основываясь на чистой математике, статья действительно была верна.
Левски крепко сжал кулаки, слегка приподняв подбородок. Он закрыл глаза, и на его лице появилось сложное выражение, которое было смесью восторга, печали, боли и надежды.
Почему-то все участники начали думать про себя о том, что рев Люсьена очень напоминал рев Фернандо. Он действительно был учеником Лорда Шторма. Может быть… это был следующий Лорд Шторма …
Именно об этом сейчас думали все члены.
Фернандо покачал головой, невпопад пробормотав:
— Не помню, чтобы у меня был любимый ребенок.
Воспользовавшись моментом, пока все участники в шоке, Люсьен поместил еще одну статью в магический круг и спроецировал ее на стену вместе со статьей Левски.
«Попытка объяснить геометрию не-Башни…» — Милина молча прочитала название статьи, а затем приступила к чтению содержания.
Один за другим листы статьи появлялись на стене перед глазами членов совета.
Нишка потер брови и смущенно сказал:
— Значит, это дифференциальная геометрия, которую он использует…
Мейбл и Салгейру тоже начали читать статью. Через некоторое время их лица побледнели. Капли холодного пота падали с их лбов. Они едва могли удерживать перья в руках.
— Это…! — Левски вскочил со своего места, как будто он увидел Богиню Магии, стоящую прямо перед ним. Потому что перед ним была та самая геометрическая модель, которую он искал! Это модель гиперболической геометрии, которая выходила за рамки обычного воображения и опыта. Это было самое убедительное доказательство!
Он молча открыл рот. После стольких лет он, наконец, увидел восходящее солнце, отогнавшее всю тьму. После стольких лет он наконец-то увидел проблеск надежды!
Статья Люсьена не была сложной. На самом деле она было очень простой. Используя стереографическую проекцию на единичную окружность, Люсьен доказал, что Геометрия Левски совместима с Геометрией Башни. А таким образом, если Геометрия Башни была верна, то и геометрия Левски тоже!
Краткий вывод Люсьена и это прекрасное доказательство были полны математической красоты. Это было самое шокирующее и самое веское доказательство, которое смогло убедить участников!
Наконец, Левски вскрикнул: он не ошибся! Он был тем, кто был прав все это время!
В этот момент Люсьен снова начал говорить, но теперь его голос звучал мягче.
— Как всем вам известно, мы можем видеть свет только в пределах части спектра. Чтобы увидеть больше, нам необходимо использовать инструменты, но и у инструментов также есть свои ограничения.
Поскольку некоторые предварительные условия, на которых основывалась статья, еще не были известны, Люсьену пришлось доказать их в своей работе, что делало статью немного сложнее, чем работа Левски, но участники собрания все еще могли ее понять. Услышав слова Люсьена, членам совета стало интересно, что Люсьен пытался сказать.
— … Итак, когда свет порой играет с нами злые шутки, наши глаза могут обманывать нас, поэтому возникают иллюзии. На основе этого и были созданы некоторые заклинания иллюзии.
Члены совета кивнули, соглашаясь со словами Люсьена.
Люсьен продолжал тихим голосом.
— Точно так же наши уши могут обмануть нас. Мы не можем слышать, когда звуки превышают определенную частоту. И при некоторых обстоятельствах мы слышим вещи, которых не существует.
— Итак, наши знания и опыт ограничены пределами наших тел и душ. Но мы все знаем, как трансформироваться. Когда мы превращаемся в других существ, мы все еще чувствуем мир также, как обычно?
— Нет, — твердо сказал Левски. Хотя многие заклинания трансформации появились с развитием анатомии — до открытия, что летучие мыши используют эхолокацию, у всех заклинаний трансформации летучей мыши были одинаковые ошибки — древние колдуны все же видели мир глазами других существ, полученных с помощью заклинаний из магических узоров этих существ.
Глядя на растерянных членов совета перед ним, Люсьен улыбнулся.
— Значит, мы правы? Или эти животные и существа правы? Очевидно, правы все мы. У нас просто разные взгляды. Истина, которую мы видим, является частью большей истины. Поэтому наши знания и наш опыт всегда ограничены. Наше воображение основано на нашем опыте, поэтому наш ограниченный опыт может легко наложить ограничения и на наше воображение. По мере дальнейшего изучения этого мира мы будем видеть все больше и больше вещей, выходящих за рамки нашего восприятия и понимания.
Фернандо с серьезным видом кивнул. Он понял, что Люсьен пытается сказать.
Нишка, Милина, Левски и остальные участники все еще чувствовали себя сбитыми с толку. Они уставились на Люсьена, ожидая дальнейших объяснений.
Люсьен поднял правую руку, и его взгляд стал серьезным.
— Итак, ваши глаза могут лгать вам; ваши уши могут вас обмануть; ваш опыт может ввести вас в заблуждение; ваше воображение может вас сдерживать.
Люсьен немного помолчал. Под взглядами членов совета Люсьен указал на статью, спроецированную на стену, и сказал тихим голосом:
— Но математика нет.
