Франц понимал. Когда он чувствовал себя не слишком хорошо, он часто подталкивал себя работать на пределе возможностей только потому, что страсть к музыке и вдохновение просто невозможно было унять в этот момент.
Поэтому Франц кивнул с искренней улыбкой:
— Я понимаю, мистер Эванс, и постараюсь помочь тебе. Когда я впервые услышал четвертую часть симфонии, часть с хором, я был просто потрясен ее красотой и величием. И идея добавить хор в симфонию — это потрясающее новшество! Я горд быть частью этого, помогая тебе завершить этот шедевр. Это станет одним из самых ярких воспоминаний в моей жизни.
Редактируя длинное стихотворение, пытаясь избежать слов, которые звучали бы неуважительно по отношению к Богу, и сохранить оригинальную лингвистическую красоту, Люсьен и Франц потратили много времени и сил.
Франц был очень предан музыке и боготворил Люсьена. Сидя перед своим кумиром, он высоко, но все равно с большим волнением, оценивал его работу.
Люсьен кашлянул, а потом взволнованно спросил, и прозвучало это немного странно:
— Спасибо, Франц! Наша работа почти закончена! Когда ведущий певец и хор начнут репетировать, они поделятся с нами своим мнением. Как ты думаешь, это... не слишком сложно?
Франц покачал головой:
— Это сложно, но я бы не сказал, что слишком. Любые изменения убили бы красоту этой части. Хороший певец и хор должны быть в состоянии справиться с этим.
— Я тоже так думаю, — Люсьен усмехнулся.
В это время кто-то постучал, а затем дверь осторожно открылась. Это был Виктор. Люсьен и Франц сейчас находились в фортепианной комнате Ассоциации музыкантов, на четвертом этаже.
— Мистер Виктор, мы только что закончили нашу работу, — Люсьен улыбнулся.
— Я действительно вовремя. Поздравляю, Эванс, — Виктор улыбнулся. Затем он сделал шаг в сторону и представил человека рядом с ним, — Это мистер Фаббрини, великолепный певец, он — солист хора Золотого Собора.
Перед тем, как закончить «Оду радости» (Симфонию № 9 в Д-минор от Людвига ван Бетховена), Люсьен попросил Виктора помочь ему найти хорошего певца и хор.
Мистеру Фаббрини было чуть за двадцать, с голубыми глазами и светлыми волосами, он был похож на ангела, служащего Богу Истины. В отличие от большинства мужчин, Фаббрини носил легкий макияж. И его причудливая одежда была по-женски изящной.
Люсьен не удивился этому, потому что все самые выдающиеся певцы были кастратами, не говоря уже о солистах хора Золотого Собора.
Люсьен улыбнулся:
— Приятно познакомиться, мистер Фаббрини. Надеюсь, мы сможем хорошо сработаться.
Здесь, в этом мире, кастраты были очень популярны. Графиня из Густа безумно любила их манеру пения и однажды даже начала войну из-за кастрата.
— Мистер Эванс, я собираюсь встретиться с хором, и мы будем ждать вас в концертном зале. Вы выглядите не очень хорошо, сэр. Пожалуйста, берегите себя, — сказал Фаббрини своим нежным голосом.
После того, как Фаббрини ушел, Люсьен начал сильно кашлять, как будто его легкие были готовы вырваться наружу.
— Ты в порядке? Ты еще не выздоровел, да? — спросил Виктор, — Может быть, нам лучше отложить концерт, пока тебе не станет лучше?
Люсьен упрямо покачал головой:
— Все в порядке, мистер Виктор, я рыцарь, так что это не должно быть проблемой.
Может быть, тот факт, что Люсьен был рыцарем, действительно убедил Виктора, поэтому он кивнул:
— Мы оба музыканты, поэтому я понимаю. Но, как твой учитель, я все же настаиваю, что нужно показаться к врачу.
— Я покажусь. Благодарю, мистер Виктор. Люсьен был уверен, что сможет обмануть врача и заставить его поверить, что, хотя травму и нельзя излечить в ближайшее время, никакого риска для жизни нет.
...
Больше чем через неделю, в середине Месяца Цветов. В концертном зале на пятом этаже Ассоциации Музыкантов.
— Сколько раз я должен повторить, Фаббрини?! — Люсьен притворялся, что он злится, — Почему ты продолжаешь ошибаться?
Фаббрини посмотрел на бледное лицо Люсьена и со слезами на глазах поспешно попытался объясниться:
— Мистер Эванс... Эта часть слишком сложная... Мне нужно... нужно еще попрактиковаться...
— Но мы столько репетировали! — Люсьен взмахнул рукой.
Фаббрини глубоко вздохнул и ответил:
— Этого недостаточно. Пожалуйста, дай мне немного времени, или, может быть, ты изменишь эту часть, сделаешь ее попроще.
— Ни в коем случае! Эта часть прекрасна, и я никому не позволю ее разрушить! Фаббрини, просто постарайся, я верю, что ты сможешь это сделать! Мы можем отложить концерт на несколько дней, пока... — Люсьен сильно закашлялся. Он присел на корточки рядом со сценой.
Франц поспешно протянул руку Люсьену. Фаббрини попытался утешить его:
— Я буду стараться сильнее, мистер Эванс, я тебя не подведу.
В конце репетиции Фаббрини в своей черной рубашке, вышитой золотыми нитями, спустившись со сцены, оглянулся, как будто он все еще мог видеть, как мистер Люсьен стоит там, безумный, но полный страсти к музыке.
...
— ... Может быть, в этот момент мистер Эванс уже догадывался, что его ждет, поэтому он был таким назойливым и строгим, совсем не таким, каким его описывали люди, говорящие, что он вежливый и мягкий, — несколько лет спустя Фаббрини вспоминал, каким он запомнил Эванса, когда они готовились к концерту, — Он был таким целеустремленным, трудолюбивым и сумасшедшим... как будто он пытался высвободить всю энергию и сияние, что у него остались, чтобы не сожалеть о них. Я был благословлен Богом, что мне посчастливилось тогда познакомиться с мистером Эвансом и закончить с ним симфонию. Я видел блестящего музыканта, видел его невероятную страсть к музыке, и его преданность Богу.
...
Глинтон, торговец, которого Люсьен встретил в городе Массама, покинув Альто, направился на север.
В Королевстве Сиракузы он продал все свои товары, а затем снова закупился некоторыми товарами в Сиракузах, готовясь отправиться в крепость на севере Вайолет.
Утром, во время сытного завтрака, беглый взгляд на газету внезапно заставил его забыть про кусок сочной грудинки, лежавший перед ним на столе. Он не мог поверить своим глазам и дважды перечитал то, что он увидел.
Он был шокирован и в то же время немного расстроен. Он не ожидал, что мистер Эванс вернется, как только он сам покинет Альто.
— Двадцать шестое мая... Зал Песен... Концерт в честь Возвращения... — пробормотал себе под нос Глинтон. Он задумался, стоит ли ему потратить шестнадцать дней ради того, чтобы вернуться в Альто. Сегодня уже было пятнадцатое число.
Отложив нож и вилку, он встал и заходил туда-сюда. Затем он принял окончательное решение. Он пропустил первый концерт мистера Эванса, поэтому он не мог позволить себе пропустить второй, не говоря уже о том, что мистер Эванс вернулся из трехлетней поездки.
Глинтон решил отправиться прямо сейчас и оставить товары своему дворецкому. Он решил воспользоваться не экипажем, а поехать вместе с несколькими охранниками. Если он будет достаточно быстр, то сможет управиться за одиннадцать дней. Будучи знакомым со многими дворянами, Глинтон был уверен, что сможет достать билет. По крайней мере, он должен попробовать.
...
Когда Глинтон, тринадцать дней спустя прибыл, в Альто, было уже двадцать восьмое число.
Он не был расстроен, потому что слышал, что концерт отложен на июнь.
Не останавливаясь на отдых, Глинтон сразу направился в Зал Песен.
— Что? Все билеты проданы? Но... но еще четыре дня! — Глинтон немного рассердился, — Я знаю Рыцаря Митча из семьи Хейн и...
Глинтон начал перечислять имена.
Человек, сидящий в билетной кассе, указал на толпу вокруг и сказал:
— Извините, сэр. Билеты проданы. Многие ждут этот концерт, и, насколько я знаю, даже Рыцарь Митчу тоже не удалось получить билет.
Глинтон был обескуражен. Оглянувшись, он увидел толпу вокруг Зала Песен.
В углу журналист из Вестей Альто быстро записал в блокнот то, что он увидел: «Не считая музыкального фестиваля Альто, мы ни разу не видели концерта, который привлек бы столько людей, как будто все они забыли, что билеты в Зал Песен не для обычных людей...
Люсьен Эванс стал идолом, который свел с ума весь город или даже все герцогство...
Это стало феноменом. Может быть, нам нужно придумать новое слово для этого...»
