Варантин, сидевший рядом с Вахараллом, выглядел очень серьезным. Его сжатый кулак все еще покрывал слой света. Было ясно, что он был очень зол на Люсьена Эванса, коварного колдуна, который не проявлял должного уважения к Богу.
Увидев это, Филибелл, кардинал с широкими белыми усами, протянул им еще две газеты:
— То, что вы только что прочитали, это лишь газета за первый день, а эти за второй и третий. Я бы сказал, что Люсьен Эванс не стоит большого внимания, поскольку это просто синтез карбамида, и никто не поверит, что жизненные ингредиенты могут существовать в этих грязных экскрементах.
Все члены Епископальной Конференции хорошо понимали работы по аркане, в некоторой степени благодаря вкладу нескольких пап в совершенствование божественных заклинаний.
Взяв газету у Филибелла, Вахаралл, похожий на громилу рыжеволосый парень, начал внимательно читать. Газета была наполнена дискуссиями о том, как определить карбамид, о актуальности Теории Жизненных Сил, и было очевидно, что некроманты были в более выигрышной позиции, поскольку у арканистов из Школы Элемента все еще не хватало убедительных доказательств.
— Все не так плохо, как мы думали, это благословение Господне, — Филибелл перекрестился.
Закончив читать газету, Вахаралл тоже кивнул:
— Как этот карбамид, нечто содержащееся в грязных выделениях, может быть жизненным ингредиентом, благословением Господа? Мы должны конкретнее определить жизненный ингредиент в Канноне, в главе о Происхождении жизни.
— Это то, что нам определенно необходимо улучшить, — согласился Варантин, — Но прямо сейчас, мы не можем рисковать, отправляя набожных Ночных Смотрителей убить Люсьена Эванса. У нас есть Инквизиции в Холме и Колетте, которые внимательно следят за ним, предлагаю принять меры позже, когда у нас будет подходящий шанс. В конце концов, мы не должны спешить.
Хотя папа прислал сюда Варантина, чтобы устранить порочных колдунов, тот прекрасно понимал, что Церковь в Холме и ряде других стран подавлена Конгрессом Магии. Хотя у них был шанс победить, если Церковь отправит сюда большую часть своих кардиналов, их самая большая проблема заключалась в том, что это могло дать Северной Церкви и другим темным существам, а также колдунам с севера, хороший шанс воспользоваться этим, чтобы проникнуть на их территорию. Поэтому и Вахаралл, и Варантин согласились с Филибеллом, что сейчас они должны придерживаться более сдержанного подхода к этой проблеме.
Хотя каждый из них хотел защитить достоинство своего Бога настолько сильно, что, столкнувшись с неуважительными исследованиями Люсьена, от гнева в них закипала кровь, они все же понимали, что им нужно быть осторожными с каждым шагом, который они сделают.
— Как и сказал Вахаралл, эти гения арканы редко покидают Аллин и Рентато, пока не достигнут среднего ранга, поэтому нам нужно подождать, — Филибелл кивнул, так как он был одним из кардиналов, которые лучше других знали конгресс.
В это время они услышали неожиданный стук в дверь.
— Войдите, — используя Божий Глаз, Филибелл уже посмотрел сквозь дверь. На другой стороне двери стоял пастор, он выглядел очень нервным и напуганным, и его сила святого света была в очень нестабильном состоянии, как будто она могла поглотить его в любое время.
Пастор поспешно вошел, он был слишком взволнован, чтобы поприветствовать трех кардиналов, вместо этого он быстро заговорил:
— Лорд Филибелл, это газета, которую мы получили из конгресса сегодня утром. Они очень рисковали, отправляя ее.
— Для начала успокойся, — голос Филибелла был мягким, он пытался утешить паникующего пастора, — Не сомневайся в Господе. Не сомневайся в могущественной силе Господа.
Пастор продолжал креститься, пытаясь взять под контроль и успокоить свою святую силу.
У Филибелла было плохое предчувствие по поводу газеты, но он все же спокойно начал читать первую страницу:
«Эксперимент синтезирования жирной кислоты с несколькими не живыми ингредиентами, включая древесный уголь, через серию алхимических реакций, от Фелипе Карнейро».
Во вступительной части статьи Фелипе с гордостью и прямотой заявлял: «Благодаря этому эксперименту я могу объявить всем вам, что Теория Жизненных Сил полностью свергнута, и она больше не будет играть никакой роли в развитии арканы!»
Быстро прочитав эксперимент, Филибелл, обычно остававшийся спокойным, сердито закричал:
— Богохульство! Это богохульство! Это прямая и постыдная провокация величия и достоинства Господа! Необходимо немедленно устранить Фелипе!
Когда он кричал, его подбородок, покрытый белой бородой, дрожал от ярости, словно он прямо сейчас хотел сорваться с места и рвануть убивать Фелипе. По его мнению, по сравнению с экспериментом Фелипе, статья Люсьена теперь вообще не имела значения.
Вахаралл, суровый и смелый парень, резко ударил по столу Филибелла. В одно мгновение стол был разрушен, и после использования его силы не осталось даже пыли. В то же время Вахараллу очень повезло, что он был легендарным рыцарем, и его сила исходила от Благословения, иначе, если бы его вера была поколеблена, его душа тоже была бы повреждена:
— Как смеют эти смертные пытаться влезть в царство Бога. Богохульник должен быть очищен любой ценой!
— До этого нам нужно убедиться, что этот эксперимент верен, — Варантин не читал газету, но сейчас он все равно перекрестился.
Конгресс Магии не мог просто уничтожить веру кардиналов одной статьей, и, если у кардиналов есть подходящее оборудование для эксперимента и божественные круги силы, они могли бы проверить достоверность статьи, лично воспроизведя эксперимент.
— Скройте эту статью. Удостоверьтесь, что другие пасторы не узнают о ее существовании. Последнее, что нам сейчас нужно, это повторение ситуации, когда колдуны утверждали, что святой свет — это электромагнитная волна, — Филибелл закрыл глаза, чувствуя себя немного уставшим, — Это испытание, посланное нам Господом, чтобы проверить нас, посмотреть на нашу веру. Мы должны найти недостатки в эксперименте как можно скорее.
Филибел, кардинал прихода Холма, за практически сотню лет прошел через многое, поэтому ему все же удавалось контролировать свою силу после прочтения исследования Фелипе и не позволить идее статьи ранить его душу.
— Вся слава Господу. Только истина живет вечно, — Вахаралл, Варантин и другой пастор молились все вместе, убеждая самих себя, что, даже если заявление Фелипе было правдой, оно все еще шло от могущественной силы Господа, которая все также была за пределами их понимания.
После молитвы Вахаралл тихо сказал Филибеллу:
— Я прошу послать несколько набожных ночных смотрителей, чтобы убить Фелипе. Если будет шанс, мы также избавимся и от Люсьена Эванса.
Он упомянул «набожных ночных смотрителей», потому, что все они понимали, что эти ночные смотрители по большей части обречены на смерть. Если они смогут убить Фелипе, им уже очень повезет. Если они не подойдут обстоятельно к выбору тех, кого нужно отправить на это задание, то ночные смотрители, которые не захотят пожертвовать жизнью, могут попасть в руки Конгресса.
— Вахаралл и Ванратин, позаботьтесь об этом, — Филибелл кивнул, — Я собираюсь поговорить с дворянами и другими кардиналами, чтобы они тоже были настороже.
...
Тело Меньшака, державшего в руке газету, собранное из различных кусков мертвых тел, разваливалось, и все его части превращались в гнилую плоть. Тем не менее, два очага душевного огня в его глазах все еще мерцали.
— Теория жизненных сил... не верна? Она... ошибочна? Даже Фелипе отказался от нее...
Хотя Меньшак считал, что с методом проведения эксперимента у Фелипе были проблемы, он потерял контроль над своим телом. Он не мог поверить, что сотни лет его обучения были построены на ошибке.
Но если вся его жизнь была построена на ошибке, почему он смог «прожить» так долго? Почему он сумел превратиться в лича? Почему он смог изучить так много разных заклинаний?
В конце концов, в воздухе остался только белый череп. Меньшак, наконец, смог остановить этот процесс, прежде чем потерял всю плоть и кости. Он сделал это, постоянно повторяя себе, что эксперимент Фелипе может быть ошибочным, и даже если его утверждение правда, если Фелипе, человек, который всегда следовал Теории Жизненных Сил, смог успешно изменить свое понимание, почему он, Меньшак, не может этого сделать?
Меньшак считал, что у школы Некромантии все еще оставалась большая надежда, так как ее фундаментальные теории отвергались трижды за историю, но даже после этого Некромантия продолжала процветать и даже развиваться. Поэтому Меньшак предпочел бы, чтобы теория была свергнута самими некромантами. Он считал, что Теория Жизненных Сил не была полностью ошибочной, и она, по крайней мере, имела некоторые связи с окончательной истиной.
Тяжело вздохнув, Меньшак открыл газету на второй странице, где увидел комментарии к статье Фелипе от Песора, Тины-Тимос, Рожерио и других влиятельных арканистов из Руки бледности:
«Песор: Это величайший и выдающийся эксперимент. Фелипе, этот гений, заставил нас перейти с неправильного пути Теории Жизненных Сил на новый, правильный путь.
Тина-Тимос: Без сомнения, Фелипе — настоящий гений от арканы, потому что он сумел прогнать черные облака над нашими головами, затмевавшие нам путь в течение стольких лет. Подумайте вот о чем, некроманты, почему у нас сейчас нет вообще никакого прогресса? Фелипе раскрыл причину — потому, что проблема в нашем фундаменте. Если мы сможем своевременно его исправить, наше будущее будет многообещающим и ярким!
После всех положительных отзывов таких важных людей об эксперименте Фелипе многие некроманты начали спокойно воспринимать этот факт.
Это была сила власти.
Однако, несмотря на то, что медитации большинства некромантов снова стали стабильнее, поскольку они постепенно приняли этот факт, не все из них смогли так быстро отбросить прошлое. Многие упрямцы понимали, что им не удастся продвинуться дальше до самого конца их жизни, потому что среда их медитации была полностью разрушена, и из-за этого они возненавидели Фелипе.
...
В магической башне в Хейдлере старик, одетый в робу в античном стиле, сердито закричал держа в руке газету:
— Это невозможно!
Затем, с громким звуком, голова мужчины просто взорвалась, а останки его тела упали на пол. В то же время, внутри секретной комнаты башни, ящик для жизни, сделанный из бесчисленных драгоценных камней, треснул, а затем из него раздался тот же злобный мужской голос:
— Хорошо, что я узнал от Траквайра, что эксперимент Фелипе уже близок к последнему шагу, или у меня даже не было бы шанса воскреснуть с помощью ящика жизни... Фелипе, Рожерио, Профессор, Люсьен Эванс... Подождем и посмотрим...
В то же время в усадьбе в Сариве Фелипе и Рожерио сидели напротив друг друга и потягивали вино. Глядя в сторону Хейдлера, они ухмылялись над теми старыми, упрямыми парням из города. Рожерио и Фелипе были уверены, что эти люди получили свой урок.
...
— Хотелось бы, чтобы мы выдвинули какие-то убедительные доказательства, чтобы потеря Руки Бледности была еще сильнее, — Моррис разочарованно вздохнул.
— Было бы неплохо. Но мы все еще принадлежим к конгрессу, и не хотелось бы, чтобы конгресс сильно пострадал от потери за одну ночь, — Равенти это все еще мало волновало, но он все-таки чувствовал радость, потому что неправильная теория была свергнута. Затем он повернулся к Люсьену, — Эванс, ну серьезно, ты правда ничего не знал о Теории Жизненных Сил?
— Правда, ничего, — честно ответил Люсьен, затем он достал Кольцо Холма от Наташи, — Я закончил эксперимент до того, как приехал сюда.
После того, как Фелипе узнал его, Люсьен решил рассказать людям высшего ранга из Воли Элементов правду, на случай, если Фелипе будет угрожать ему, а также, еще и потому, что он слишком устал скрываться.
Теперь, когда он уже был членом Воли Элементов, он хотел быть более откровенным.
— Профессор? — Гастон был удивлен. Поскольку он однажды пытался убить Фелипе из-за этого, он тут же понял связь между Люсьеном и Профессором.
Моррис, взглянув на кольцо, вздохнул:
— Оно напоминает мне о Мередит... Эванс, ты начал изучать аркану, когда был в Альто?
— Да, я узнал об этом от ведьмы, и у меня остались некоторые ее материалы и записи, — Люсьен кивнул, и отметил про себя, что Равенти, Моррис и Гастон все еще оставались довольно спокойными и довольными, что говорило о том, что они не злятся на Люсьена за то, что он так долго скрывал свою личность от них. В конце концов, с позиции самозащиты, то, что делал Люсьен, было вполне понятно.
Затем Люсьен продолжил серьезным тоном:
— И на самом деле я закончил еще один эксперимент.
