Я почувствовал, как замедляется сердцебиение детей.
«Почему это так увлекательно?»
Мои пальцы все быстрее и быстрее двигались по клавишам. Почему меня так завораживает реакция других людей даже, когда я ничего не слышу?
Здесь в раю дыхание ограничивалось. Исполнители и зрители делили между собой заранее определенное количество вдохов и выдохов. Когда мои пальцы ускорялись, дыхание детей замедлялось, а когда мои пальцы неторопливо плыли по волнам мелодии, дети переводили дух.
«Как далеко я могу зайти?»
Я ударил по клавишам.
— ■■■ ■■■…
— ■■■? ■■■?
Пешеходы на главной лестнице начали останавливаться, по одному или по двое они присоединялись к слушателям.
Я расширил свою ауру и захватил ей не только шестерых детей, но и только что остановившегося юношу, девушку с темными кругами под глазами. Теперь я слышал и их ритм сердцебиения.
«Как далеко я могу зайти?»
Вскоре мои мысли затуманились.
«Пахнет».
Я уловил аромат, струившийся под Мировым Древом. Хотя я ничего не слышал, но мое обоняние, усиленное аурой, улавливало самые тонкие и вульгарные запахи.
Внутренняя часть моих ноздрей позеленела.
«Запах животных… Запах зверей.»
Не только люди останавливались на главной лестнице и прислушивались к моей игре. Звери тоже.
Совы, малиновки, стрижи, птицы с длинными ушами, как у гоблинов, птицы с толстыми губами, как у бегемотов, птицы с атрофированными передними конечностями, как у динозавров, птицы, чьи имена я даже и не знал, потому что не мог опознать их по внешнему виду, выгибали шеи и опускали клювы на нижние ветви Мирового Древа. Я выступал прямо под ними.
«…Аромат жизни.»
Не только звери, моргая, наблюдали за моим пианино под Мировым Древом, но и цветы.
Азалии, гортензии, гладиолусы, горные гортензии, гибискусы, цветущие вишни, груши, цветы с ледяными глазами, дети с аккуратно подстриженными ногтями, распустившимися подобно лепесткам, сжимавшие кусок неба скрюченными пальцами, существа, для которых цвет был первичнее имени, смотрели на меня снизу вверх.
«Аромат ауры.»
Так жили в раю.
Даже на неспособных слышать лепестках задержалась аура. Кто дал ее? В мире музыкального рая с момента своего рождения цветы умели пить дождевую воду и слушать ауру.
[Навык активирован].
Сам того не понимая, я применил навык [Спасение разорванной богини]. Меч Спасения. Умение, временно усиливающее ауру в обмен на воспоминания.
Я не хотел бездумно терять воспоминания, но сейчас он активировался неосознанно. Ничего не поделать.
«Больше.»
Даже сейчас, когда я стал Созвездием, мне не хватило ауры, чтобы объять всех под сенью Мирового Древа — детей, прохожих, зверей и цветы.
Я просто хотел слушать сердца всех, кто присоединился к моему выступлению.
«Больше.»
Я отбрасывал воспоминания о том, что играл три секунды назад и хватался за то, что следует играть в следующие три секунды.
Чем больше человек отказывается от себя, тем безграничней становится аура.
[Навык активирован].
Даже если бы мне довелось родиться глухим музыкантом, слепым художником, поэтом, ничего не знающим о поэзии, я бы все равно писал песни, которые не слышу, рисовал картины, которые не вижу и писал стихи, о которых ничего не знаю.
Вот как я бы жил. Вот как я живу.
«…Прекрасно.»
Возможно, по сравнению с теми, кому был дан звук с самого рождения, кто познал бы гармонию, и просто переписывал известную музыку, моя жизнь выглядела бы неполноценно.
Но я не знаю другого способа жить.
«Да, мне все нравится.»
И мне нравится быть живым.
«Все… вы все прекрасны».
Если я что-то и понял, пожертвовав своей жизнью порядка четырех тысяч раз, так это то, что мне нравится жить.
Если бы я стал камнем, которому уготована судьба дробления на части, то я бы полюбил сам акт распада. Если бы я стал цветком, которому с приходом зимы приходится терять всю ту белизну, что он трепетно копил в себе с весны, я бы полюбил ощущение сбрасывания лепестков.
[«Маэстро, поющий на небесах», открывает глаза.]
[«Маэстро, поющий на небесах», смотрит на вас сверху вниз].
Ветер шевельнулся.
И не тот ветер, что дует сам по себе. Ветви трепетно извивались, а бесчисленные листья шевелились, словно перья на крыльях. Мировое Древо. Когда дерево, закрывающее небо, легонько качнулось, повеял добрый ветер.
[«Маэстро небесного пения» прислушивается к вашему звуку].
И я понял. Ветер, что дует сквозь щели дерева, был его сердцебиением, а шум листьев, шуршащих друг о друга, был его температурой.
А распустившиеся цветы были глазами дерева.
[«Маэстро небесного пения» начинает подпевать вашему звуку].
Плюх.
На пианино упал цветок, белее клавиш.
Лепестки летели повсюду. Откуда-то сверху, наверное, с самого неба. Мировое Древо покачивало ветвями и роняло цветы. Плюх. Со скоростью небесно-голубого и притяжением зеленого белые цветки падали, нажимая при падении клавиши пианино.
И еще один цветок осыпался.
Каждый раз при падении они били по клавишам. Получилось представление. Когда я наклонялся влево и играл на левой стороне пианино, цветы падали на правую. Мировое дерево аккомпанировало мне, роняя свои цветы ||на клавиши пианино.
— …
Словно дождевая вода, лепестки разлились по клавишам.
Я пошевелил пальцами. Белые зеркала расцвели белыми цветами. Нажав на клавишу, я случайно раздавил упавший туда лепесток, который заботливо кто-то уронил.
Теперь моя игра на пианино оставляла отпечатки пальцев на лепестках. Зажатые между моими пальцами и клавишами, цветы слегка мялись. Давились. Ломались. Из лепестков стекала влага, похожая на сок. Совсем чуть-чуть. Немного аромата, совсем слабый аромат… аромат… аромат.
Придавленный аромат, должно быть, был слезами дерева.
По белым клавишам струились белые лепестки, а вслед за ними растекался белый аромат, куча цветов распускалась повсюду.
Лепестки не мироточили, пока их не сжимали, а когда они теряли влагу, то источали не зловоние, а аромат белизны.
В раю выросло именно такое дерево.
«Красиво.»
О чем думал тот, кто его посадил?
— ■■■ ■■■■■■■…
— ■■■…
Дети, пешеходы и животные пораскрывали рты. Вероятно, они подпевали цветам. К сожалению, я не мог слышать хор мира.
Без разницы.
Правда, мне не важно.
[«Маэстро небесного пения» благословляет вас].
[Скрытая сцена зачищена.]
Среди падающих цветов.
[«Маэстро небесного пения» говорит, что вам не следует задерживаться здесь].
[Вы будете телепортированы на 70-й этаж].
[«Маэстро небесного пения» прощается с вами].
[Да пребудет с вами удача].
Я открыл глаза.
5.
Я открыл глаза в зале 70-го этажа.
— …
Патриция молча наблюдала за мной. Она то и дело открывала и закрывала губы, казалось, раздумывая, что следует сказать сначала.
Наконец, после некоторого раздумья, Патриция произнесла:
— Ким Гон Джа.
— Что.
— Аура — это дешевый трюк, поэтому я не признаю ее.
— И над чем ты вообще раздумывала?
— Мне как-то неловко хвалить тебя. Должна ли я перетерпеть неловкость ради похвалы? Не будет ли мое терпение эгоизмом, высокомерием и тщеславием?
— А я ничего и не говорю!
— Ха. — Патриция вздохнула. — Не нужно было так стараться. Разве я не говорила тебе? Даже если бы ты ничего не сделал, я бы с радостью признала зачистку тобой локации. На самом деле, когда ты полностью провалил свое первое выступление, я тут же поставила штамп «пройдено».
— Ты так беспечно говоришь столь грубые вещи…
— Но твое последнее выступление было… эм, как бы это сказать? — Патриция, казалось, погрузилась в раздумья, затем медленно кивнула. — До сих пор я думала, что неплохо жить вместе с таким человеком, как ты… Но когда я услышала твое последнее выступление, то сразу же подумала, что с таким как ты неплохо будет и умереть вместе.
— …Уф.
Это же еще более постыдно? Какие тонкие эмоции, мне просто их не понять, друг мой.
— Соглашусь, начало определенно удалось.
Пока я думал, что ответить, вмешалась Трость незапамятных времен:
— Учитывая, что ты выступал не в своей сфере деятельности, так и вовсе замечательно. Поздравляю тебя как Созвездие с обретением первого верующего.
[Вы обрели верующего!]
[Святой Рыцарь уверовала в вас].
[В настоящее время у вас нет благословений, которые вы могли бы даровать своему верующему].
[В настоящее время у вас нет божественных способностей, которыми вы могли бы наделить своего верующего].
Хотя сообщения и приходили одно за другим, все равно все происходящее казалось каким-то нереальным. Благословения и божественные силы. Быть может, после покорения 79-го этажа, когда я укреплюсь в статусе Созвездия, что-нибудь и найдется.
Даже если и не найдется, я не хочу быть богом для Патриции, и не хочу, чтобы ко мне относились, как к богу.
— Что ж, береги себя. Ким Гон Джа… Держись.
Ноги Патриции окутал белый свет.
Ее роль судьи закончилась, а значит настало для нее время вернуться на первый этаж.
Присмотревшись, Патриция усмехнулась.
— Мне сказали, что я ничего не смогу вспомнить.
— …
— Воспоминания подобны островам для человека. Мне неловко оставлять тебя на необитаемом острове, но я верю, что ты преодолеешь любое море и попадешь туда, куда только захочешь.
— Патриция.
— Да?
— Мне кажется, что 17 планов не хватит для моего убийства.
— …
Мои слова ошеломили Патрицию.
Вот что произошло в следующую секунду: менее чем за секунду Патриция поняла, что на мгновение утратила контроль над выражением своего лица. Затем, еще долю секунды она раздумывала, что ей делать. Произошедшее длилось лишь мгновение, но я заметил размышление в ее взгляде.
И она сделала свой выбор.
— …Ясно.
Патриция предпочла [сохранить на лице выражение растерянности].
— Ты разочарован…?
— Нет. Я знал, что ты за человек. Просто я стал понимать тебя немного лучше.
— Мне жаль. Но я видела, как люди меняются. Была непосредственным свидетелем. Испытала все на себе. Святой Меч, Ведьма Черного Дракона, многие охотники из прошлого, которых уже нет… Я просто не могу верить в людей, которые никогда себе не изменят. Так что, на всякий случай.
— Ладно.
Я улыбнулся.
— Я понимаю, что ты имела в виду, когда сказала [с таким как ты неплохо будет и умереть вместе].
— …
— Это большая честь для меня.
— Правда?
Патриция глухо усмехнулось.
— В тебе нет милых качеств.
Всплеск!
Земля под Патрицией размягчилась и поглотила ее. Волшебница телепортировала ее обратно.
В пространстве, где непрерывно вращались кубики Рубика, остались только мы с Волшебницей.
— Перейдем к следующему этажу? Или хочешь немного отдохнуть?
— Меня устраивает и то, и другое.
— Тогда приступим.
Тонкий посох ударился о белый пол.
–музыки стал для тебя в некотором роде полем битвы. Хотя музыка и не входила непосредственно в область твоей специализации, нельзя сказать, что у тебя полностью отсутствовал соответственный талант. Но что на этот раз?
Там, где исчезла Патриция, вспыхнул свет.
— Твой следующий пункт назначения — [мир денег].
За ослепительным столбом мелькнула тень человека.
— И главным экспертом по деньгам в вашей Башне, похоже выступает это дитя.
Как и Патриция, появившееся лицо было мне знакомо. Только что вызванная на 70-й этаж судья моргнула.
— …Эм? Что все это значит?
Охотница, тесно связанная с только что исчезнувшей Патрицией.
— Как необычно. Ты можешь сказать мне, куда я попала, Король Смерти?
Графиня собственной персоной.
