Какой-то отморозок пытается развалить нашу группу.
«Еще посмотрим кто кого!»
Я ловко справлюсь с этой сворой придурков, напуганной письмами с угрозами. Всё нормально. Я могу это сделать. Поэтому, как только я вернулся в класс, сказал остальным:
— Я знаю, почему вы это делаете, но перестаньте. Вам самим не стыдно так с другом обращаться, а? Разве вы не должны были сказать мне всё напрямую? Так друзья не поступают.
Впрочем, никакой реакции на мои слова не последовало. Все молча косились на мою парту, так что я подошел к ней и осмотрел. В ящике стола лежали десять скомканных записок. Каждая из них — с оскорблениями в мой адрес.
«Вчера я поздоровалась с тобой в коридоре и чуть не сдохла… Гы-гы… Я просто проиграла в камень-ножницы-бумагу. Не пойми неправильно ㅠㅠ»
Это просто ложь. Но были и послания куда грубее, и все они появились за то время, пока я отходил в учительскую. Всего за пару минут на моей парте появилась гора записок.
— Вот… вот придурки…
— Ах-ха-ха! — мне послышался чей-то смех.
Я сразу же посмотрел в ту сторону, откуда он доносился, но так и не смог понять, кто смеялся. В классе было слишком много учеников.
— Кто? Кто сделал это с моей партой, а?!
— Э-это не мы, — осторожно сказал один из моих друзей. — Кто-то из параллельного класса оставил записку…
— Из параллельного класса?
— Эм, а еще он просил передать, чтобы ты не связывался с ним.
Это был клиент. Значит, записку подбросил один из моих клиентов. Похоже, все тут сбрендили. Неизвестный «преступник» играет не только с моими одноклассниками, но и с клиентами.
— Ын Со…
— Чего тебе?
— На спине…
— А?
— Что у тебя на спине?
Я покрутил головой, но ничего не смог увидеть. По классу разнесся смех.
— Пха-ха-ха!..
— Ах-ха-ха!
Я завел руки за спину и попытался нащупать то, что у меня на спине. Наконец я схватил листок бумаги — кто-то скотчем приклеил мне записку. Я поспешно сорвал её и прочитал. На ней красивым, округлым почерком было написано: «Официальный отброс!» Когда это случилось? Кто это прилепил? Неужели это висело с того момента, когда меня вызвал классный руководитель? Или кто-то тихонько приклеил уже после того, как я вернулся в класс? Но у меня не было времени это выяснять.
— На-начнем урок…
Математичка была самым мягкотелым учителем в школе, поэтому одноклассники обычно весь урок галдели, но сейчас все тут же тихонько расселись по местам. Видимо, на этот раз они решили стать прилежными учениками. Абсолютно все.
«Черт, — я словно заскрежетал про себя зубами. — Если я начну сейчас выяснять отношения, меня просто высмеют. Может, выйти из класса? Нет-нет, не стоит этого делать. Я отлично знаю, что стоит мне выйти, как они начнут сплетничать. Бл*ть!..»
В конце концов, у меня не осталось другого выбора, кроме как сидеть тихо. А эти придурки вокруг меня изо всех сил задерживали дыхание, чтобы не рассмеяться вслух. Ким Юл с безучастным видом уткнулся в тетрадь. В класс вернулся староста и, попросив прощения за свое опоздание у учителя, уселся за свой стол. Самый обычный день в школе. Все вели себя так, будто ничего не произошло.
«Бл*ть».
Внутри всё кипело. Естественно, я злился на преступника, но еще больше я злился на своих друзей. Неожиданно во мне закипела ярость, направленная на моих одноклассников.
«Нет, ну кто же всё подстроил?»
Несправедливо.
«Может, все-таки ускользнуть с урока? Я ведь не единственный, кто избивал Ким Юла. Разве я вообще кого-то заставлял? Нет, они делали это по собственной воле. А теперь избегают меня».
Это несправедливо.
«Покажите мне хоть одного человека, который никогда не смеялся над Ким Юлом. Многие детишки сами просили видео. Почему теперь они все делают вид, что ничего не знают?»
Это так несправедливо.
А всё потому, что я делал запись для детишек. Делал то, что никто другой бы не стал. Знаете ли, не так-то просто превратить человека в изгоя. Вы хоть представляете, сколько сил я на это потратил?
«Вы как черви. Нет, пиявки».
Я старался. Это я придумал использовать для передачи записок студсовет, и детишки из богатых семей выстроились в очередь перед ящиком. Пока другие просто учились и жили, я, по крайней мере, думал о своем будущем. Я распланировал своё будущее! А что делали эти пиявки?
«Они просто бесплатно пользовались моим трудом!»
Все они одинаковые. Один засмеялся — засмеялись все. Один посчитал кого-то изгоем — все тоже стали так считать. У этих придурков одинаковая логика, они живут по принципу «Другие же так делают».
«Мерзкие ублюдки».
Сейчас они делают вид, что ничего не знают, потому что другие так делают, потому что они понятия не имеют или потому что они не хотели этого. Они просто забыли тот факт, что сами весело обсасывали косточки Ким Юлу и с удовольствием издевались над ним.
«Нет, они не притворяются. Они и на самом деле ничего не понимают».
Просто у них память как у золотой рыбки. Они даже не могут вспомнить, что говорили и делали. Если они не тупые, то в чём же проблема? Эти идиоты просто стадо, что слепо повинуется инстинкту. Только прикидываются людьми, но на самом деле таковыми не являются…
«Несправедливо».
Это несправедливо.
«Почему только я из всех этих неполноценных отморозков? Почему только я?»
Это так несправедливо!
Ладно бы меня прищучил какой-нибудь герой из сказок про воинов. Человек, у которого с рождения обостренное чувство справедливости и прямолинейный характер. Вот бы меня такой ударил. А не вот это всё.
«Даже сейчас ведь никто не извинился за то, что делал с Ким Юлом».
Никто этого не сделал и не собирается делать.
Так что это несправедливо. Так несправедливо, что преступник использует этих ублюдков. Он подстрекает их, и они без лишних раздумий пронзают меня. Я не хочу умереть от такого удара в спину! От удара таких низких, неполноценных подонков! Я достоин большего!
В кармане штанов завибрировал мобильный. Это было несколько сообщений от моей девушки, с текстом: «Хван Ын Со, что ты натворил? Не высовывайся. Между нами всё кончено».
Время неумолимо двигалось вперёд. Мне некогда было отвечать. Я даже не придумал, как защититься. Преступник выгнал меня из группы, отняв моё место. Я пытался позвонил своей девушке, но ответа не получил. Пожалуй, она хладнокровно решила, что нам пора сделать перерыв. А ведь только вчера она весело смеялась вместе со мной.
«Что ж… Для неё я был просто забавным парнишкой».
Наступила перемена, но я так и не смог расслабиться или выйти из класса. Я боялся. Я боялся, что пока меня не будет, кто-нибудь придёт и положит записку в ящик стола.
«Бл*ть».
Во время обеда я просто притворился спящим на парте. Я не идиот. При такой обстановке мои одноклассники ни за что не станут обедать со мной. Поэтому вместо того, чтобы идти в столовую и есть в одиночестве, лучше притвориться спящим.
«Неужели никто не предложит пообедать вместе? — думал я, положив голову на стол. — Если бы кто-то мне предложил, я бы ответил, что плохо себя сегодня чувствую. И тогда бы другие узнали, что я сам решил отказаться. Все бы узнали, что Хван Ын Со и не думает сбегать. Они бы узнали, что всё в порядке. Нет, наоборот, они бы поняли, что мне всё это не нравится и постарались бы меня успокоить».
Точно.
«Вы ведь понимаете, сколько я вам дал? Я постоянно покупал вам еду и снимал видео. Я заставлял друзей мириться после ссоры. Я… я…»
Но никто не пришёл. Никто не позвал меня в столовую. В классе во время большой перемены никого не осталось. Стояла тишина, на часах 12:45. Вокруг тихо. Даже в коридоре никого. Только ветер мерно задувал в окно, развевая белые занавески.
— Ублюдки… — пробормотал я, проснувшись. — Как так можно, а?..
И внезапно я понял, что опустился на дно. Какой позор. Я ходил, не зная, что на спину прилепили записку, а эти пиявки надо мной ржали. Меня будто пнули ногой под зад. Как же это позорно.
— Сукины дети, а не люди…
Я один за другим обыскивал ящики столов своих одноклассников. Я перерыл их все. Где-то здесь должны быть доказательства, что один из них преступник. Я ведь даже не знал, как одноклассники получали конкретные инструкции. Например, как они передавали мне записку или решали, что в ней написать.
«Ну же, прошу!»
И в этот момент…
— Хван Ын Со, что ты делаешь?
Я оторвался от обыска парт, резко выпрямился и обернулся. У двери класса стояли четверо одноклассников.
— Эм, а… — я запнулся. — По-подождите минуточку.
— «Подождите минуточку»? Чего нам ждать?
— Подождите минуточку, я сейчас все проверю…
— Ты рыскаешь по чужим столам, чтобы что-то проверить? Ты в своем уме?
Нет.
— Хван Ын Со, ты рылся в наших партах?!
— Что?
Это не так.
— Зачем ты копался в чужих столах?..
— Ты что, делал так и раньше?
Послушайте же меня.
— Фу, какая мерзость…
Это совсем не так. Послушайте же меня, пожалуйста. Разве вас не подначивали? Разве вы не знаете, что вас просто используют? Вы должны это понимать! Вы… Вы меня неправильно поняли. Я же с вами на одной стороне! Мы же команда, одна команда!
Если вы нападёте на меня, ребятки, у вас действительно будут проблемы. Серьёзные. Разве не я вам все преподнес на блюдечке с голубой каемочкой? Разве не я создал для вас спектакль с Ким Юлом? И это приносило вам удовольствие. Так разве не я создал эту игру? Скажите мне, кто это был? Я!
Вы должны защищать меня, идиоты!
Вы не должны вестись на глупые уловки и провокации. Вы должны решить, на чьей вы стороне! А вы только плетете интриги да оговариваете меня исподтишка. Это несправедливо по отношению ко мне. Вот же вы, отбросы! Какими бы тупыми вы ни были, вы должны понимать, кто друг вам, а кто враг. У вас нет ни капли верности!
До этого момента мы отлично ладили. Вы хорошо повеселились, издеваясь над Ким Юлом. Мы вдоволь посмеялись над ним и над его отцом, которые живут на настоящей помойке и собирают мусор. Мусор! Так почему сейчас вы ополчились на своего лидера?!
«Несправедливо».
История о том, что я рылся в чужих столах во время обеда, быстро разлетелась по школе. Да, я осматривал их ящики. Тоже мне, большое дело. Но, похоже, одноклассники считали, что если Хван Ын Со обыскивает чужие столы, то это проступок гораздо более серьезный, чем издевательства над Ким Юлом.
«Это несправедливо».
Каждый день они приветливо называли меня «режиссёром». Но стоило преступнику лишь слегка надавить на них угрозами, как они тут же бросили и предали меня. Одноклассники уважали меня лишь до тех пор, пока я предоставлял им «развлечения».
«Это так несправедливо, что хочется умереть».
Ничего не изменилось и после того, как кончились уроки. Сегодня утром друзья хотя бы просили прощения за то, что делают. Они хотя бы делали вид, что им жаль. Но после того, что случилось во время большой перемены, их взгляды изменились. Эти никчемные придурки смотрели на меня так, будто я кого-то убил.
«Сумасшедшие придурки».
Что плохого я вам сделал?
Это нечестно. Это несправедливо.
— Хван Ын Со.
Все ученики разошлись и класс опустел.
— Извини, не могли бы мы поговорить? — спросил староста.
Сегодня староста был единственным представителем класса, кто сохранял своё неизменно отчужденное выражение лица.
— Что такое?
— Я не хотел тебя беспокоить, но классный руководитель и наши одноклассники мне кое-что рассказали. Так как я староста класса, то не могу смотреть сквозь пальцы на эту ситуацию.
— Ха-ха…
Этот придурок снова лез не в свое дело, поэтому я не мог не высмеять его. Но староста был первым одноклассником, который решился заговорить со мной после того, что случилось во время обеда. С одной стороны, хорошо, что он такой прилежный ученик. Но вот то, что он постоянно погружён в собственные мысли, — не очень. Впрочем, наверное, с его аурой он смог бы изменить настроение окружающих.
— Что происходит?
И в этот момент я понял, что нашел выход из этой чёртовой ситуации.
«Верно. Он же староста класса».
У старосты всегда отличные оценки. Он всегда учтив, поэтому к нему хорошо относятся учителя. Даже одноклассники не задирают старосту. Не знаю, может, это у него с рождения, но мне он казался слегка надменным, из-за чего с ним было сложно сойтись.
Нужно уговорить старосту и шаг за шагом преломить ход этой истории.
— Эм, на самом деле…
Я рассказал о том, как мне плохо. Похоже, всё случилось из-за того, что я слегка неуважительно относился к Ким Юлу. А может из-за того, что я встречаюсь с девушкой из богатой семьи, кто-то начал распространять нелепые слухи. Это несправедливо и обидно, но наши одноклассники меня совсем не слушают. Пожалуйста, помоги мне.
Староста слушал мои жалобы около тридцати минут. Он не останавливал меня и не спорил, просто слушал с тем же выражением лица, что и обычно. И я был благодарен за такое отношение.
— Ясно, — кивнул староста. — Я понимаю, тебе это кажется несправедливым. И это действительно несправедливо. Но порой дети не могут мыслить здраво.
— Это правда.
— Но я ничем не могу помочь. Как насчет… — староста замешкался.
Это длилось довольно долго, поэтому даже я, человек, который никогда не был особо с ним близок, заметил, что он волнуется. Мы оба молчали какое-то время, а потом староста поднял голову.
— Ах.
Он ударил рукой по столу.
— Ын Со, как тебе такой вариант? Мне кажется, эта проблема сама собой разрешится, если попросишь прощения у Ким Юла.
— У Ким Юла?..
— Да. Откровенно говоря, остальные ребята не имеют к этому делу отношения. Ким Юл — единственное заинтересованное лицо. И если он тебя простит, другие ребята ничего не скажут против.
Я бы никогда до такого не додумался. Но когда я услышал, то решил, что это отличная идея. Как бы ни перемывали мне косточки другие одноклассники, если Ким Юл скажет: «Я прощаю Хван Ын Со», — другие не возразят и поступят так же.
— Эм, но…
Есть проблема.
— Примет ли Ким Юл мои извинения? Я не думаю, что это будет так просто…
— Не волнуйся. Просто скажи это ему, — мягко улыбнулся староста. — Я помогу тебе, Хван Ын Со.
Его улыбка казалась очень доброй.
