Не успело стихнуть эхо слов Ван Баолэ, как из разрубленной надвое воронки на весь мир прогремел оглушительный раскат грома. Между двумя воронками с треском вспыхивали алые всполохи.
Раскаты грома постепенно усиливались. Очи Императора воронке были ударом меча разделены. Им же высунувшееся из неё лицо юноши было рассечено ровно посередине. С ростом числа молний воронки отчаянно пытались соединиться в одну. Наблюдавший за этим Ван Баолэ поднял голову и посмотрел куда-то вдаль. Смотрел он не на созданный им мир, а за пределы каменной стелы.
Один мимолетный взгляд было практически невозможно заметить, ибо мгновение спустя он вновь сосредоточил свое внимание на воронке. Его глаза сверкали, словно две льдинки. Он понимал, что уже использовал четыре реинкарнации дао пяти элементов. Осталось только дао дерева — его эссенция, дао основание и сильнейшее оружие в арсенале. Поэтому он хотел подгадать момент, чтобы реализовать весь потенциал дао дерева. Четыре других стихии ослабили взгляд Императора настолько, что теперь он не обладал столь же сокрушительной мощью, как в начале поединка.
Пришло время для дао дерева.
В следующий миг, пока две алые воронки ещё тянулись друг к другу, Ван Баолэ поднял правую руку. Весь мир тут же отозвался рокотом. Позади него выросло массивное дерево. Дерево жизненной эссенции. Шип из черного дерева!
Это угольно-черное дерево испускало ауру настолько древнюю, что начинало казаться, будто она зародилась бесчисленные годы назад. До начала времён. Она могла повлиять на пустоту и саму вселенную. С ней всё как будто вернулось на много эонов назад, в незапамятные времена.
С появлением черного дерева во все стороны начали с треском бить черные молнии. Постепенно они становились всё больше и больше, пока полностью не заслонили собой небо. Звездное небо превратилось в искрящееся море.
При взгляде наверх становилось понятно, что молнии излучали серьезную угрозу, а черное дерево в окружении потрескивающих молний испускало давление, способное всколыхнуть небо и сотрясти небо. Испускала первозданную силу, рожденную в начале жизни вселенной, способную созидать и уничтожать.
На фоне огромного черного дерева и жутких антрацитовых молний Ван Баолэ выглядел незначительной деталью, словно его и вовсе не существовало. Сторонний наблюдатель при взгляде на него пришел бы к выводу, что все его естество слилось с черным деревом.
Черное дерево было им, а он являлся черным деревом.
Ужасающая мощь сотрясала небо с землей и даже ничто мира каменной стелы. Всё живое в дао домене сбросило с себя оцепенение после того, как на них пал взгляд Императора. Все чувствовали себя так, будто каждый лично узрели бога, и теперь у них на душе разразилась настоящая буря. Вне зависимости от уровня культивации и уровня жизненной силы всех охватила сильная дрожь.
Выплеснувшая из мира каменной стелы аура не осталась незамеченной. Все во внешнем мире, кто наблюдал за ходом событий, стали серьезнее. В это время стоящий перед черным деревом Ван Баолэ несколько вдохов молчал, пока наконец медленно не опустил поднятую руку.
Стоило руке опуститься, как пустота содрогнулась от ужасающего грохота. Каменная стела задрожала. Черное дерево позади него, вокруг которого беспрерывно сверкали молнии, медленно двинулось в сторону алых воронок. Вблизи складывалось именно такое впечатление, но с большого расстояния становилось понятно, что черное дерево имело форму шипа. И сейчас он под треск молний мчался к юноше. Неостановимый, непобедимый. Невозможно увернуться.
Объединяющиеся воронки не могли выдержать подобного. Ужасающее давление заставило их задрожать и помешало объединению двух половин. На обоих воронках начали появляться трещины.
Глаза юноши с рассеченным лбом затравленно забегали. Он нутром чувствовал страшную опасность и холодное дыхание самой смерти на своем затылке. Как будто он в обличье простого смертного оказался на голой равнине вдалеке от жилья в самый разгар земли. Холод пробирал до самых костей. Воспоминания истинной сущности пробудились. В его разуме возникла сцена того, как давным-давно черный шип подавил его истинную сущность.
— Тебе не подавить меня во второй раз! — безумно проревел он.
Юноша понимал, что времени на восстановление воронок не было. Он указал рукой на разрубленную надвое воронку и превратил их в две отдельных сущности. Теперь отдельно друг от друга вращалось не половины, а две отдельные воронки. Что до него самого, он тоже решился разделиться на две части. Пока они сгущались, в двух алых воронках появились очи истинной сущности Императора.
Юноша был готов заплатить любую цену. Постепенно проступали смутные очертания огромного лица, похожего на лицо досточтимого Бесконечность и юноши в алом наряде. Это была истинная форма Императора. Черты лица были размыты, однако глаза сияли неугасающей силой. Эхо рёва юноши в алом еще гулял в воздухе. Огромное лицо Императора открыло рот, словно собиралось закричать на шип из черного дерева, но в итоге получился беззвучный крик.
От этого рёва, в который была вложена вся его сила, небесный свод раскололся. Казалось, он сражался не на жизнь, а на смерть. Неудивительно, что шип из черного дерева задрожал. Однако это не остановило его. Только в тридцати метрах ото лба он затормозил, будучи заблокированным могучей аурой Императора.
— Подавление!
Как только черный шип остановился Ван Баолэ снял печать со всех окон своего тела: глаз, ушей, носа и рта. Все клоны истока окружили его, сконцентрировали свою силу и вторили ему. Небо и земля отозвались рокотом. Звездное небо потрескалось. Черный шип пробился сквозь давление лица Императора и поразил его. Однако в этот момент огромный лик затуманился и превратился в юношу в алом наряде. Больше он не напоминал безумца.
— Аз есмь Император, — спокойно объявил он, — сильнейший во всей вселенной. Я — начало всех естественных законов. Сразивший меня обречет себя на гибель!
Его короткая речь состояла из восемнадцати слов. После каждого лицо Императора тускнело. С последним словом глаза Императора засияли небывалым светом. Лицо пожертвовало всю свою силу, поэтому его глаза потускнели.
Восемнадцать слов обладали неописуемой мощью. Мир каменной стелы содрогался. Происходящее затронуло даже великую вселенную снаружи. Среди бесконечных естественных законов, похоже, появился еще один. Им была эта фраза. Эти слова соединились с десятью тысячами дао, что отразилось на мире каменной стелы. А мир каменной стелы едва заметно повлиял на этот естественный закон.
Эти слова были не просто законом… они постановили дао!
