В тот день отец позвал меня в кабинет.
Должно быть, по довольно важному вопросу, так как старший брат также вернулся из Академии, и мы вместе направились к отцу.
— Вы пришли?
Первое, что мы увидели, войдя в кабинет, было истощенный отец, вид которого лишил нас дара речи.
Как будто бы его тело было облачено в ту же самую темную тень, как и тогда, когда мы потеряли мать.
— Сядьте там.
Мы присели напротив отца на стулья, как он нам и указал.
— Сегодня я принял решение, что Уилл Андэрсон будет находиться под вечным домашним арестом.
Домашний арест означал наказание, согласно которому человек не имел права покидать пределы своего имущества.
Вечное заключение означало то, что, будучи живым, он никогда не сможет покинуть свое назначенное имение — это было чрезвычайно суровое наказание.
— Дядя? За что он получил такое наказание...
Старший брат был так же, как и я сбит с толку. Это можно было понять, глядя на выражение его лица во время вопроса, который он задал отцу.
— За что, спрашиваете вы? Он убил Мерильду и был главным виновником нападений на вас.
Услышав эти слова, мы на мгновение потеряли дар речи.
— Почему?.. Дядя…
— Я был таким уж непростительным существом для него, по-видимому… Я сожалею, что мои прошлые ошибки в конечном итоге втянули вас в это.
Увидев, как отец высмеивает и самоуничтожает себя, я почувствовала, как защемило мое сердце.
Какова должна быть ноша потери самого любимого человека, убитого его же родственником?
Я даже не могла себе этого представить.
Потеря любимого человека… Это было тем, чему я все еще могла сочувствовать.
Потому что мы все были одинаковыми.
Будь то любовь к члену семьи или любовь к супругу, для нас троих она была важна, и ее существование было незаменимым.
Я уверена, что чувство потери было таким же.
Однако тот человек, которого он не хотел потерять, был кем-то украден. Украден тем, кого он считал для себя важным. Я никак не могла представить нынешние чувства отца.
Скорее, я не хотела этого представлять.
Например, если Руи умрет от рук моего старшего брата… Эта ситуация невозможна.
Именно поэтому я ничего не могла сказать.
Так как мы почти не имели воспоминаний о нашем дяде, первое, что бросилось в глаза, услышав слова отца, это его гнев и ненависть по отношению к своему брату.
Честно говоря, домашний арест был невыносимо снисходительным наказанием.
Однако когда я подумала о чувствах отца… Я обнаружила, что не могу ничего сказать.
Потому что я не хотела быть такой, как прежде, когда я расставляла приоритеты только по собственным чувствам и освещала чувства отца и старшего брата... Чувства всех важных для меня людей.
В комнате царила тяжелая атмосфера.
Ни я, ни старший брат, ни отец, не осмеливались открыть рот.
Пытаясь что-то сказать, спустя миг мы замолкали.
Так продолжалось какое-то время...
Отец снова заговорил.
— Это все, что я хотел сказать.
Наши с братом тела стали дрожать.
Я хотела кое-что спросить и кое-что сказать...
Однако все эти мысли были размыты из-за недоумения, и я не могла выразить их словами.
В конце концов, я так и не решилась что-то сказать и просто стояла на месте.
В то же время сидевший рядом со мной брат тоже встал.
И тогда мы оба вышли из комнаты.
Вот так мы молча прошли по коридору.
У нас не было никакой цели.
Несмотря на то, что в тот момент, когда отец позвал нас в кабинет, дела, которые я планировала завершить после разговора, приходили мне на ум один за другим... Из-за полученного ранее шока все мои планы были сорваны.
— Может, проведем некоторое время вместе?
Сказав это, старший брат слегка рассмеялся.
Я молча кивнула и направилась со старшим братом в гостиную.
Достигнув комнаты, мы с братом присели.
Слуги приготовили нам чай и поставили напротив каждого из нас по чашке.
Я медленно подняла чашку и сделала глоток теплого чая.
Мне казалось, что это тепло оказало успокаивающее воздействие на мое сердце.
— Ты очень изменилась.
— Спасибо. Это плоды учений Аурелии-самы.
— Дело не в том, что... Я думал, что ты очень разгневаешься, услышав историю отца.
— Мой... Я больше не ребенок, который может догадаться о чувствах отца.
— Понятно... Это правда.
Сухо улыбнувшись, старший брат поставил чашку на стол.
— Тогда, я думаю, это означает, что я еще не повзрослел.
— Ты хочешь сказать, что ненавидишь дядю?
— Я не знаю... Честно говоря, я не ненавижу. Просто по какой-то причине желание плакать сильнее этого.
— Это... Я чувствую то же самое.
— Милли, ты когда-нибудь имела возможность встретиться с дядей?
— Нет. Даже после того как ты поступил в Академию, у меня не было такой возможности...
— Понятно. Тогда ты мало что помнишь о нем.
— Да, честно говоря, это так. Ранее я только слышала его имя.
— Я понял....
— У тебя ведь остались воспоминания о нем, верно?
— Хотя они расплывчаты... Но когда я был моложе, впечатление, которое он производил, когда держал меня на руках, было очень нежным и добрым. Он был из тех людей, у которых слегка встревоженная улыбка... Если бы меня спросили, то я бы сказал, что он не был похож на человека из Дома маркиза Андэрсона.
Похоже, что в Доме маркиза Андэрсона... Что отношения с нашими родственниками ухудшились, начиная с поколения отца.
Одной из причин этого было то, что отец находил тех. кто пытался приблизиться к званию Героя, раздражающими.
Вдобавок ко всему, поскольку я всегда тренировалась, мое состояние не позволяло познакомиться с родственниками. Именно поэтому у меня почти не было воспоминаний о дяде.
Он был незнакомцем, имеющим со мной одинаковую фамилию... Именно таким я его знала.
— Возможно, таким образом он хотел стать главой семьи Дома маркиза Андэрсона... Или, может быть, он ненавидел самого отца...
Старший брат продолжал говорить ласковым тоном.
— В любом случае, это уже случилось.
— Случилось?
Услышав слова старшего брата, я невольно наклонила голову.
— Да уж. На этом битва с врагом матери закончилась... Хотя я и не сражался.
— Нет, это не конец.
На этот раз уже брат, услышав мои слова, наклонил голову.
— Чтобы больше не было людей, которым бы пришлось испытать те же чувства, что и нам... Желание осталось неизменным. Вот почему это ни в коем случае не конец.
Старший брат засмеялся.
Он смеялся очень приятно и гордо.
— Это правда. Ты подвел меня к этому... Ты действительно стал способен смотреть вперед.
— Ну, кто знает? Как я уже говорил, я не могу сказать, что в конце концов ненавижу дядю.
— Я тоже... Я уверена, что эта боль будет преследовать нас до конца нашей жизни.
— В самом деле... Однако, в отличие от меня, ты не был охвачен ненавистью и все еще мог идти вперед, не так ли? Скорее, ты использовал это в качестве топлива для себя.
— Из того, что я вижу, прямо сейчас ты, похоже, не одержима ненавистью?
— Это благодаря тому, что один человек помог мне смириться с этим. Я, потерявшая мать... Я чувствовала только ненависть. Я ненавидела бандитов, которые украли мать, ненавидела слабых граждан, которые продолжали искать помощи у отца и проклинали этот иррациональный мир. Однако прямо сейчас... Я не ненавижу тех, кто это сделал. Хотя до сих пор я не смогла полностью отбросить это чувство... Однако я смогла принять этот иррациональный мир.
Я ни в коем случае не могла сказать, что простила дядю.
Я еще не была человеком, способным на такое, и моя мать не была настолько безразличным мне существом, чтобы я смогла простить такой поступок.
Честно говоря... Узнав, что дядя был тем, кто украл у нас мать, и, увидев изможденное «Я» отца, когда он говорил нам об этом, я еще раз мысленно пожаловалась на иррациональность этого мира.
Помимо всего прочего, тот факт, что тот, кто убил мать, был кем-то, с кем мы были связаны кровью... Греховность в краже жизни родственника была настолько невероятной, что на мгновение вызвала в моем разуме некоторые опасения.
Тем не менее...
Я уже знала.
Тот мир, который продолжал проклинать ненависть, был отнюдь не только иррациональным и жестоким.
В нем также были теплые чувства, рожденные от контакта с другими людьми.
Вот почему я больше не буду одержима ненавистью.
Чувство ненависти сформировало мое существование и укоренилось в моем сердце, но... Оно не составляло всего этого.
Старший брат громко рассмеялся.
Его глаза сузились... Это был такой бодрящий смех, что, казалось, он изгнал из себя всех своих демонов.
— Позволь мне поблагодарить тебя, Милли. Благодаря тебе, я смог привести свои чувства в порядок.
— Это прекрасно. Мне тоже удалось немного успокоиться благодаря возможности поговорить с тобой, старший брат.
Сказав это, я еще раз улыбнулась.
— Ну тогда, пожалуйста, извини.
