Увидев Гу Бэйюэ, Хань Юньси удивилась. Она вспомнила строки одного стихотворения: "У юноши на дороге лицо было белое, словно нефрит, какой бесподобный молодой господин?"
Он снял свой простой и невзрачный медицинский халат и надел простой белый наряд, что делало его еще привлекательнее. Если бы Хань Юньси не узнала его спокойный и холодный взгляд, она подумала бы, что смотрит не на того человека. Белое одеяние подчеркивало его светлую кожу и чистую ауру, придавая ему изящество, превосходящее простых смертных.
От него исходило тепло, не такое как у женщины. От него исходил легкий аромат, но он не походил на женский. Тот, кто вдохнет его, не сможет сразу забыть. Хань Юньси даже пошутила, что Гу Бэйюэ, словно Будда, но он только покачал головой и улыбнулся, сказав, что он — не такой полный.
Девушка разрушительной красоты и богоподобный мужчина сидели вместе в чайной, привлекая взгляды. Конечно, никто не знал, кто они. Пара без слов поняли друг друга, сохраняя спокойствие и непринужденность, особенно Гу Бэйюэ. Хань Юньси долго думала, после чего раскрыла секрет своего рождения. Она спросила у Гу Бэйюэ кое-что о Медицинской Академии Облачного Царства, точнее о всех подробностях становления Хань Цунаня директором. От Гу Бэйюэ Хань Юньси узнала, что кандидаты в директоры были выбраны на основе квалификации, в то время как сами директора были выбраны уже из числа кандидатов. Спустя три года, после смерти Леди Тяньсинь, Хань Цунань использовал свой престиж семьи, чтобы стать кандидатом на пост директора. А через шесть лет он официально стал директором. Леди Тяньсинь обещала ему десять лет, и спустя именно этот промежуток времени, он стал директором.
— Когда он стал директором, мой дедушка и я покинули медицинскую академию. Мы не знали подробностей, но он стал самым молодым кандидатом, а затем — и самым молодым директором медицинской академии в истории.
Гу Бэйюэ сделал паузу, после чего добавил:
— Соревнование на должность директора — чрезвычайно сложное. Даже те, кто стали кандидатами в директоры, могут потратить на это десять или двадцать лет, а может и всю свою жизнь, так и не став директорами. Так было всегда.
Хотя он и не преувеличивал, Хань Юньси поняла. Хань Цунань обладает превосходными навыками в медицине, но он не так выделяется, по сравнению с другими высокопоставленными специалистами. В академии большая часть людей — это старейшины, которым за сотню лет. Не все кандидаты в директора были стариками с сединой. Неужели путь к вершине Хань Цунаня был слишком простым?
— Кто продвигал его тогда? — спросила Хань Юньси.
Гу Бэюэ покачал головой:
— Это секрет. Боюсь, даже сам Хань Цунань не знает.
Так оно и было... С этой точки зрения, Хань Цунань не мог предоставить ей нужную информацию.
Гу Бэйюэ улыбнулся, увидев, как она нахмурила свои брови. Он мягко улыбнулся ей.
— Я попрошу кое-кого изучить данный вопрос. Но нет никаких шансов, что мы сможем что-нибудь найти.
Да, в конце концов, у этого человека есть свои пути.
Хань Юньси улыбнулась, после чего поставила чашку чая на стол, опустевшую и чистую.
— Тогда я хотела бы отблагодарить тебя заранее. Когда будет время, я обязательно угощу тебя напитками.
Гу Бэйюэ не привык к нынешнему стилю разговора Хань Юньси. Он только почувствовал, что это не звучит, как говорит Ванфэй, лишенное всей элегантности и чести, присущим леди. Но именно это непосредственное поведение так увлекало его. Он думал, что если бы Хань Юньси не родилась в семье Хань и не стала бы Цинь Ванфэй, тогда она поднялась бы очень высоко. Но все это он скрыл глубоко в сердце, улыбнувшись и не сказав ни слова.
У нее редко выдавалась возможность выйти на улицу, поэтому они засиделись до наступления темноты. Хань Юньси заметила, что хоть Гу Бэйюэ и казался молчаливым, но во время разговора с ним нет неловкого молчания. Они разговаривали о медицине, фармакологии и различных случаях болезни. Иногда Хань Юньси о чем-то глубоко задумывалась, иногда громко смеялась, а Гу Бэйюэ сохранял свою мягкую улыбку и свойственную ученым утонченную манеру.
Хань Юньси наконец-то заметила, как быстро пролетело время, когда Чэнь Сян подбежала к ней, напомнив, что стемнело.
— Давай встретимся еще раз, я бы хотела проконсультироваться с тобой о том, что мы упоминали ранее, — Хань Юньси обладала превосходными навыками в лечении яда, но ей не хватало знаний в медицине. Она любит учиться, поэтому поймав Гу Бэйюэ, она не хотела его отпускать. Если бы она могла, то даже наняла бы его как личного наставника.
— Уважаемая ванфэй, это выходит за рамки обычаев, — тихим голосом напомнил ей Гу Бэйюэ.
После того как она покинула усадьбу Герцога Цинь, все разговоры об этикете она воспринимала как глупость. Великодушный человек с большим сердцем никогда не боялся сомнений. Однако те, кто громко уверял об обратном, имел огромных монстров, скрывающихся в его сердце. Ее глаза хитро мелькнули, после чего она сказала:
— Пятнадцатого числа каждого месяца мы можем видеться здесь, вы уже не будете Императорским Врачом Гу, а я — не буду Цинь Ванфэй. Мы сможем просто разговаривать о наших делах и обменяться нашими взглядами с медицинской точки зрения, как насчет этого?
Обмениваться мнениями, чтобы учиться друг у друга. Казалось, эта женщина хотела учиться у него медицины, не раскрывая секрет своих навыков в яде. Гу Бэйюэ сразу все понял, но не показал этого. Пятнадцатого числа каждого месяца забывать о своей личности и разговаривать о медицине.
Как прекрасно звучит... К сожалению, добрый Гу Бэйюэ всегда действовал рационально.
Он мягко улыбнулся.
— Уважаемая ванфэй знает толк в шутках. Уже поздно, вы должны вернуться домой.
— Гу Бэйюэ, — нахмурила брови Хань Юньси. Она думала, что он согласится, но не ожидала, что этот парень откажет ей.
— Уважаемая ванфэй, этот скромный чиновник не может покидать дворец без причин. Вам пора возвращаться, — все еще улыбался Гу Бэйюэ.
Эта улыбка, казалось, была теплой, но несла в себе решимость. Все, кто видел ее, были беспомощны перед ним, в том числе и Хань Юньси. Она могла только сдаться и небрежно махнуть рукой, чтобы попрощаться.
