Наконец, с сорока девятью иглами было покончено. Кровать Чэнь Юй насквозь пропиталась ее потом, а основательница и Фэн Цзинь Юань вместе со служанкой смертельно устали.
Фэн Юй Хэн омыла руки, а Хуан Цюань убрала серебряные иглы. В то же время она тихо сказала:
— Это действительно странная болезнь. Если бы А-Хэн промедлила с иглоукалыванием, возможно, старшая сестра никогда бы не проснулась снова в этой жизни.
Основательница почувствовала, как волна страха захлестнула ее, и не смогла удержаться от взгляда на Фэн Цзинь Юаня:
— К счастью, я позвала А-Хэн. Если бы мы продолжали ждать доктора, которого ты позвал, то у тебя не было ни единого шанса пожалеть о Чэнь Юй.
Фэн Цзинь Юань чувствовал странность всей этой ситуации, особенно то, что глаза Чэнь Юй были полны негодования, когда она проснулась. Она напоминала ядовитого скорпиона, который хотел убить Фэн Юй Хэн. Разве так может выглядеть человек, который только что пришел в сознание?
Казалось, он что-то понял и застыл, глядя на исколотую руку Чэнь Юй. Может ли быть, что она симулировала, но он и основательница привели сюда Фэн Юй Хэн, заставив Чэнь Юй страдать?
Фэн Юй Хэн увидела, что Фэн Цзинь Юань начинает понимать. Зная, что он что-то придумал, она не могла не приподнять уголки губ.
Эта семья Фэн действительно становилась все более и более интересной!
— Фэн Юй Хэн! — Фэн Цзинь Юань стиснул зубы и посмотрел на эту дочь, ненавидя, что не мог лично избить ее до смерти. — У тебя такое жестокое сердце!
Эти слова были сказаны очень тихо, потому что их почти выдавили сквозь зубы.
Фэн Юй Хэн посмотрела на него невинными глазами и внезапно красиво, но злобно рассмеялась:
— И что с того?
Вот именно! И что с того?
Даже если Фэн Цзинь Юань догадался, что Чэнь Юй симулировала, сможет ли он ее разоблачить? Осмелится ли Чэнь Юй признать это?
Отец и дочь это понимали, но никто из них не мог ничего с этим поделать. Чэнь Юй проткнули целых сорок девять раз, но она все еще должна была казаться глубоко благодарной. Это заставило их чуть ли не плеваться огнем.
— Хорошо, раз Чэнь Юй проснулась, я могу расслабиться, — основательница утерла пот с помощью бабушки Чжао, а затем отдала приказ служанкам, находящимся в комнате: — Помогите старшей молодой госпоже переодеться и поменяйте ей простыни: они все пропитаны потом. Оставьте ванну на потом, чтобы не простудить ее.
Слуги кивнули и принялись за работу.
Основательница снова посмотрела в сторону Фэн Юй Хэн, ее глаза были полны благодарности:
— Мы действительно обеспокоили тебя, А-Хэн. Ты не спала вчера, а сегодня проснулась посреди ночи. Бабушка искренне сожалеет.
— Бабушка, не говорите так, — начала успокаивать ее Фэн Юй Хэн. — Не говоря уже о том, что причиной этого послужила болезнь старшей сестры. Даже если бы это был кто-то другой, А-Хэн обязательно приняла бы меры, бабушке стоило бы лишь попросить.
Довольная таким отношением этой внучки основательница, безостановочно хвалила А-Хэн, называя хорошей девочкой. Затем она покинула двор Чэнь Юй вместе с держащей ее за руку Фэн Юй Хэн.
Когда остались только Фэн Цзинь Юань и Чэнь Юй, Фэн Цзинь Юань действительно хотел спросить, притворялась ли дочь. Но когда он увидел обиду на ее лице, то почувствовал, что в этом нет необходимости. Ведь ответ был очевиден, но он не понимал, почему Чэнь Юй притворялась.
После возвращения в павильон Единого Благоденствия, Хуан Цюань, наконец, взорвалась. Она слишком долго сдерживала смех и сейчас стояла, держась за старое дерево и сотрясаясь от смеха все телом.
Фэн Юй Хэн терпеливо ждала, пока она закончит, а затем спросила:
— Это действительно было так смешно?
— Очень! — энергично закивала Хуан Цюань. — Юная госпожа, этот ваш трюк действительно был дьявольским. Если бы принц знал, он бы тоже вас похвалил.
Фэн Юй Хэн шлепнула себя по лбу. Дьявольским? Это считалось похвалой? Дворец августейшего принца действительно умеет оригинально хвалить!
На следующий день Фэн Юй Хэн спала до полудня. Когда она проснулась, Яо Ши сидела у ее кровати и шила какую-то одежду.
— Матушка, что вы здесь делаете? — спросила она, сев, и протерла глаза. — Что вы шьете?
— Это белье для тебя и Цзы Жуя, — улыбнулась Яо Ши. — Мне осталось сделать всего несколько швов.
— Разве поместье не обеспечило нас этим? Почему мама тратит на это время? — спросила она, протянув руку и коснувшись белой ткани. Невероятно мягкая, она действительно была более высокого качества, чем то, что предложила им усадьба.
— Твоя наложница-мать Ань специально вышла и заставила людей найти эту ткань. Ее не так много. Всего по одному отрезу для каждого из нас троих, — Яо Ши отложила свою работу и погладила Фэн Юй Хэн по волосам. — Ранее, когда мы жили в горах, ты не могла хорошо питаться. Твои волосы были редкими и пожелтевшими. Теперь красивы не только твои волосы, но и сама ты стала довольно красивой.
— Мама, если вам есть что сказать, говорите напрямую. В этом нет необходимости, — решительно сказала Фэн Юй Хэн, глядя на Яо Ши. Она поняла, что в словах матери был заложен другой смысл.
— А-Хэн, есть некоторые вещи, о которых мама не хочет спрашивать, но держать их при себе слишком больно, — сказала Яо Ши, вздохнув и взяв ее за руку. — В будущем, если кто-то спросит, я не знаю, как реагировать.
— Мама хочет спросить, когда я научилась стрелять из лука, верно? — она знала, что хотя Яо Ши лично и не видела навыки, которые она продемонстрировала в ночь банкета, не существовало никакой возможности, что люди в поместье не будут говорить об этом. Яо Ши всегда была человеком с тяжелым сердцем. Но, в конце концов, сомнения — это нормально.
— Меня научил этому тот эксцентрик из Персии, — она не стала изобретать велосипед, просто повторила то, что говорила многим и раньше.
— Это действительно так? — продолжила допрос Яо Ши.
— Мама, если вы верите в это, то так это и есть на самом деле, — улыбнулась Фэн Юй Хэн. — Если нет, то нет. Я ваша дочь, поэтому не причиню вам вреда.
