Император кивнул, весьма удовлетворенный этим ответом, а выражение его лица, наконец, стало чуть спокойнее.
Поскольку речь шла о Сюань Тянь Мине, Фэн Юй Хэн действительно хотела услышать, как император спросит ее, можно ли исправить и остальное. В конце концов, повсюду ходили слухи, и она не получила должного ответа от Сюань Тянь Мина. Она постоянно чувствовала себя немного потерянной, вспоминая об этом.
Но после долгого ожидания император смотрел только на дворец Зимней Луны. Похоже, он не собирался поднимать этот вопрос.
Не в силах вынести этого, она спросила:
— Лицо его высочества...
— Оно невредимо, — император махнул рукой, — раз ты можешь помочь Мин'эру встать на ноги, нам не нужно ни о чем беспокоиться.
Фэн Юй Хэн вздохнула с облегчением. Она сознательно спросила о лице под золотой маской, но ответ императора подарил ей некоторое облегчение. Похоже, и та область должна быть в порядке.
Эти двое больше не разговаривали. Фэн Юй Хэн в течение долгого времени сопровождала императора на любовании дворцом Зимней Луны, прежде чем монарх решил вернуться в свои покои.
После Фэн Юй Хэн была приглашена Мо Бу Фаном, чтобы осмотреть императрицу.
Она знала, что лечение не главная цель. Мо Бу Фан, должно быть, хотел получить еще медицинских пилюль. Императрица была слишком напугана. Природные успокоительные у нее имелись, но она не хотела принимать их просто так.
Фэн Юй Хэн поприветствовала лежавшую на кровати императрицу и в ответ на выжидающий взгляд Мо Бу Фана сказала:
— Сегодня А-Хэн пришла во дворец на банкет и не ожидала, что произойдут такие вещи. Не были заготовлены подходящие лекарства. Как насчет того, чтобы после восхода солнца господин Мо пришел в Зал Сотни Трав и купил немного?
Мо Бу Фан не знал, смеяться ему или плакать, но эта будущая августейшая принцесса действительно не упускала ни единой возможности поднять репутацию своего Зала Сотни Трав. Если бы люди узнали, что даже императрица пришла туда за лекарствами, кто знает, насколько популярным стало бы это место?
Когда Фэн Юй Хэн, наконец, покинула дворец после задержки с императрицей, небо уже посветлело.
Раз во дворце проходил ночной банкет, утреннее заседание двора было отменено. Выйдя из дворца, Фэн Юй Хэн увидела снаружи экипаж семьи Фэн. На карете ясно выделялась деревянная табличка с единственным словом: "Фэн".
Дворцовая служанка, провожавшая ее из дворца, улыбнулась и сказала:
— Должно быть, они ждут, чтобы вернуть принцессу домой. Вы задержались во дворце на всю ночь, лорд Фэн, должно быть, очень беспокоится.
Служанка просто вела обычную светскую беседу. Она ничего не знала о том, на что действительно походила семья Фэн, но знала, что эта дочь семьи не вернулась, поэтому было естественно подготовить карету, чтобы забрать ее.
Фэн Юй Хэн не разделяла ее оптимизм. Повернув голову, она увидела, что Фэн Чэнь Юй и Цин Лэ все еще стоят на коленях перед воротами дворца.
Красное платье Чэнь Юй было грязным и измятым. Ее красивые волосы, изначально водопадом стекавшие по плечам и спине, теперь были неопрятными и всклокоченными. Она всю ночь стояла на коленях, ноги ее больше не держали, и она просто сидела на земле. Тональный крем, которым она затемнила лицо, теперь скатался, и некоторые участки кожи вернулись к изначальному белому, в то время как другие стали еще темнее. Все вместе это выглядело как морда упыря. Это не соответствовало слухам, которые распространились о дочери семьи Фэн от первой жены, как о девушке, похожей на богиню.
Лысая, отвратительная голова Цин Лэ была полностью обнажена. Прыщи на ней истекали гноем, часть капель стекала ей на щеки. У нее больше не было сил вытирать их, поэтому они просто продолжали течь. Весь ее воротник был в пятнах от щек до шеи.
Но сознание Цин Лэ было гораздо более живым, чем сознание Чэнь Юй. Чэнь Юй довольно долго бессмысленно смотрела прямо в землю. Если бы она не стояла на коленях за воротами дворца, то давно бы уснула. Что касается Цин Лэ, она все еще поддерживала себя в относительно вертикальном положении. Ее глаза наполнились ненавистью, когда она посмотрела на ворота дворца. Обе ее руки были сжаты в кулаки, а выражение лицо стало пугающе свирепым.
За ними присматривала старая служанка. Потягивая чай, она наблюдала, как Цин Лэ свирепо смотрит на ворота дворца. Презрительно она сказала:
— Неважно, какова сила твоего взгляда. Ты больше никогда не сможешь войти в этот императорский дворец. С сегодняшнего дня больше не существует никакого лорда Дин Ань. Девушка Цин Лэ, ты должна молиться, чтобы дворец быстро вручил указ, который положит конец твоему покаянию. Если ты продолжишь так стоять на коленях... Ну, ты бывший ребенок императорской семьи, твои кости справятся с этим.
Независимо от того, наказывала ли ее дворцовая бабушка или проклинала, это было чем-то, что еще можно было вынести. Но эти слова вскрыли душевные шрамы Цин Лэ, заставив ее задрожать от гнева.
Что касается Чэнь Юй, старая служанка решила не трогать ее, тем более, что рядом стояла карета поместья Фэн. Лорд Дин Ань стал простолюдином, но это не означало, что премьер-министр Фэн потерял свою власть. Люди дворца знали, что уместно, а что нет, и знали, как действовать исходя из ситуации. Хоть они и относились к Цин Лэ ужасно, но даже не смотрели в сторону Чэнь Юй.
Фэн Юй Хэн сделала несколько шагов к тому месту, где они стояли на коленях. Бабушка, которая наблюдала за ними, увидела ее, быстро поставила чашку с чаем на стол, встала и подбежала ее поприветствовать. Еще не успев приблизиться, она улыбнулась и искренне сказала:
— Эта старая слуга отдает дань уважения августейшей принцессе!
Эти слова заставили Чэнь Юй и Цин Лэ оглянуться.
После этого банкета кто бы осмелился не признать ее официальной принцессой девятого принца? Не признать эту будущую невестку, ту, которую лично одобрили император и императрица? Ту, которой император позволил называть себя отцом-императором?
Фэн Юй Хэн не стала ее останавливать. Она пронаблюдала, как бабушка глубоко кланяется ей, прежде чем слегка поднять руку и сказать:
— Бабушка, пожалуйста, встань.
Прежде чем та успела это сделать, внезапно раздался пронзительный женский крик:
— Фэн Юй Хэн! Я убью тебя!
