Дзинь.
Треск.
Фу Лин присела в углу, спокойно наблюдая, как Цин Фэн безумно отрывается на всём в комнате. Вернувшись, она на весь день заперлась в спальне. Солнце только-только зашло, когда она начала крушить всё, как сумасшедшая. Фарфор в комнате и украшения были разбиты вдребезги. Возможно, это пойдёт на пользу, это лучше, чем быть угрюмой и молчаливой и держать всё в своём сердце.
Всё, что можно было разбить, было разбито. Цин Фэн, однако, не смогла облегчить всю ненависть в своём сердце. Схватив занавеску, девушка сорвала её вниз. Атласная парча на кровати тоже была брошена ею на землю. Цин Фэн подняла подушку и с силой швырнула в ширму. Послышался характерный звук, и вышитая золотом ширма рухнула. Подушка также порвалась от удара, и из нее выпал маленький белый парчовый мешочек.
Фу Лин наклонилась, чтобы поднять его. Парчовый мешочек оказался очень лёгким, а вещи внутри уже были растерты в порошок, неудивительно, что его не нашли. Он испускал лёгкий аромат сандалового дерева, и если человек не будет намеренно его нюхать, он не сможет его обнаружить.
Какая девушка так предусмотрительно положила сандаловое дерево в подушку? Придвинув парчовый мешочек поближе, чтобы понюхать, Фу Лин нахмурилась. Кроме запаха сандалового дерева, был ещё и другой слабый запах? Фу Лин открыла парчовый мешочек и обнаружила, что в маленьком мешочке также был порошок. Такая деликатная вещь обычно не встречается у обычных дворцовых служанок.
У неё появились некоторые сомнения, и Фу Лин осмотрела содержимое парчового мешка. При ближайшем рассмотрении, появились некоторые кристаллы, словно белый порошок с щепками сандалового дерева. Фу Лин опустила голову, чтобы понюхать его...
Лицо соужанки внезапно изменилось, а Цин Фэн, наблюдавшая за каждым её движением, безмолвно догадалась, что это не предвещает ничего хорошего. Она холодно спросила:
— Что это за штука?
Фу Лин слегка вздрогнула и подняла голову. Прямо перед холодным взглядом Цин Фэн, Фу Лин замолчала, прежде чем прошептать свой ответ:
— Трава чжусинь.
Цин Фэн взяла парчовый мешочек и внимательно осмотрела его. Это был всего лишь какой-то порошок и запах сандалового дерева. Когда она спала, то время от времени ощущала его запах. Поначалу она думала, что это дворцовые служанки приготовили его, чтобы успокоить ее нервы, но теперь, похоже, кто-то затеял какую-то пакость. Фу Лин долгое время ничего не делала, что заставило Цин Фэн поднять глаза. Фу Лин сделала паузу и подумала о том, что сказать, поскольку Цин Фэн уже пострадала от ряда шокирующих событий сегодня.
— Его запах похож на запах сандалового дерева. Но... нюхая его долгое время, женщина…
— Говори, — даже если это был яд, который истощит её кишечник, она не удивится.
— Вы никогда не сможете забеременеть.
Никогда не сможете забеременеть? Эти четыре слова медленно вошли в сознание Цин Фэн. Сегодня действительно было много потрясений, и мозг девушки не мог их обработать. Янь Хун Тянь больше не ищет её, и она также выпила лекарство для аборта, что ещё они всё ещё хотят? Позволить ей не иметь собственных детей до конца жизни? Так жестоко! Её голова начала пульсировать от боли, а в сердце словно кто-то ударил её ножом. Цин Фэн потеряла равновесие и упала на землю. Посмотреу на Фу Лин, Цин Фэн шепнула:
— Почему они делают это со мной?
Почему? Ради места во Дворце, ради будущего императорского трона, ради благосклонности Императора — слишком много причин, но это не причина. Цин Фэн сидела на полу с изможденным лицом пепельного цвета. С парой красных и опухших глаз, наполненных отчаянием и сомнениями, смотрящих на нее, Фу Лин не могла пробормотать ни единого слова.
Внезапно Цин Фэн начала громко смеяться. Никто не знал, была ли она слишком рассержена, но это стало смехом, который был настолько резким, что мог пронзить сердце.
Она ненавидела Янь Хун Тяня, но чтобы её сестры могли продолжать жить в Цюн Юэ, она решила не искать мести. Цин Фэн не утруждала себя борьбой или выхватыванием чего-либо и только хотела прожить свою жизнь в одиночестве. Даже если она отправится в холодный дворец, это не будет иметь значения. Но теперь казалось, что она действительно глупа!
Парчовый мешочек, который всё ещё был у неё в руках, продолжал источать слабый аромат. Эта штука действительно была спрятана так близко от нее. Девушка подумала, что некогда безопасная кровать, на которой она лежала каждую ночь, на самом деле была усеяна ядовитыми кинжалами. Она всё ещё была полна мыслей о том, что если не бороться и не вырываться, то можно выжить. Она не может защитить даже себя, не говоря уже о Старшей Сестре…
Внезапно Цин Фэн резко подняла голову, и уставилась на Фу Лин, спрашивая:
— Фу Лин, ты предашь меня или нет?
Фу Лин знала, что, Цин Фэн, возможно, давала ей последний шанс сделать выбор. Выбрать остаться с ней или уйти... куда она может уйти? В то место, откуда пришла? Продолжать позволять другим преследовать её из одного дворца в другой? В ожидании столь далекой, казалось бы, вечной даты покинуть дворец или умереть от старости во Дворце? Или не зная, кого она обидела, погибнуть из-за “несчастного случая”? Она уже пережила десять таких лет и больше не хочет так жить.
Получив взгляд, полный надежды и слабой мольбы в глазах, Фу Лин улыбнулась. Быть нужным и заслуживающим доверия — тоже своего рода награда. Тайно сделав глубокий вдох, Фу Лин спокойно и твёрдо ответила:
— Не предам. Госпожа, вам нужно подняться, земля холодная, — поддерживая Цин Фэн за руку, Фу Лин мягко потянула её вверх.
Крепко сжав руку Фу Лин, Цин Фэн медленно выпрямилась, а затем вложила почти разорванный парчовый мешок в руку Фу Лин.
— Убери эту штуковину, замени содержимое на такой же сандаловый аромат и зашей, прежде чем положить обратно в подушку. Не позволяй никому обнаружить его, особенно людям из Зала Цин Фэн.
Фу Лин схватила парчовый мешочек и кивнула.
Взглянув на унылую комнату, спокойное выражение лица Цин Фэн медленно восстановилось, когда она сказала:
— Сделай это к завтрашнему утру, прежде чем я позволю людям убраться здесь. Ты можешь идти.
— Слушаюсь, — Фу Лин положила маленький парчовый мешочек в самый глубокий карман на талии, прежде чем осторожно открыть дверь в комнату и выйти.
Когда дверь закрылась, комната снова погрузилась в темноту. Цин Фэн тихо встала перед окном и медленно подняла к нему руку. Бумага на окнах отделяла лунный свет и тёплый свет от фонарей. Через некоторое время Цин Фэн убрала руки. Это тепло больше не принадлежит ей. Ей остались только холод и темнота этой комнаты, как и её сердцу.
"Это вы все меня заставили..."
Когда Фу Лин вышла из комнаты, Лань'эр быстро подошла к ней и потянула за руку к большому дереву посреди двора, где стояла Ся Инь. Увидев, что вокруг никого нет, Лань'эр тихо спросила:
— Старшая Сестра Фу Лин, что случилось... с Её Светлостью? Когда Её Светлость пришла обратно, её лицо было таким бледным, на лбу виднелись следы крови, а синяков было достаточно, чтобы напугать всех. Войдя в комнату, она разбила не знаю сколько предметов, пустив по округе резкие крики и смех, которые были слышны во дворе. Она напугала нас до мурашек по коже!
Ся Инь также мягко сказала:
— Фу Лин, мы также беспокоимся о Её Светлости и ещё больше боимся, что наши рты неуклюжи и говорят разные неправильные слова, оскорбляя Её Светлость.
Фу Лин слегка покачала головой и ответила:
— Вы все не должны слишком волноваться, Госпожа лишь... устала. Не беспокойте её сегодня вечером и разберитесь с делами на завтра, — закончив свои слова, Фу Лин не стала дожидаться их ответа и повернулась, чтобы уйти в свою комнату.
Лань'эр тихо усмехнулась:
— Такая мелочная, она думает, что другие хотят бороться с ней за благосклонность! — закончив свои слова, она тоже пошла обратно к дому.
Сюа Инь снова оглянулась на закрытые двери. Не было ни свечей, ни звуков рыданий. Стало пугающе тихо.
