Сразу же после того, как Лу Чжоу произнес эту фразу, в лекционном зале на несколько секунд воцарилась тишина.
После чего сразу поднялся шум.
Лу Чжоу отчетливо слышал тихие смешки среди разговоров.
Очевидно, когда он сказал, что он — тот, кто создал многообразие Лу, многие узнали его.
Сидело также много людей, которые были сбиты с толку, и они терпеливо ждали развития ситуации.
В конце концов, не все будут знать о "очевидных вещах", поскольку это относится лишь к тем, кто читал специализированную литературу.
Большинству ученых нелегко прочитать все статьи в своей области, не говоря уже об исследованиях в других областях.
Если кто-то углубленно не изучал дифференциальную геометрию и дифференциальные уравнения в частных производных и не проводил свои исследования уравнений Навье-Стокса, то, скорее всего, не слышал про многообразие Лу.
Не говоря уже о том, что прошло меньше года с момента решения уравнений Навье-Стокса.
Конечно, поскольку профессор Ботэм занимался исследованиями в этой области, он знал довольно много о многообразии Лу. Он, очевидно, знал, кто придумал его.
Но даже в этом случае большинству людей трудно запомнить человека из другой страны.
Забудьте об иностранном лауреате Нобелевской премии, он даже бы не признал лауреата Нобелевской премии из своей страны!
Не то чтобы к газетам прикрепляли фотографии…
Морщинистое лицо профессора Ботэма покраснело, он долго смотрел на Лу Чжоу и не мог ничего сказать.
Вы — просто математик, что, черт возьми, вы знаете о многообразии Лу...
Но, очевидно, он не мог произнести подобных слов.
Он глубоко вздохнул и решил сдержаться.
— Где же я ошибся?
Честно говоря, он не думал, что ошибается.
В конце концов, прежде чем выйти на сцену, он много раз перечитывал свою статью.
И независимо от того, сколько раз проверял, он все сильнее убеждался, что его расчеты абсолютно верные.
Ботэм явно не признавал своей ошибки.
Лу Чжоу вздохнул.
— Можно мне воспользоваться доской?
Хотя профессор Ботэм не верил, он все же сделал приглашающий жест.
Его уже унизили, так что он должен хотя бы выглядеть великодушным.
Профессор Ботэм бесстрастно смотрел, как Лу Чжоу идет к сцене, и успокаивал себя мысленно.
Тем временем под пристальными взглядами ученых на сцену вышел Лу Чжоу.
Он взял ластик и посмотрел на доску. Подумав немного, начал стирать среднюю часть на доске.
Лу Чжоу не заметил, как напрягся профессор Ботэм. После того, как он стер доску, Лу Чжоу отбросил ластик в сторону и взял кусок мела.
— У вас есть фундаментальное непонимание относительно многообразия Лу. Этот метод дифференциальной геометрии является очень эффективным инструментом для решения уравнений в частных производных. Однако, в отличие от других методов, его нельзя применить напрямую. Прежде всего, мы должны построить билинейный оператор B'…
Подобное очень распространено в области математической физики.
При появлении интересного математического инструмента физики могли не совсем понимать этот инструмент, но это не мешало им воспользоваться новым методом.
Потому что, если они окажутся правы, они могут сделать открытие в физике.
Если они ошибаются...
Тогда они могли бы, по крайней мере, подготовить статью, демонстрирующую, как математический инструмент нельзя применять подобным образом.
Лу Чжоу заговорил, заполняя ту часть, которую он стер.
"μ(т)=е^(т△)·μ0+∫е^(т-т')△б(μ(Т'), μ(Т))dт'"
— Мы задаем уравнение векторного поля без расходимости Шварца μ0 и временной интервал I ⊂ [0,+ ∞). После определяем общее решение нелинейного уравнения N5 как непрерывную функцию, зависящую от интегрального уравнения μ(t), то есть μ→N5df(R3)...
Профессор Ботэм взглянул на строчки вычислений на доске, и у него разболелась голова.
Несмотря на то, что Лу Чжоу писал не быстро, он не останавливался ни на секунду.
Ботэму было трудно угнаться за ходом мыслей Лю Чжоу.
Если Лу Чжоу приготовил все это, чтобы доставить ему неприятности, то это нормально.
Но если бы Лу Чжоу рассчитал все это сходу...
Тогда это слишком ужасно!
Ботэм потратил неделю, чтобы подготовить содержание работы, что написал на доске ранее…
По сравнению с профессором Ботэмом, ученые, сидевшие в толпе, были еще более сбиты с толку...
Чтобы послушать этот доклад, они потратили много времени на изучение статьи из Калэмского центра термоядерной энергии. Но теперь кто-то говорил им, что расчеты в ней — неверны?!
???
Извините, серьезно?
Конечно же, новые открытия в физике давались не так легко.
Конечно, за исключением большинства ничего не понимающих ученых, некоторые действительно внимательно слушали и понимали, что написано на доске.
Это единственные люди в лекционном зале, которые могли оценить ценность этих вычислений.
И для Лу Чжоу этого достаточно.
Парень записал последнюю строку расчетов и посмотрел на доску. Он быстро проверил свои вычисления и кивнул.
— В общем так… Даже несмотря на то, что нет никаких новых физических открытий, это все равно очень интересный феномен… Я не очень хорошо разбираюсь в токамаке. Я не могу составить мнение о проблеме разрыва магнитной поверхности только из этих выводов. Однако, на мой взгляд, из-за неопределенности внутреннего тока плазмы, даже если мы построим идеальную внешнюю катушку, будет трудно контролировать магнитное поле внутри реактора…
Лу Чжоу положил мел на лекционный стол и кивнул Ботэму. Затем развернулся и ушел со сцены.
Как только он сошел со сцены, зал наполнился бурными аплодисментами.
Вскоре сбитые с толку ученые перестали мечтать и присоединились к аплодисментам.
Аплодисменты эхом отдавались в ушах профессора Ботэма. Он смотрел, как Лу Чжоу покидает лекционный зал, и не мог ничего сказать. Наконец он молча достал телефон и сфотографировал доску.
Это его очень расстроило.
Однако он все же кое-чему научился…
………………...
Дянь Цыли тупо уставился на расчеты на доске. Он совершенно забыл о заметках, лишившись дара речи.
Кто я такой?
Где я нахожусь?
Чей доклад я слушаю?
Внезапно Фэй, сидевший рядом с ним, испустил долгий вздох.
— Профессор Лу — действительно безумный...
Хотя они ничего не поняли, они не чувствовали себя слишком расстроенными.
Он был готов поспорить, что даже если бы их научный руководитель, профессор Юй Цзиньсун, сидел здесь, он тоже ничего не смог бы понять.
Дянь Цыли тупо кивнул и сглотнул.
— Ага...
Когда он взглянул на свои записи, то внезапно осознал серьезную проблему.
— Точно, мы только закончили писать...
Фэй Цзинти горько улыбнулся.
— Скорее всего, заметки бесполезны.
Менее чем через полчаса их записи оказались ошибочными.
Мне жаль этого британского профессора…
Они смотрели друг на друга, не находя слов.
Да к черту все!
Почему мы проснулись так рано для этого?
