Вернувшись в Германию, профессор Кербер не прохлаждался. Он сразу же встретился с директором Института физики плазмы и рассказал о ситуации в Китае…
— Я встретился с профессором Лу в Цзиньлине. Он показал мне последние результаты их Института вычислительного материаловедения. Они складывают два слоя графена под определенным углом и получают материал с сверхпроводящим переходом при 101 кельвине.
— Материал СГ-1? Я ранее уже читал статью. Она была на сайте конференции MRS, — сказал Хесингер. Он что-то писал за своим столом и даже не стал поднимать голову. — Всего 101 кельвин — ничего особенного.
Хотя он — физик плазмы, и материаловедение — не его научная область, будучи директором института, он отвечал за разработку управляемого термоядерного синтеза, поэтому знал о последних исследованиях в смежных областях.
На самом деле, нет ничего особенного в сверхпроводящем переходе при 101 кельвине. В конце концов, современные исследования сверхпроводников достигли сверхпроводящего перехода при температуре в 203 кельвин. Однако применение этой технологии — не перспективно, и ей трудно покинуть лаборатории.
До сих пор они все еще использовали оксид меди при создании сверхпроводящих магнитов.
Хотя материал имел много плохих качеств, как плохая теплопроводность и нестабильное магнитное поле, после объединения всех факторов оксид меди все еще оставался лучшим выбором.
— Дело не в температуре, — покачал головой Кербер. — Истинное преимущество материала СГ-1 — в его теплопроводности, мы не обратили на это внимания.
Профессор Хесингер отложил ручку и нахмурился:
— Вы уверены?
— Видел собственными глазами, — уверенно заявил Кербер. — Не думаю, что они мне лгут.
Выслушав Кербера, Хесингер стал серьезным.
Сверхпроводящие магниты — ключ к технологии синтеза магнитного удержания. Будь то токамак или стелларатор, они требовали большего магнитного поля, чтобы удерживать плазму в сотни миллионов градусов.
Если графеновый сверхпроводник, действительно, такой потрясающий, как говорил Кербер, то он однозначно станет основой в решении проблемы управляемого термоядерного синтеза.
Помощник профессора Хесингера, сидевший за соседним столом, вертел ручку в руке и спросил:
— А как же объединение имени Гельмгольца? Без их разрешения нельзя передать WEGA.
Хесингер ответил:
— Я свяжусь с ними. Помогите мне сообщить об этом ученым из института, я должен провести совещание.
……………………….
Предложение ректора Сюя дало Лу Чжоу идею.
Поскольку распространять объявление о поиске сотрудников в интернете — бесполезно, то следует ориентироваться на конкретных людей.
Для Лу Чжоу это нетрудно.
Он всегда в курсе последних математических исследований. Ему достаточно взглянуть на статьи ученого, чтобы понять, какую работу они проделали.
Он не следил пристально за последними исследованиями в области физики. Ему следовало уделить внимание важным конференциям и переманить ученых, у которых был потенциал.
В основном, он нацелился на китайских профессоров за границей, готовых вернуться в Китай.
Благодаря политики Цзиньлина по размещению талантов, помимо зарплаты, он мог бы получить для этих ученых еще пособие от 500 000 до 1 миллиона юаней. Это очень выгодно, поскольку Лу Чжоу не придется платить из своего кармана деньги за жилье.
Как оказалось, совет ректора, и правда, был довольно хорошим.
Получив письма от Лу Чжоу, даже ученые, которые не хотели возвращаться в Китай, заинтересовались приглашением Нобелевского лауреата.
Кроме того, Институт перспективных исследований обладал исследовательской обстановкой, не затронутой политикой, что уже довольно уникально среди исследовательских институтов Китая. Уже только это весьма соблазнительно.
Лу Чжоу не знал, сколько людей привлечет, но имел оптимистичный настрой.
— Твой дом так далеко, что негде поблизости купить завтрак! Пришлось только ехать ради этого, — сказал Лу Банго, заходя в дом с соевым молоком, китайскими жареными хлебными палочками и горячими булочками, после чего надел тапочки.
Как и в Цзянлине, проснувшись рано утром, он вышел на улицу купить завтрак.
Сяо Тон сказала:
— Папа, это район для вилл. Естественно, рядом не будет никаких закусочных.
Старый Лу перевел взгляд на дочь и спросил:
— Богатые не завтракают?
— Они могут попросить своих поваров приготовить завтрак или послать горничных съездить за ним, — Сяо Тон усмехнулась. — Точно, брат, может наймешь горничную?
— …
— Какая горничная… Не позволяй чужим жить в твоем доме, — возразила Фан Мэй. — Если ты, и правда, не можешь самостоятельно позаботиться о себе, то мы переедем из Цзянлина и поможем тебе. Купим продукты, приготовим что-нибудь.
Старик Лу воскликнул:
— Не балуй его! Если мы поселимся здесь, то можешь забыть о внуках.
Когда Лу Чжоу учился в школе, то его отец очень радовался своему трудолюбивому сыну, который не гоняется за юбками.
Однако Лу Чжоу — все еще холост, хотя уже окончил университет, получил докторскую степень, стал профессором и получил Нобелевскую премию. Возможно, через несколько лет он станет академиком. Лу Чжоу увлекался исследованиями, и старый Лу не мог не волноваться.
Даже если в их семье нечего было наследовать, их род не мог прерваться.
Даже если он не собирается жениться, ему следовало показать хотя бы некоторые признаки наличия девушки.
Когда Лу Чжоу положил свой ноутбук за обеденный стол и позавтракал, его отец со вздохом спросил:
— Это же праздники… Почему ты все еще работаешь?
Пока Лу Чжоу проверял почту, он пошутил:
— Потому что должен. Чем больше сила, тем больше ответственность.
Дело не только в стране, весь мир ждал результатов его исследований.
Лу Банго помолчал и решил не упоминать о свадьбе, через какое-то время он лишь сказал:
— Не переутомляйся, здоровье — самое главное.
Лу Чжоу улыбнулся:
— Хорошо, я знаю.
Вдруг его телефон зазвонил.
Звонили из-за границы, Лу Чжоу поднял трубку и ответил.
Он услышал голос профессора Кербера.
— Мы провели совещание по поводу вашего предложения.
— И каков ответ?
— Мы считаем, что сотрудничество выгоднее нам.
Лу Чжоу улыбнулся, услышав этот долгожданный ответ.
Он не ожидал услышать такую хорошую новость так рано утром.
— Рад слышать, желаю нам счастливого сотрудничества.
— Счастливого сотрудничества!
