Если основная идея метода групповой структуры Лу Чжоу для безостаточной оценки наименьших простых чисел была взята из метода решета, то анализ Фурье функции на окружности в статье Хельфгота станут оставшимся 1%, нужными для его идеи.
Лу Чжоу уже сделал работу на "99%", еще до того, как отправился в Калифорнию. Оставшийся процент удерживался лишь его вдохновением.
Однако теперь последний кусочек головоломки был у него в руках.
Парень не стал дожидаться окончания лекции, а собрал свои вещи и тихо ушел.
Профессор заметил, что он уходит, но лишь улыбнулся и сделал вид, что ничего не произошло, продолжая медленно вести лекцию по теории чисел.
Лу Чжоу вернулся в свою квартиру и взял ручку, после чего начал писать на черновике.
Его поток мыслей, словно недержание, было невозможно остановить.
Он исписал пять страниц, шесть, семь…
Время шло.
Время на настенных часах перевалило за полдень и постепенно наступил вечер, за окном стемнело.
Лу Чжоу закончил писать 16-ю страницу. Наконец его ручка остановилась, после чего парень взглянул на свою работу.
— Тогда вводим теорему Бомбиери, а остальные вычисления тривиальны... сделано!
Глубоко вздохнув, Лу Чжоу откинулся на спинку стула. На его лице, наконец, появилась улыбка.
Дальше идет решение гипотезы Гольдбаха.
Отныне его "лодка" выходит в неизведанные воды.
Однако он считал, что сможет это сделать.
Это необоснованное, но непоколебимое убеждение, вероятно, совпадало с чувствами Эндрю Уайлс сразу после того, как он завершил доказательство последней теоремы Ферма.
Когда инструмент готов, использование инструмента — не сложнее толкания лодки.
Более двухсот лет исследований гипотезы Гольдбаха наконец-то подошли к этому моменту.
Лу Чжоу не был высокомерным, он лишь испытывал удовольствие, что удостоился такой чести.
Удостоен чести стоять на вершине.
Лу Чжоу достал свой телефон и отправил сообщение Делиню и своим знакомым в Принстоне. Он сообщил им, что его исследовательский проект находится на завершающей стадии и что он будет некоторое время недоступен.
После чего выключил телефон и заперся в своем крохотном номере.
Если все пойдет хорошо, то он не потратит слишком много времени.
Если бы это не так…
Тогда он не выйдет!
…………………………..
Дизайн Принстонского института перспективных исследований был очень интересен. Ресторан и лекционный зал спроектированы как одно целое. Посреди лекции люди могли сделать перерыв и поесть в зале.
Кроме того, кофе-машиной можно пользоваться бесплатно.
Делинь сидел в углу ресторана и внимательно просматривал бумаги в руке.
Будучи академическим редактором "Математического ежегодника" и "Математических хроник", у него имелось не так много свободного времени, поэтому во время обеденного перерыва он просматривал статьи.
Если только это не какая-нибудь особенная работа, тогда он принес бы ее обратно в кабинет.
Напротив Делиня сидел Эдвард Виттен.
— Почему в последнее время я не видел твоего аспиранта? — с улыбкой поинтересовался Эдвард Виттен.
Среди всех аспирантов Принстона Виттен больше всех уважал Лу Чжоу. Особенно после того, как тот использовал свой талант в математической физике во время отчета на конференции в ЦЕРНе, что заставило его увидеть себя в юности.
Ему всегда хотелось обсудить с этим молодым человеком характерный пик в 750 ГэВ, но, к сожалению, у него никогда не находилось такой возможности.
Профессор Делинь смотрел статью, отвечая:
— Он взял отпуск.
— Отпуск?
— Да, — с грустью кивнул Делинь. — Он изучает гипотезу Гольдбаха, поэтому я одобрил ему двухнедельный отпуск.
— Гипотезу Гольдбаха... — Эдвард Виттен слегка удивился. — Это интересная гипотеза. Но я думал, что он работает с тобой над вашим исследовательским проектом.
— Я пригласил его, но он был не заинтересован, поэтому я не стал настаивать. Подобным гениям лучше предоставить свободу вместо того, чтобы заставлять их что-то делать.
Внезапно его телефон на столе завибрировал.
Делинь взял телефон и взглянул на пришедшее сообщение. Внезапно он нахмурился.
"Уважаемый профессор Делинь, это ваш ученик, Лу Чжоу. Мое исследование вступило в критическую стадию, и я буду вынужден отсутствовать какое-то время. Это может занять месяц или может... я не знаю. В общем, до конца года я дам вам удовлетворительное объяснение."
Хотя Эдвард Виттен и не видел, что там в сообщении, он видел изменение лица старого друга, поэтому с улыбкой спросил:
— Думаешь, он добьется успеха?
Без каких-либо эмоций Делинь положил телефон.
Подумав немного, он вздохнул и покачал головой.
— Не знаю, просто я не согласен с его методом исследования. Закрыться ото всех — не хороший выбор, поскольку он может завести себя в тупик. Если бы он собирался на академическую встречу или конференцию, я бы его поддержал. Выдал бы ему даже денег. Но до сих пор, насколько мне известно, он запирался у себя.
Виттен улыбнулся и сказал:
— Но ты все еще поддерживаешь его решение?
— Да, я дал ему год, — сказал Делинь и пожал плечами, после чего неуверенно продолжил:
— В конце концов, я могу ошибаться. Его доказательство гипотезы о числах-близнецах в Принстоне, действительно, поразило меня. Даже создало иллюзию...
— Иллюзия?
Делинь некоторое время молчал, после чего произнес:
— Словно я увидел Гротендика.
Эдвард Виттен был ошеломлен.
Гротендик!
Отец современной алгебраической геометрии, отец современной математики!
Многим нравилось сравнивать молодых математиков с Фальтингсоном или даже с Жан-Пьер Серр. Очень немногие сравнивали математиков с Гротендиком, поскольку это могло стать слишком большим преувеличением.
Не более пяти молодых математиков могут удостоиться такой чести.
Через некоторое время Виттен медленно произнес:
— Это... довольно поразительно.
