«Почему у вас такие завышенные ожидания? Только не говорите мне, что вы никогда не были задеты, брошены или преданы; не говорите мне, что вы никогда не хотели быть богатым и наслаждаться роскошью, которая с этим приходит; не говорите мне, что вы можете прожить всю свою жизнь с девственной целостностью. Если так … »
«… тогда кто эти люди, которые кидаются на нас с нападками?»,— Фан Юй поднял их с Хо Цзинцзин переплетённые руки и спросил: «Я не женат, и она тоже. Мы обычная пара. Почему вы должны бросаться оскорблениями в отношении женщины?»
«Если вы не можете остановиться и вам так надо жаловаться на личную жизнь других, тогда, пожалуйста, направьте всё своё недовольство на меня. Пожалуйста, перестаньте причинять боль человеку, которым я дорожу …»
Пока Фан Юй произносил эти слова, все, что видела Хо Цзинцзин, это его лицо. Но…
… слезы невольно начали катиться из её глаз.
Она спрашивала себя, всё было так же, когда он защищал своего младшего брата? Он решил опозориться перед родителями, чтобы защитить человека, о котором заботился.
После этого Фан Юй потянул Хо Цзинцзин за собой и вывел её из толпы, мимо своры назойливых репортеров. Хотя это было трудно, он не позволил им коснуться ни единого волоска на её теле …
Наконец, он помог ей залезть в фургон Хай Жуй, и покинул место.
СМИ всё ещё хотели преследовать их, но женщины, ставшие свидетелями того, как Фан Юй пытался защитить Хо Цзинцзин, выставили свои машины на путь репортеров и преградили им путь.
Если справедливость все еще существует, пусть она длится вечно.
Иногда было трудно понять, почему мир был особенно жесток к женщинам. Почему журналисты не занимались разоблачением других людей вместо того, чтобы цепляться за Хо Цзинцзин? Что она сделала не так? Она просто хотела жить в счастье …
Теплые слезы Хо Цзинцзин упали на тыльную сторону руки Фан Юя.
Она никогда не забудет, как один человек бросился грудью на толпу, чтобы защитить её от суровости этого мира.
«Теперь ты веришь мне? Я могу защитить тебя от чего угодно».
Хо Цзинцзин кивнула. Её глаза были опухшими и красными, но она изо всех сил старалась улыбаться: «Я верю тебе. Меня наконец-то спасли, как Тан Нин. Ты и президент Мо — вы оба сильные люди».
«Мы не всесильные. Наши возможности ограничены … Но мы можем повысить пределы наших возможностей, чтобы защитить наших женщин…,— через несколько секунд он продолжил,— «… значительно повысить!»
Слезы текли из глаз Хо Цзинцзин, она плакала в объятиях Фан Юя …
«Не волнуйся, я справлюсь с этим».
Тем временем машина Мо Тина и Тан Нин следовала за ним. Тан Нин была рада узнать, что Хо Цзинцзин нашла себе подходящего мужчину.
Итак, она повернулась и улыбнулась Мо Тину: «Люди в Хай Жуй такие лояльные».
«Включая Чжэнь Манньи?»,— Мо Тин приподнял бровь.
«Помимо неё…» После того, как она ответила, Тан Нин выглянула в окно и беспомощно сказала: «Муженек… ты знал? Я всё больше восхищаюсь тобой?»
«Я уже вижу. Твоё поклонение написано на твоём лице …»
«Кстати, что вы планируете делать дальше?»,— хотя Фан Юй защищал Хо Цзинцзин, как рыцарь в сияющих доспехах, их «непристойная» фотография все ещё циркулировала в сети. Таким образом, Фан Юй больше не подходил на пост директора по связям с общественностью Хай Жуй.
«У Фан Юя свои планы … Я возложил всё на его плечи».
Мо Тин вёз Тан Нин прямо в Хай Жуй.
Тан Нин с любопытством посмотрела на Мо Тина, но больше ничего не спрашивала. Всё, что она хотела сделать сейчас, это улыбаться; она хотела улыбнуться Хо Цзинцзин и другим женщинам, которые все еще мечтали о счастье. Потому что существование Фан Юя было доказательством того, что в этом мире все еще существуют прекрасные отношения, которых стоит ждать.
Вскоре пара подъехала к Хай Жуй. В это время в конференц-зале Хай Жуй уже шла подготовка к съемкам видео.
Он просто таскал Хо Цзинцзин с собой. Переодевшись в черный костюм в своем кабинете, он вошел в конференц-зал и попросил тех, кто связан с будущим фильмом, помочь ему записать видео.
«Что ты делаешь?»,— смущенно спросила Хо Цзинцзин.
Фан Юй жестом заставил её замолчать, прежде чем посмотреть прямо в объектив и дать оператору отмашку.
«Привет всем, я Фан Юй …»
«Я занимал должность директора по связям с общественностью в Хай Жуй в течении 5 лет, и сегодня я официально приступаю к своему последнему заданию на этом посту. Кто бы мог подумать, что этот скандал будет обо мне».
«Есть три вещи, которые я хотел бы сегодня обсудить. Во-первых, Хо Цзинцзин действительно моя любимая невеста; она никогда не была «парой попользованных туфель». Мы нормальная пара и скоро поженимся».
«Во-вторых, я хотел бы извиниться перед публикой за то, что на меня оказали негативное влияние. Я сожалею, что мы не могли контролировать себя в обществе, но я так же претерпел вторжение в свою личную жизнь. Я надеюсь, что студия Хуа Жун сможет выйти на свет, чтобы дать мне извинения!»
«Наконец, во имя имиджа и репутации Хай Жуй, я официально уйду с поста директора по связям с общественностью и уйду за кулисы».
«У меня на это есть один мотив: я признаю свою ошибку и принимаю последствия. Итак, студия Хуа Жун, если у вас хватит смелости, покажитесь. Вы вторглись в частную жизнь других и нанесли ущерб чужим интересам. С точки зрения морали вы ничуть не лучше меня!»
Другими словами, Фан Юй говорил тем, кто поддерживал Хуа Жун, что у них низкие моральные ценности и что они должны снова начать с азов.
Сотрудники Хай Жуй не могли понять, почему он уходит: «Директор Фан, вы действительно уходите в отставку? Это видео …»
«Выпустите его!»,— коротко ответил Фан Юй.
«Но, если я выпущу его, назад его уже не вернуть».
«Выложи…»,— твердо ответил Фан Юй, прежде чем вернуться к Хо Цзинцзин.
Сотрудники неохотно выполнили его инструкции и разместили записанное видео на сайте Хай Жуй …
В короткое время видео Фан Юя превысило миллион просмотров!
Уравновешенность Фан Юя; его прямолинейность; решимость защитить Хо Цзинцзин; и его прямолинейный подход при вызове студии Хуа Жун; каждое его действие давало публике понять, что его совесть чиста.
«Должна сказать, его последнее выступление — на пятёрку. После разоблачения он сразу же вылетел обратно в Китай, чтобы столкнуться с проблемой лицом к лицу, и сразу во всем признался. Я теперь от него фанатею!»
«О! Я люблю мужчин, которые признаются в своих проступках! Так сексуально!»
«Такая доминирующая аура! Теперь мы должны спросить с тех трусливых репортеров, которые только и знают, как прятаться и лезть в чужие жизни!»
«Вау, Хуа Жун, вам лучше показаться на публике! В конце концов, вы были так горды собой, когда выложили то фото».
