Вторник, 9 июля, раннее утро.
На полпути между сном и пробуждением, Миюки почувствовала, что свобода движения её тела ограничена.
Нет, она не была связана. Ну, то есть, опыта быть связанной верёвкой у неё не было, но она как-то поняла, что это что-то другое.
Возможно, эти ощущения лучше всего будет описать как «заперта в тесной узкой клетке».
Но в ещё не успевшем проясниться сознании почему-то не зарождалось никакого чувства опасности.
Даже если её похитили, это положение ей казалось уютным и приятным…
Когда Миюки уже почти вернулась в сад сновидений, будто некто это заметил, и держащая её хватка внезапно ослабла.
«Ах, нет… Не отпускай меня…»
Миюки была сильно шокирована от такого своего внутреннего голоса.
Будто это говорила извращенка, наслаждающаяся страданиями от жестокого обращения.
Эта нервозность способствовала ускорению её пробуждения.
Миюки резко вскочила. Держащая её рука не помешала её вставанию.
Осознав личность того, кто держал её, Миюки поспешно обернулась.
— Доброе утро.
Рядом с ней лежал Тацуя.
На той же кровати.
Миюки в панике повернулась к Тацуе спиной.
Она услышала, как сзади Тацуя встал с кровати.
Однако Миюки была далека от душевного состояния, в котором она была бы способна дать ответ на утреннее приветствие.
В полном замешательстве, она посмотрела вниз на своё тело.
Хотя неглиже было слегка помято, но пояс не был развязан, а верхняя пуговица была застёгнута.
«Что…»
Мысленно вздохнув, Миюки осознала, что это был не вздох облегчения, а вздох разочарования. Её лицо покраснело от стыда.
— Хорошо спалось?
Голос Тацуи пришёл сверху сзади. Видимо, он уже поднялся и стоял с другой стороны кровати.
— Д-да. …Доброе утро.
Миюки привела дыхание в порядок, встала и развернулась к Тацуе лицом. Хотя ей было стыдно показывать своё ещё красное лицо, но так долго не отвечать на приветствие было ещё постыдней.
Однако поднимать голову после поклона очень не хотелось.
Пока лицо Миюки было спрятано в волосах, она вспомнила, что произошло поздним вечером прямо перед тем, как они пошли спать.
Миюки, плакавшая на груди у Тацуи, прямо там и уснула.
Тацуя взял Миюки на руки, отнёс в её комнату, и уложил на кровать.
В этот момент Миюки проснулась, схватила Тацую за руку и взмолилась: «не оставляй меня одну».
В результате они с Тацуей спали вместе.
Эту ночь она провела в объятиях Тацуи.
Миюки показалось, что её лицо сейчас расплавится и взорвётся.
Она осознала, что всё её лицо горит, вплоть до кончиков ушей.
Теперь она точно не могла поднять голову и показать лицо.
— Ещё очень рано. Можешь ещё немного поспать. — Сказал Тацуя и вышел из комнаты Миюки. Он не стал касаться этого её подозрительного поведения.
◊ ◊ ◊
Когда Миюки вышла из своей комнаты, она встретила Тацую, одетого в тренировочный костюм и идущего к выходу.
Она была всё ещё в неглиже, но уже накинула поверх него халат и причесала волосы.
— Онии-сама, ты в тренировочный зал?
Этот многоэтажный дом был построен как база семьи Йоцуба в Токио. Внутри этого здания был оборудован полноценный тренировочный центр, используемый для подготовки боевого персонала.
— Да. Пойду немного попотею. — Ответил Тацуя, даже не обернувшись, но потом, будто о чём-то подумав, остановился и развернулся. — Хочешь со мной?
— С тобой?
Услышав приглашение Тацуи, Миюки округлила глаза.
— С переходом в третий класс у тебя ведь стало меньше возможностей активно двигаться? Тем более, что в этом году нет тренировок для подготовки к Турниру девяти школ. Это явный недостаток физических упражнений.
Лицо Тацуи на первый взгляд выглядело серьёзным. Но Миюки этим нельзя было обмануть.
В литературе часто используется выражение «не улыбаются только глаза». Но в этом случае всё было наоборот. Тацуя улыбался только глазами.
— Где ты увидел недостаток физических упражнений?
Миюки развязала пояс халата и провокационно широко распахнула его. Разумеется, в шутку. Ведь неглиже, которое было под халатом, не было из прозрачного материала и не обладало дизайном, при котором оголяются большие участки кожи.
— Я тоже по-своему забочусь о своей красоте и фигуре.
В ответ на эту неожиданную контратаку Миюки, Тацуя лишь криво улыбнулся.
— Однако это очень ценное приглашение. Грубо будет отказываться, но мне нужно приготовиться. Подожди немного, пожалуйста.
Миюки лёгкой походкой направилась в ванную. Хотя на словах звучало, что она согласилась неохотно, но в действительности лишь по одной этой походке можно было понять, что она в хорошем настроении.
Горькая улыбка Тацуи превратилась в обычную, искреннюю улыбку.
Изнурительная тренировка вместе с Тацуей хорошо помогла отвлечься и сменить настроение. Пришедшая к завтраку Миюки выглядела намного лучше, чем вчера. …Вероятность того, что сон вместе был более эффективен, чем упражнения, была автоматически проигнорирована сознанием Тацуи.
— Миюки, какие у тебя планы на сегодня?
— Мои планы на сегодня? Похоже, школа закрыта и сегодня тоже, поэтому особо никаких планов и нет…
Вопрос оказался для Миюки неожиданным, и когда она отвечала, у неё было подозрение на лице.
Она посмотрела Тацуе в глаза, будто пытаясь понять его замысел.
И под этим её взглядом Тацуя, слегка поколебавшись, предложил:
— Тогда как насчёт прокатиться?
— Прокатиться?
— Если ты хочешь отдохнуть дома, то я тоже не против. Я тогда тоже немного отдохну.
Миюки, наконец, поняла намерения Тацуи.
— Онии-сама, я очень ценю твою заботу.
От такого серьёзного взгляда Миюки на лице Тацуи появилось смущение.
— Онии-сама, не мог бы ты вместо этого уделить своё время спасению Минами-тян? Я не думаю, что Минору-кун обратит Минами-тян в Паразита против её воли, однако нельзя сказать, когда у него может случиться временное помешательство, из-за которого он совершит ошибку, после которой спасение будет уже невозможно.
— Согласен.
Тацуя признал, что его план оказался наивным, и Миюки права.
— Обычные ошибки не стоят внимания, однако если она откажется от человечности, то спасение будет невозможно в прямом смысле. Для начала, я использую всю свою силу, чтобы определить место, где спрятана Минами.
Хотя Тацуя ещё не закончил завтракать, он положил палочки и посмотрел на Миюки.
Миюки тоже положила палочки, выпрямилась и посмотрела Тацуе в глаза.
— Миюки, поможешь мне?
— Если я могу чем-то помочь, то сделаю всё, что угодно.
Миюки ответила без колебаний.
◊ ◊ ◊
Когда Минору проснулся, было уже больше 7 часов утра — время не раннее и не позднее. У часто проводящего время в постели Минору не было привычки рано вставать и заниматься физическими упражнениями. Кроме упражнений утром заняться особо нечем, поэтому обычно он вставал примерно в такое время.
Не растерявшись от того, что постель и комната, в которых он проснулся, отличались от вчерашних, он вышел из комнаты, умылся и направился в столовую.
Там он застыл на месте от представшей перед его глазами неожиданной картины.
— Доброе утро.
Накрывавшая на стол Минами развернулась к нему и сказала утреннее приветствие.
— …Доброе.
Минору кое-как смог избавиться от окаменения, и в самый последний момент выдавил из себя ответ на приветствие.
Минору не забыл о существовании Минами. Этим утром, с момента пробуждения он уже много раз думал о ней.
Минору из-за своей красоты оставался на расстоянии от окружающих женщин, и в результате его опыт с девушками не соответствовал его возрасту. Для такого Минору вид девушки его возраста, готовящей завтрак в фартуке, был довольно шокирующим событием.
— Завтрак готов. Будете есть прямо сейчас?
— Д-да, спасибо. — Заплетающимся языком ответил Минору.
…Надеюсь, я сейчас не выглядел неподобающе?
С таким беспокойством в мыслях, Минору сел за стол.
На лице Минами не было никаких признаков такого неприличного поведения, как удивление или зависть по отношению к отдалённой от реальности внешности Минору.
Она быстрыми движениями выставила на стол тарелки с рисом и супом.
— …Приятного аппетита.
— Да, прошу.
Минору на этот раз без запинки проговорил стандартную фразу перед едой, а Минами ответила ему с максимально любезным голосом и выражением лица.
Минами села напротив Минору и сложила руки вместе. Прошептав себе «приятного аппетита», она взяла палочки для еды.
Минору с трудом удалось оторвать взгляд от Минами. В детстве он часто ел вместе со старшими сёстрами, однако вид девушки примерно его возраста, сидящей с ним за одним обеденным столом, почему-то сильно взбудоражил его сердце.
Задействовав даже дополнительные ресурсы Паразита для укрепления своей силы воли, Минору сконцентрировался на еде.
Между сидящими напротив друг друга и двигающими палочками для еды Минору и Минами практически не было разговоров. В последние годы Минору чаще всего приходил к обеденному столу в одиночку, и не имел привычку наслаждаться беседой во время еды. А Минами всегда была не очень общительной. Ещё два года назад она жила по графику служанки, стараясь быстро перекусить что-нибудь в коротких перерывах между работой. Поэтому навыка разговоров за столом у неё не было.
В этой неловкой атмосфере эти двое закончили есть и положили палочки для еды. Тема «паразитизации» не поднималась во время этого завтрака. Минами явно ещё не приняла решение, а Минору боялся, что создаст впечатление, что он её принуждает.
— Пойду немного осмотрюсь снаружи.
Допив поданный ему после еды чай, сказал Минору и встал. Из-за его попыток быть дружелюбным с Минами, атмосфера в столовой стала неуютной.
— Да, будьте осторожны.
Минами чувствовала то же самое.
◊ ◊ ◊
— У меня ничего не получается… — Пробормотал Минору, стоя на площадке перед входом в дом и смотря в небо.
Это затянутое яркими облаками небо не было настоящим небом. Восточноазиатская континентальная древняя магия на высоте примерно 10 метров (3 чжан по восточноазиатской системе мер) рассеивала отражённые от поверхности земли электромагнитные волны (включая видимый свет), что создавало эффект видимости белых облаков.
Не стоит и говорить, что «осмотрюсь» было лишь отговоркой. Проверить барьер маскировки/сокрытия и правда нужно было, но он мог сделать это и не выходя из дома. Это было магически запертое пространство, но Минору всё равно хотелось «подышать свежим воздухом».
— Мне следовало более тщательно обдумать, что делать дальше.
Он жаловался сам на себя. До вчерашнего дня Минору думал лишь о похищении Минами. У него в голове было только желание поговорить с Минами там, где им не помешает Тацуя.
Вообще, Минору можно было только похвалить. Прежде всего, перехитрить Тацую было очень сложно. Ко всему прочему, помехами также стали семьи Саэгуса и Дзюмондзи.
Хотя Минору обрёл решимость с того самого момента, как стал Паразитом, но окружающие его обстоятельства были настолько суровыми, что ему пришлось задействовать всю свою мудрость и силу, чтобы забрать Минами.
К тому же, это не значит, что он рассчитывал, что всё пойдёт так, как он хочет, когда он останется с Минами наедине.
Минору был убеждён, что превращение в Паразита — лучший выбор для Минами.
Но он не собирался давить на Минами. Это было не для виду, он действительно собирался отнестись с уважением к мнению Минами. Если Минами решит не становиться Паразитом, тогда Минору собирался отдать её обратно Тацуе в целости и сохранности.
Целью Минору не было получение Минами. Он просто хотел спасти её от страха внезапной смерти. И вместе с этим он хотел, чтобы она, если это возможно, не ощутила это чувство досады и раздражения от того, что не можешь использовать магию, являясь волшебником.
Почему Минору так далеко зашёл ради Минами? Даже отказался от своей человечности.
По правде говоря, Минору и сам плохо понимал причину. Генетический дефект, от которого страдал Минору, когда ещё был человеком, по своей природе отличается от нынешней проблемы Минами.
Частые ухудшения здоровья Минору происходили из-за того, что при слишком высокой активности Эйдос физического тела повреждался псионовым давлением, и это вызывало обратную связь в виде ухудшения состояния физического тела. С другой стороны, «болезнь» Минами заключается в том, что «механизм безопасности» её зоны расчёта магии сломан, и есть опасение, что выдаваемая мощность магии превысит предел, который Минами может выдержать.
Ухудшение состояния Минору случалось независимо от использования магии. А в случае Минами, если она не будет использовать магию, то внезапная смерть не должна к ней прийти.
Общее у них было только то, что они не могли использовать магию как хотят, а также метод окончательного лечения.
Если стать Паразитом, то можно использовать магию, не беспокоясь ни о чём.
Возможно, «не беспокоясь ни о чём» — это преувеличение. При превращении в Паразита неизбежно изменение тела. Но разъедания личности Паразитом можно избежать. Минору сам стал подопытным кроликом в эксперименте, и доказал, что сохранить своё «я» возможно.
Если Минами выучит как правильно стать Паразитом и получить его силу, то можно не опасаться, что её «я» исчезнет… Минору был уверен в этом. Возможно, эта техника и сложна для использования в одиночку, но Минору был уверен также и в том, что ассимиляция с Паразитом обязательно пройдёт успешно, если он будет руководить процессом и направлять Минами.
Однако просто слова «я хочу, чтобы ты могла свободно использовать магию» — это очень слабый мотив. Минору и сам так думал.
Вопрос «что движет мной» он отложил на потом, спрятав его в глубине сознания. Вероятно, именно это и привело к нынешней неловкой ситуации.
Если он действительно хочет лишь узнать мнение Минами, то он должен просто ждать, пока она примет решение. А если на самом деле он не ждёт от неё ответа, то ему не нужно беспокоиться о том, какое решение она примет.
Естественно было ожидать, что Минами будет в растерянности.
Хотя она сохранит свою личность, но перестанет быть человеком. Поэтому это естественно, что для принятия решения требуется время.
Но как ему обходиться с Минами, пока она не примет окончательное решение?
Только сейчас Минору понял, что совершенно не продумал это.
◊ ◊ ◊
Этот дом выглядел как построенный более 20 лет назад. Кухонное оборудование по качеству не уступало ресторанному, но это были устаревшие модели. Однако ни сам дом, ни оборудование, ни мебель, ни предметы быта не были изношенными. Будто всё хозяйство всё это время поддерживалось в хорошем состоянии. …Возможно, состояние поддерживалось магическим способом.
В любом случае, она попробовала использовать это оборудование — и оно работало. Полностью автоматизированная посудомоечная машина работала без проблем.
Тем не менее, Минами мыла посуду своими руками.
Неосознанно остановив движения руками, Минами вздохнула. Она не использовала автоматическое оборудование, потому что если бы она не двигалась во время работы по дому, то начала бы думать о чём-то лишнем.
Но к сожалению, желаемого эффекта это не давало. Точнее, можно сказать, что эффект «не думать о лишнем» был. Потому что все её мысли были заполнены чувством вины перед Миюки.
«Что же Миюки-сама думает сейчас обо мне…?»
Если бы Минору заглянул сейчас в сознание Минами, он, возможно, был бы шокирован.
Сейчас в мыслях Минами Минору просто не существовало.
Что мне сейчас делать? Согласиться стать Паразитом? Отказаться? Такие важные вопросы, о которых она должна была сейчас думать, полностью пропали из поля зрения Минами.
Её сердце было наполнено раскаянием.
И началось это не только сейчас. Ещё со вчерашнего дня Минами тонула в пучине раскаяния и сожаления.
…Это было предательство.
…Я предала Миюки-сама.
Если в тот момент она только остановила бы Миюки, то Минами сейчас не страдала бы настолько сильно. Похоже, она смогла в какой-то мере спокойно оглянуться назад во времени и задаться вопросом «о чём я тогда думала».
Но в итоге Минами всё же закрыла собой Минору.
Закрыв Минору спиной, она уставилась на Миюки, будто на врага.
Любой, кто увидел бы эту сцену, пришёл бы к выводу, что она предала Миюки и перешла на сторону Минору.
Оглядываясь на свои действия, сама Минами тоже так думала.
«Простите меня.»
«Простите меня.»
«Миюки-сама, простите меня…!»
В мыслях Минами снова и снова и снова возникали слова извинения.
«Я сделала то, что нельзя исправить.»
«Как мне теперь извиняться за такое?»
«Чем мне компенсировать такую халатность?»
Одна за другой возникали эти негативные мысли, отражающие её желание быть наказанной.
Осознавала ли она?
Что наказание — это плата за прощение.
Заметила ли Минами, что она лишь боится быть брошенной Миюки?
Минами ещё не понимала, почему она так напугана. Напугана настолько, что это казалось ненормальным.
◊ ◊ ◊
К сожалению, цель «помешать Минору похитить Минами» не была достигнута. Вчера так же полным провалом завершился план по использованию Минами в качестве приманки, чтобы поймать Минору.
Однако причина, по которой Десять Главных Кланов считали Минору опасным, заключалась вовсе не в том, что он стремился похитить Минами и превратить её в Паразита. Конференция Главных Кланов приняла решение схватить Минору, потому что его способности, как Паразита, могут вызвать волнения в обществе.
Причина враждебности сил самообороны к Минору тоже никак не была связана с Минами. Взвод ударной пехоты из первой дивизии сил самообороны, известный как «Отряд с обнажёнными мечами», пылал враждебностью к Минору в первую очередь потому, что он был преступником, убившим почитаемого ими Кудо Рэцу.
А тот факт, что Минору был родственником Рэцу — его внуком — только усиливал их гнев. Убийство родственника — это непростительное преступление. Вдобавок к этому, распространившаяся в отряде информация о том, что среди всех детей и внуков Рэцу больше всех любил именно Минору, сильно подстегнула их желание отомстить.
Однако силы самообороны дали добро на отправку отряда преследования Минору в виде регулярной операции не из-за симпатии к Кудо Рэцу. Их мотив был таким же, как у Десяти Главных Кланов. Не из личного интереса, а из-за суждения, что существование Минору может стать угрозой всему государству.
Ни Десять Главных Кланов, ни силы самообороны не собирались останавливаться только потому, что Минами была похищена.
9 июля, 8 часов утра. В расположение взвода ударной пехоты, стоящего в боевой готовности у подножия горы Фудзи и не имеющего точной информации о передвижении Минору, поступила одна подсказка от Десяти Главных Кланов.
Тиба Наоцугу и Ватанабэ Мари были выбраны участниками операции по поимке Кудо Минору, хотя всё ещё были лишь студентами Академии обороны. Сейчас они сидели в конференц-зале на срочно созванном собрании.
8:30. Назначенное время.
Из задней двери появился командир «Отряда с обнажёнными мечами». Наоцугу и Мари встали одновременно с остальными солдатами и отсалютовали вставшему перед выстроившимися в линию бойцами командиру.
Командир усадил солдат обратно и после небольшого вступления перешёл к главной теме.
— Была получена информация о местоположении Кудо Минору. Поставщик информации — Дзюмондзи Кацуто-доно.
Вокруг Наоцугу и Мари послышались тихие перешёптывания. Этот взвод ударной пехоты также носил название «Отряд с обнажёнными мечами», потому что это подразделение было группой боевых волшебников, сражающихся с помощью «кэндзюцу» — магических навыков ближнего боя. Даже за вычетом такого аспекта, как почитание Кудо Рэцу, имена глав каждого из Десяти Главных Кланов были естественным для них знанием.
Кроме того, своему кэндзюцу они обучались у семьи Тиба, и это было причиной, по которой к операции были приписаны Наоцугу и Мари, не испытывающие особых чувств к Кудо Рэцу, а проявляющие лишь общее уважение к нему.
— Вчера Кудо Минору объявился в Тёфу, и последний раз его видели на дороге, пересекающей «Море деревьев Аокигахара».
Среди солдат поднялся ещё более сильный шум, чем раньше. Все они одинаково демонстрировали свой гнев из-за запятнанной гордости.
Взвод ударной пехоты располагался на этой территории не для того, чтобы предотвратить вторжение в Токио замеченного в Наре Минору. Они выбрали это место в качестве базы не для проведения проверок на дорогах, а для того, чтобы быстро прийти в движение, когда будет получена подсказка о местоположении Минору, предположительно всё ещё скрывающегося к западу от района Токай.
Поэтому им не нужно было стыдиться того, что Минору появился к востоку от них.
Однако фактом также является то, что они допустили его проникновение в столицу прямо у них под носом.
Другая цель не была для них убедительной отговоркой.
Кроме того, предполагаемое местоположение его укрытия также действовало солдатам на нервы.
«Море деревьев Аокигахара» было практически в двух шагах от тренировочного полигона «Восточный Фудзи». Возможно, Минору даже и не знал, что здесь стояло наготове ищущее его подразделение, однако у всех солдат Отряда с обнажёнными мечами сейчас было неизбежное чувство, что «их ни во что не ставят».
— Дзюмондзи-доно не пришёл к окончательному выводу, что Кудо Минору точно скрывается именно в «Море деревьев». Однако судя по полученным данным погони, вероятность этого довольно высока.
Перешёптывания между солдатами полностью прекратились.
Взгляды всех присутствующих, включая Наоцугу и Мари, собрались на командире.
— Сегодня в 09:30 мы начинаем обыск всей территории «Моря деревьев». К этому времени каждый участник операции должен узнать свою зону ответственности и процедуру поиска. На этом всё, разойтись.
Глаза вставших и отсалютовавших солдат загорелись от долгожданного приказа о выступлении.
◊ ◊ ◊
Большие изменения в ситуации произошли не только к западу от Токио.
Почти в то же время произошла активность в море к востоку от Канто.
Вышедший из порта Йокосуки авианосец «Индепенденс» должен был возвращаться в Америку, однако развернулся в прибрежных водах полуострова Босо.
«Мы присоединимся к битве и поможем отразить вторжение Нового Советского Союза, основываясь на американско-японском союзном соглашении.» Такова была суть сообщения, переданного японскому правительству с Индепенденса.
В предложении выполнить обязательства союзников не было ничего странного. Наоборот, отсутствие вчера такого же желания присоединиться к боевым действиям можно было назвать только нарушением союзного соглашения.
В правительстве даже поднимался вопрос о сомнении в серьёзности этого предложения помощи. Однако самое главное, чего следует избегать во время войны — это изоляция. Дни «Блестящей изоляции» давно прошли. По крайней мере, с нынешними своими национальными ресурсами Япония не могла себе позволить политику самоизоляции. Тем более, что противником была великая держава — Новый Советский Союз. Варианта «отказаться от войны» попросту не было.
И это также послужило причиной молчания по отношению к акту агрессии в виде произошедшей за день до этого атаки принадлежащего к ВМФ СШСА судна на являющуюся японской территорией Миякидзиму.
Мнение о том, что нужно требовать от СШСА извинений за нападение на Миякидзиму, принадлежало меньшинству в силах самообороны. Даже лидеры «фракции войны» не выступали за требование извинений.
За вторжение на чужую территорию нельзя извиниться только словами.
Возмещение ущерба. Права на ресурсы. Согласие на несправедливые и невыгодные торговые и дипломатические условия. Другими словами, необходимо было требовать такие «полезные» материально-финансовые извинения, которые обычно победитель навязывает побеждённому. Если не требовать подобное от вторгшейся стороны, то это будет словно приглашение для новых вторжений, в том числе из других стран.
Чтобы публично заявить о факте вторжения с целью раскритиковать вторгшуюся страну, необходимо быть готовым к враждебным отношениям с этой страной. Если у вас нет готовности в итоге дойти до войны, то не остаётся другого выбора, кроме как ничего не предпринимать.
А при нынешней международной ситуации Японии следовало избегать враждебных отношений с СШСА. По крайней мере, официально.
Среди высших чинов сил самообороны не было таких офицеров, которые не понимали этого. Для любого военного наивысшим позором считается то, что приходится притворяться, что не было такого факта, как вторжение на суверенную территорию, причём не в воздушное пространство или территориальные воды, а на участок земли. Но без сдерживания подобных эмоций ни одна страна не сможет вести военные дела с выгодой для себя.
По этой причине многие офицеры в силах самообороны подавили своё чувство досады, а часть из них вообще старалась избегать темы про предложение Индепенденса присоединиться к войне.
Про случай попытки вторжения обращённых в Паразитов агентов через базу Зама было известно офицерам бригады 1-0-1, а также другим высшим офицерам, приближённым к командующей этой бригадой генерал-лейтенанту Саэки.
Транспортное судно, атаковавшее остров Мияки*, встречалось в море с Индепенденсом. Не было подтверждено, что они подходили вплотную друг к другу, однако нельзя было точно сказать, что враждебная активность транспортного судна Мидвей по отношению к Японии никак не была связана с Индепенденсом.
[*Другой вариант наименования «Миякидзима». Дзима (или шима) = остров.]
А отряд американских солдат, отправленный с Мидвея на небольшой лодке и высадившийся на острове Мияки, полностью состоял из Паразитов. Естественно будет подозревать о тесной связи между агентами, попытавшимися вторгнуться через базу Зама и отрядом, атаковавшим остров Мияки.
— …Значит, ваше превосходительство, вы считаете, что помощь Индепенденса — это лишь предлог для внедрения агентов?
Кабинет командира бригады 1-0-1 национальных сил самообороны. Этот вопрос задал подполковник Казама, стоящий с серьёзным лицом перед столом хозяйки этого кабинета, генерал-лейтенанта Саэки. Для неё он был одним из самых преданных подчинённых.
Хотя обращение было в форме вопроса, но ответ и так был понятен. Это была своего рода реплика для поддержания разговора.
— Мы дадим им сражаться в качестве подкрепления. Даже если они фактически не сделают ни одного выстрела, они всё равно должны оказать давление на флот НСС.
— Но этим всё не ограничится?
— Вы правы.
Саэки кивнула, после чего глубоко вздохнула. И это не было актёрской игрой, предназначенной для того, чтобы показать что-либо Казаме.
— Нападения на территорию нашей страны недопустимы ни в коем случае. Даже если это небольшой отдалённый остров. Просто…
Замолчав, Саэки показала свою нерешительность.
— Просто что?
Казаме пришлось просить Саэки продолжить, потому что она показала явные признаки того, что не закончила говорить.
— Трудно отрицать тот факт, что с нашей стороны был фактор раздражения и подстрекательства Америки. В данный момент его поведение даже с моей точки зрения немного возмутительное. Он слишком выделяется.
— Вы имеете в виду особого офицера… то есть Тацую?
Казама без колебаний назвал вслух имя человека, которого вышестоящий офицер завуалировала как «его».
Саэки пронзила Казаму упрекающим взглядом. Однако увидев, что Казама совершенно не выглядит виноватым, она лишь снова вздохнула.
— …Верно.
После вздоха она признала, что Казама не ошибся.
— Я считаю, что у Тацуи тоже есть свои мотивы.
— Разумеется. Было бы проблематично, если бы такое его поведение было бездумным. — Раздражённым голосом сказала Саэки в ответ на эту попытку Казамы защитить Тацую. — Однако какими бы ни были его мотивы, нельзя разрешать частному лицу укрывать сбежавшего официально признанного государством волшебника Стратегического класса.
— Потому что это то же самое, что содействие угону подводной лодки с ядерными ракетами. — Ответил Казама безэмоциональным голосом.
«Он действительно со мной согласен или просто поддакивает?»
Саэки попыталась прочесть ответ на этот вопрос на лице Казамы, но у неё ничего не получилось.
— Но именно поэтому я считаю, что мы не можем себе позволить оставить без внимания возможность внедрения вражеских агентов.
— Совершенно верно, подполковник.
Саэки согласилась с озвученным Казамой аргументом. На его лице по-прежнему невозможно было разглядеть его истинные намерения.
— Когда я подавала этот запрос, в отделе разведки уже приводился в исполнение план по наблюдению за Индепенденсом.
— Вы хотите стать должником отдела разведки?
— Излишне об этом беспокоиться. Потому что их долг передо мной неисчислимо больше.
Если бы Казама был недисциплинированным военным, то он бы сейчас присвистнул.
— А что требуется сделать от меня?
На этот раз Казама фактически показал свою реакцию, немного округлив глаза, прежде чем спросить о своём поручении.
— Если будет обнаружено проникновение агентов, то нейтрализуйте их. Тайно и тихо.
— Тихо?
Казама чуть не сказал «это будет трудно».
— Вас понял. Однако я считаю, что отдел разведки вмешается.
— Если отдел разведки сможет разобраться с этим сам, то вам не придётся заниматься этим. Есть кое-что более важное…
Саэки замолчала и посмотрела на Казаму взглядом, будто говорившим «вы ведь понимаете, о чём я?».
— …Не позволить Тацуе создать ещё больше проблем?
— Мы не можем допустить дальнейшее ухудшение американско-японских отношений из-за действий наших гражданских.
Под «гражданскими» Саэки имела в виду не только одного Тацую. В её глазах читалось сильное стремление не допустить своеволие стоящей за спиной Тацуи семьи Йоцуба.
